Золотой Мир

К.К.

Маленькая Девочка сидела на плоской столешнице Скалы и, свесив ноги, болтала ими в светоносном эфире вечернего зарева. Скала нависала над Морем, которое в этот день вобрало в себя всю гаммовую палитру винтажного портвейна. Да и весь Мир сегодняшним вечером был золотым. Ведь сегодня Золотой День. Солнце ещё было подвешено достаточно высоко, чтобы не стать кровавым, как наши яркие багровые воспоминания. Портвейновое Море бросало свои неутомимые волны на кромку песчаного берега, словно выливаясь из глубоководной зелени бутылочного стекла.
Волосы Маленькой Девочки падали ей на плечи золотыми Рельсами. Она расчёсывала их, держа в своей миниатюрной веснушчатой ручке Поезд-Гребень. Ведь Рельсы никогда не пересекаются, но могут запутаться одна об другую, а на спутанных Струнах так сложно играть. Прошло около восьми месяцев с тех пор, как Две Маленькие Девочки выбрались из Коробки у Стены, и мы уже не станем называть Любовью те убийственные объятия, что приводят к крушению целого Состава. Вы спросите, где же Вторая? Не будем об этом.
Расчесав свои лучистые Струны-Волосы, Маленькая Девочка взяла в руки скрипку и стала играть. На скрипке меньше Струн, чем на гитаре, но нужно едва ли не большее усилие, чтобы не дать им обняться. Проникновенный инструмент впивался в тонкое девичье плечо и смычок шпалой скользил по Струнам. Мелодия поднималась ввысь над Золотым Миром, проникая в светоносный эфир вечернего зарева, становясь с ним единым целым, таким же незримым, как и он.
Маленькая девочка была в этом Мире совсем одна. Сегодня в Море и на чешуе жёлтой змеи его берега не было людей, и некому было слушать прекрасную музыку затейливой скрипки, извлекаемую из глубин подсознания Маленькой Девочкой. Никто не вдыхал свежий аромат её лимонного тела, и вместо восторженных, устремлённых в Небо коленей, Она сидела на пышном ковре жёлтой листвы, благосклонно предоставленной старым деревом, которое, как и Девочка, одно росло на этой Скале над Морем. Они оба находились на вершине Скалы и в наивысшей точке этого Мира, и оба были одиноки. Глядя на них, мне на ум могли бы прийти строки:

Лишь в одиночестве с тобою
Я обретаю свой покой,
Смахни слезу своей рукою,
Как прошлогоднею листвой…

Но Маленькая Девочка не плакала, напротив, Она улыбалась, прикрыв глаза, и с упоением отдавалась мелодии, и старому дереву незачем было смахивать её слезы, взяв жёлтый лист-платок своей ветвью. Наверное, поэтому оно плакало вместо Неё, роняя коньячную слезу своей смолы на выточенную ветрами поверхность их вечерней обители.
Тогда другое:

Лишь в одиночестве с тобою
Себе кажусь самим собой,
И Море кажется рекою
Лишь в одиночестве с тобой.

Но как может казаться тот, кого нет? Допустим, Море можно представить рекой, вытекающей из узкого горлышка портвейновой бутылки, и затем пенясь несущим свои воды нашему Золотому Миру. Но что мы возьмём за основу, выдвигая определённые представления о самом себе? Ведь мы – лишь то, что мы сами о себе думаем. И если отбросить в сторону наши несуразные представления о самом себе, мы осознаем, что нас нет, и мы не можем казаться или быть самими собою даже для самих себя, мы можем быть лишь кем-то иными.
Хорошо, тогда:

Лишь в одиночестве с тобою
Навек я цел и невредим,
Твоей любуюсь красотою,
Тоскою нежною томим.

Ну, это, конечно, не про меня, а целиком и полностью про Него. Ведь это Он учил Её играть на гитаре, и это на его восторженных, устремлённых в Небо, коленях Она восседала, как на троне, когда Он вдыхал аромат её свежего, лимонного тела. Это Он был цел и невредим, покуда, томимый нежною тоскою, любовался её красотой. Он, но не я.
И, уж точно не:

Наедине с самим собою
Я вспоминаю наши встречи,
Отныне нет тебя со мною,
И путь мой долг и бесконечен.

Я даже не стану это комментировать. И так понятно, что у каждого Поезда свой Путь, заданный Рельсами.
Наверное, в полной мере экзистенциальное одиночество познаётся лишь тогда, когда мы не одни, тогда, когда рядом с нами наши ближние. В их отсутствие мы подпадаем под власть иллюзии сострадания, сопереживания, сочувствия… Нам кажется, что будь кто-то рядом, нас непременно утешат, поддержат, облегчат, но стоит кому-то появиться в нашей жизни, как сразу же возникает эта отчуждённость, эта посторонность, эта Стена.
Быть одиноким, в сущности, не так уж и плохо. Если хорошенько поразмыслить, то все мы всегда и всюду одиноки. Мы приходим в этот мир одни, и одни мы уходим из него. Никого не было до и никого не будет с нами после. Из всех наших привязанностей друг к другу существует лишь иллюзия сострадания, сопереживания, сочувствия… Нам стоит брать пример с Маленькой, не отягощённой иллюзорными привязанностями, Девочки. Вот Кто в полной мере наслаждается своим одиночеством. Вот Кто знает, что одиночество – это свобода.
В своих размышлениях я отвлёкся. Итак, вернёмся к нашей Маленькой Героине. Что Она делает сейчас? Да, в сущности, всё тоже. Широко раскрыв свои изумрудные глаза, Она смотрит на Золотой Мир, в котором видит плавно скользящий по Рельсам Поезд. Нет, Она не листает его зубчатые страницы и не считает номера его вагонов. Она смотрит на то, как Поезд перерезает ноги осмеливающимся попытаться пересечь Рельсы. В её изумлённых, как у кричаще-серой Стены, глазах застыло всё тоже недоумение и непонимание невыносимой лёгкости вагонного бытия.
А вы хотели бы иметь две пары ног?

29.09.2011.