1 Звонок запасной музе

ВДОХНОВЕНИЕ, часть 1.
Звонок запасной музе.

Как следует затянувшись, Филип расплющил окурок о пластиковый экран мобильника, закончив, таким образом, шеренгу из шести бычков. Сотовый теперь больше походил на причудливую вставную челюсть с кривыми желтыми зубами. «К черту».
Деньги заканчивались, но курить всё также хотелось. И, с весьма давних пор, одной, даже двух, сигарет выкуренных к ряду не хватало. Скорее всего дело было в воздержании от тяжелой артиллерии. Воздержание тяжело давалось - приходилось восполнять невосполняемые бездны спиртным и табаком.
Ленивым движением Филип смахнул челюсть с желтыми зубами в урну и потянулся за старым пластиковым корпусом домашнего телефона. Уж его то они отключить не посмеют. Сначала пальцы скользнули по толстому слою пыли и на аппарате остались несколько борозд блестящего пластика. Голову круто повело, по позвоночнику забегали микро-токи.
В пространстве ума, из за декораций выскочила мысль «я же под кайфом», но извилины тут же прогнали ее восвояси большими метлами. Всего-навсего последняя пластилиновая заначка, - надо же было пристроить куда-нибудь остатки запасов, теперь, когда он умерил свои аппетиты и решил заняться здоровьем. Другими словами, ничего серьезного.
Трубка со звоном оторвалась от рычагов. Филип набрал номер, который не забыл бы и под жестоким химическим убоем. Ведь под ним он этот самый номер чаще всего и набирал. В прижатой к уху большой холодной трубке прозвучало несколько гудков.
«Аллё, Анжела у телефона», - поприветствовал усталый женский голос на другом конце провода.
«Привет Анжела, это Филип...»
«Кто...? А, извини, не пойму чем соображаю... чего хотел?»
«Да».
«Где твоя Кристи», - спросила Анжела, после некоторой паузы.
«Понятия не имею. Но если сегодня не судный день, то раньше полуночи ее можно не ждать».
«Ладно, мне нужно разобраться тут с ребятами... Если дождешься, то, где-нибудь, через пару часиков»...
«Ну давай. С меня выпивка», - улыбнулся в трубку Филип и изобразил утрированный поцелуй. В телефоной трубке послышались быстрые гудки.
Ну вот, можно было считать, день удался. Все равно писанина двигаться не хотела, как ее не толкай. Сколько можно мучить себя чистым листом, если это не дает никаких результатов. Конечно, такими темпами заработок по удаленному найму сводился к нулю, ну а чего же можно было ожидать от современного мира. Читать-то никто уже и не читал. Интернет был не в счет. С этим дьявольским порождением цивилизации Филип расстался достаточно давно в угоду более психоделическому, просветленному, образу жизни. И ничуть не жалел.
Надежда на вдохновение манила далеким отблеском, когда душу грели несколько банок хорошего пива. Должно же было оно придти, в конце концов.
«Хорошая мысль. Назовем это День Вдохновения», - подумал Филип, решив набраться по самое горло и вдоволь навеселиться с Анжелой. А завтра уже можно будет, с полными силами, сесть за эти дурацкие статьи.
Накинув куртку, писатель вышел на лестничный пролет и запер за собой дверь. Часы на стене показывали час по полудни.
В тусклом, пасмурном, дневном свете, металлическая лестничная пристройка к бетонному каркасу дома выглядела причудливой паутиной из затвердевших черных нитей, которую сплела паучиха, будучи определенно под воздействием неведомых наркотических веществ. Сильными, уверенными штрихами сплетения чернильных нитей устремлялись мимо горящих круглые сутки цветных рекламных вывесок все ниже и ниже, через четыре этажных пролета, чтобы прилипнуть к мокрому асфальту переулка.
Городские трущобы простирались вокруг на несколько километров. Супермаркетов поблизости не было, если только не считать за таковой огромный ангар, наполовину залепленый частными лавками и сомнительными бутиками. Перехватить пива можно было в любом из прорвы продовольственных киосков, встроенных в бетонные нагромождения зданий тут и там. Главное не заходить в особенно темные закоулки, чтобы не заработать проблем.
На дне улиц между высокими домами света было особенно мало. Почти вечерний сумрак царил здесь вечно. Исключения составляли совсем безоблачные дни, но, к сожалению (а может и к счастью), таких случалось крайне мало.
Проходя мимо мусорного бака, обрамленного большой кучей отходов, Филип заметил, как у самой стены в мусоре шевелятся чьи-то обнаженные ноги. Он увидел их мельком и не стал задерживаться, но успел разглядеть огромную платформу у подошвы единственного сапога, надетого на правую ногу.
«У Кристи такая обувь», - подумал он.
Ноги определенно принадлежали женщине.
«Ей-богу, когда-нибудь, она вот так и кончит, шлюха».
Свернув на главную улицу, Филип перешел на противоположную сторону и остановился рядом с большим открытым окном из которого дышало жареной свининой и специями. Продавец перемещался туда и обратно между разделочной доской и длинным рядом газовых горелок, занятых сковородами и кастрюлями. На его фоне высились полки с алкогольными и безалкогольными напитками. Как и везде, цен нигде указано не было.
Филип непроизвольно посмотрел по сторонам, прежде чем обратиться к продавцу: «Упаковку темного нефильтрованного...»
В нескольких кварталах отсюда, разразилась воем промышленная сирена. Неожиданно для себя, писатель вспомнил Анжелу и представил их совместное времяпрепровождение. Продолжительное совместное времяпрепровождение.
От громкого воя, сопровождающегося внушительным эхом, в голове стало настолько пусто, что, казалось, эхо рождается именно внутри черепа. Уставившись отсутствующим взглядом в воздух перед своим носом, Филип простоял все те минуты, сколько по городу гулял разрывающийся сигнал.
Во мгновение ока (или, по крайней мере, так показалось), улицу заполнили пешеходы. Только сейчас стало понятно, насколько пусто и безжизненно было повсюду всего несколько секунд назад.
«Так чего вам?» - ковыряя в ухе, словно приводя его в чувство, поинтересовался продавец, когда увидел, что зазевавшийся клиент уже собрался уходить, так ничего и не купив.
«Мне...» - Перед глазами Филипа возникла сцена секса с Анжелой.
«Вы продаете что-нибудь достаточно крепкое?»
Продавец призадумался.
«Вообще-то нет. Но, я тут на досуге сварил хорошего поила» - вытерев руки о грязное полотенце, продавец скрылся под разделочной доской, но вскоре вынырнул назад, бережно взбалтывая бутылку из темного стекла.
«Оказалось, слишком хорошее. Один, чувствую, не управлюсь».
«Почем?»
«Девяносто пять».
Писатель пересчитал оставшиеся деньги, свободной рукой взвешивая бутыль.
Впритык.
«Ладно, беру».
Продавец просиял и спрятал деньги в карман фартука.
«Только я нечасто этой ерундой занимаюсь. Так что, если в следующий раз понадобится чем-нибудь прочистить дюзы, придется топать до сорок-четвертого», - крикнул он вдогонку.
Филип решил вернуться домой той же дорогой, хотя это было против его правил. «Никогда не возвращайся той же дорогой», - говорил он себе и советовал кому-попало. Приближаясь к мусорке, он уже заранее разглядывал то место, где некоторое время назад заметил ноги в одном сапоге. Увы, там ничего — и никого — не оказалось.
«Могло ведь и показаться», - подумал он и, отчего-то, хохотнул. Вскарабкавшись по уже достаточно хорошо затвердевшей паутине на четвертый этаж, Филип отпер дверь квартиры. Перед тем как зайти внутрь, он бросил взгляд на небо и увидел приближающуюся непогоду: с горизонта достаточно быстро наползали свинцовые стрелки грозовых облаков. В такие моменты небесная твердь производила еще более тяжелое впечатление. Казалось, что там, вверху, на потолке, нарисовано небо, а за этим сводом — многие километры скалистого грунта или гранитной породы.
Видение ада, не иначе.