Лавровый лист

Колокольчик весело зазвенел, обрадовавшись вошедшему. Мужчина снял шляпу, вымокшую от дождя, и оглядел помещение, задержав взгляд на старинной антикварной мебели.
- Нравится? - послышался откуда-то сбоку женский голос, и через мгновение перед посетителем предстала хозяйка заведения.
- Ни за что не поверю, что на доходы от продажи пряных добавок в пищу можно позволить себе так обставить магазин! - ответил мужчина и провел ладонью по дверце буфета. На его лице заиграла снисходительная улыбка. - Признайтесь, не все травы, которые Вы продаете, являются пряностями.
- Боюсь, что не смогу удовлетворить Вашу просьбу. Мне многого стоило добиться самой всего, что у меня есть. Но так ведь мне и нет нужды убеждать Вас в чем-либо, - развела руками женщина и жестом пригласила гостя присесть.
- Вы слишком горды для этого?
- Отнюдь. Я не разбрасываюсь словами не оттого, что горда, а потому что ценю их.
- И Вы даже не гордитесь тем, что, являясь, простите, торговкой, держите у себя антиквариат?
Хозяйка отрицательно покачала головой и, подойдя к одному из шкафчиков, стала перебирать склянки с травами.
- Думаю, я знаю, что могу Вам предложить, - сказала она
- Я тоже многого добился сам, - задумчиво заговорил вдруг мужчина, - но чувства мои, возникающие от одной мысли об этом, разительно отличаются от Ваших. За пять лет я стал одним из богатейших людей королевства. Королевства, в котором я рос голодранцем, в котором меня унижали знатные особы, а иные и просто не хотели мараться. И последние были для меня примером. Но я нашел способ разбогатеть, и все пять лет моего пути к заветной цели меня поддерживали верные друзья, с которыми мы когда-то вместе мечтали вырваться из нищеты. Но чем больше я достигал, тем более четким становилось осознание того, что они не стоят меня - эти люди ни к чему не стремились сами. И я оборвал все связи с ними.
- И, вероятно, решили присоединиться к людям из высшего общества? - спросила  своего гостя хозяйка, перебирая в руках стеклянную колбочку, внутри которой из стороны в сторону перемещались листья.
- Верно. Осуществилась и еще одна мечта, которая долгое время не давала мне покоя. Я попал на бал-маскарад. Я имел честь завести знакомства с именитыми особами и отужинать с принцем. Но каково же было мое удивление, когда я увидел, что само понятие чести не знакомо им. Люди, которым, казалось бы, легче было жить, которым не приходилось очернять свои души завистью и злостью, и которых судьба не склоняла к порокам, сами вгоняли себя в грязь. Они не ценили чужой труд и не могли себе представить, чего мне стоило оказаться с ними за одним столом. Разве нужно было мне общество белоручек, чье положение было предписано заранее, а не получено собственными усилиями? Нет. - Мужчина устало закрыл лоб ладонью. - И вот я путешествую, не задерживаясь долго на месте. Один.
- Выходит, Вы много сделали, но возгордились?
- Выходит, так.
"Мяу," - неожиданно дал знать о себе большой черный в белую полоску кот, который давным-давно устроился у ног мужчины. Рассказчик нагнулся и взял животное на руки.
- И давно ты меня слушаешь?
Кот утвердительно качнул головой и изъявил желание вернуться обратно на пол.
Женщина, которая увлеченно слушала весь рассказ, вдруг оживилась:
- И надолго Вы в наших краях?
- Корабль будет только через три дня. Меня огорчило то, что в здешней библиотеке нет ничего, что могло бы меня заинтересовать, а по кабакам я не хожу. Единственным развлечением для меня со вчерашнего дня моего приезда являются прогулки. Имею обыкновение удостаивать своим посещением музеи, и, признаться, сам от себя не ожидал, что загляну к Вам. Да еще стану распространяться о своей жизни. Впрочем, я давно уже ни с кем так не разговаривал.
- Время еще есть. Значит, Вы просто обязаны посетить прекрасный храм неподалеку отсюда. Единственное, что Вам понадобится сделать - растереть в ладонях листья пряной травы, которую я дам.
- Зачем? Вы вновь заставляете меня думать, что продаете не пряности.
- И снова завяжется никому из нас ненужная словесная перепалка. Вы не сможете войти в храм, если не проведете несложную процедуру.
С этими словами она протянула склянку собеседнику.
- Дождь уже закончился, - с улыбкой сказала хозяйка.
- Хорошо, поспешу. - Посетитель встал, окинул взглядом помещение в последний раз, попрощался и вышел.

Завернув за угол дома, он открыл склянку и высыпал себе на ладонь пряность. Это оказались лавровые листья. Богач усмехнулся, растер их в руках и с удовольствием вдохнул горьковатый аромат. Вглядываясь в даль, он пытался различить силуэт священного здания, но смог увидеть его, обернувшись назад. Храм стоял неподалеку от магазинчика, который мужчина только что посетил. Однако путешественник мог бы поклясться: секунду назад  храма на том месте не было.

Он шел к зданию, озираясь по сторонам - хотел узнать о храме у прохожих, но, к его удивлению, на улице не было ни одной живой души. Подойдя к входу, путешественник замер. Храм представлял собой некое подобие башни высотой примерно в шестнадцать ярдов. На нем не было ни единой надписи, однако вся поверхность стен и пола была испещрена рисунками - искусной работой мастеров, вручную выводивших загадочные узоры. Под ногами, сбоку и над головой мужчины четкие линии рассказывали свои истории не хуже где-либо запечатленных буквенных знаков. Вся жизнь древнейшей цивилизации и каждого из принесенных ею народов начиналась и заканчивалась в одной и той же точке на поверхности храма. Любая пылинка, сметенная ветром с рельефа стен и пола, могла быть памятью о безвозвратно ушедшем.

Он сделал шаг вперед – и очутился перед винтовой лестницей, которая поднималась высоко-высоко, и конец ее терялся в непроглядной темноте. Неужели?!  Выбежав на улицу, богач еще раз оглядел храм. Здание возвышалось над городом, и облака окутывали его верхние этажи. Многочисленные арки, которые выводили на узкие смотровые выступы-площадки, не огражденные перилами, напомнили неожиданному гостю пустые глазницы. Храм был величествен в искусной отделке каждого сантиметра своего гигантского каменного тела, которое тянулось к солнцу кирпичиками, отшлифованными и украшенными руками древних. Но солнце безразлично взирало на громаду, вторгнувшуюся в его владения.

Впечатленный увиденными переменами, гость похлопал себя по щекам и сильно зажмурился, однако, открыв глаза, увидел перед собой эту же картину. Пораженный до глубины души, он снова вошел в храм и ступил на винтовую лестницу. Стены храма изнутри также покрывали рисунки и узоры. Путешественник обратил внимание на то, что ни один элемент изображений не повторялся более. Ступеньки были достаточно узкими, что давало возможность перешагивать сразу через две. И эта особенность храма радовала его более всего, ведь можно было быстрее завершить посещение и покинуть это место.

Преодолевая один пролет за другим, гость с удивлением отметил для себя, что его восхождение несколько затянулось. Сперва он быстро шагал по ступенькам, но, устав, несколько замедлил шаг и стал смотреть в окна, не выходя на смотровые площадки. Ничего, кроме холмов, залитых солнечным светом, невозможно было разглядеть. Не было птиц, не было звуков. Не было ничего, что могло бы хоть как-то привлечь внимание. Тишина царила вокруг, давила на барабанные перепонки и притупляла ощущения. Именно эта тишина была идеальна для одиночества. Стало невыносимо душно, шляпа и плащ явно были лишними и, взяв верхнюю одежду в руки, путешественник двинулся дальше.

Прошло уже около тридцати минут с того момента, как он начал подниматься по лестнице. Мужчина посмотрел вниз, и в его глазах вдруг потемнело: он не видел начала лестницы – она, как и первые этажи, терялась где-то внизу. Неужели можно было так высоко подняться за какие-то полчаса? Он снова бросил взгляд на улицу. Ничего не изменилось. Даже облака ни коим образом не сменили своего положения. Он попробовал кричать – и чуть было не оглох от собственного голоса.

Резко развернувшись, он побежал по ступенькам вниз, круг за кругом преодолевая лестничные пролеты; изображения и смотровые площадки сменяли друг друга, неизменными оставались лишь тишина и вид снаружи. Десять пролетов, еще десять, еще двадцать. Сколько же осталось? Тяжело дыша, он прошел еще один пролет. Наконец остановившись, путешественник вгляделся в черноту, что сгущалась внизу, и, переведя взгляд наверх, пошатнулся: он не сдвинулся с места ни на метр, несмотря на то, что сменившиеся рисунки говорили об обратном. Будто он сам, нежданный гость, стал центром симметрии для этого храма.

«Чего ты хочешь от меня? - прокричал он в никуда, и эхо повторило его вопрос. – Почему ты не даешь мне подняться к самому потолку и вернуться? Или мне нужно сделать выбор между тем и другим?» Звук шквалом обрушился на него. Схватившись за голову, мужчина сел и застонал. И только теперь он обратил внимание, что оставил где-то верхнюю одежду, что стрелки на брюках замялись, а ботинки давно были в пыли. Оглядевшись, путешественник заметил удивительную деталь, заставившую его поежиться: все люди, изображенные на стенах и ступеньках, смотрели на него. Десятки, сотни, тысячи глаз всего храма буравили его пристальным взглядом, не то жалостливым, не то осуждающим.

«Сколько лет вы возводили его? Чьи руки украшали потолок и кто вообще смог его достигнуть – одиночки или сплоченное общество? - спросил он у своих наблюдателей. Поняв, что сама затея задавать вопросы рисункам не сможет принести какие-либо плоды, он вдруг разозлился. - Никто не смог бы достичь таких высот в одиночестве! И я. Да, я не достиг того, что имею, сам! Мне помогли люди, такие же, какими были все вы. Люди, которые подставляли мне свои шеи и головы, чтобы я смог взобраться по ним и занять свое нынешнее положение. Так позвольте же мне вернуться к ним сейчас»

Тишина отступила. Где-то сбоку послышался топот копыт и стук колес о камни, коими была вымощена дорога. Гость храма сидел на самой первой ступеньке, внизу, а сбоку от него на перилах висели его плащ и шляпа. Не говоря ни слова, мужчина резко поднялся, схватил вещи и быстрым шагом направился к выходу, стараясь не смотреть вверх. Однако, стоя уже под аркой, он обернулся и поднял голову. Каждая деталь и рисунок потолка были очень хорошо видны из-за сравнительно небольшой высоты здания. В этот момент он был невероятно близок.

Помешкав несколько секунд, путешественник сделал шаг обратно.

«А мне больше нравится, когда потолок все-таки виден,» - задумчиво проговорил большой черный кот в белую полоску, глядя как человек стал снова подниматься по лестнице, конец которой наверху терялся в непроглядной темноте.