мгновения судьбы. в плену. 1

В плену.

---1---



На окраине села расположена усадьба бюргера с садом, огородом, загоном для домашних животных, птичьим двором. Внутри усадьбы две постройки. Первая – большой каменный дом с четырьмя окнами на каждую сторону и с полуподвальным помещением для хранения съестных припасов. Вход в дом с широкого крыльца, к которому от земли ведет лестница с десятью ступенями. Под крыльцом вход в полуподвал. С двух сторон к дому примыкают высокие заборы, отделяющие улицу от усадьбы. От крыльца ведет дорожка к забору переднего двора, где имеется калитка. От крыльца проложена дорожка и к заднему двору, что находится по другую сторону дома. Задний двор со стороны поля и вся остальная часть усадьбы огорожена низеньким заборчиком.
Вторая постройка – это каменное сооружение, одну половину которого занимает амбар, а вторую – помещения для содержания домашних животных. Эти две части разделены широким сквозным проходом. Сооружение имеет общую крышу. Между потолком и крышей устроен сеновал. Вход в амбар и в помещения для животных со стороны сквозного прохода. Невысокая изгородь отделяет задний двор от остальной части усадьбы.
Вход в жилой дом со стороны усадьбы,- и с крыльца, построенного от угла до угла  в виде антресолей, хорошо можно просматривать  и задний двор, и передний двор, и  усадьбу.
На крыльце, сидя на стуле, поет девушка, расчесывая свои длинные золотые волосы большим красивым гребешком. День клонится к вечеру. Небольшое количество белых облаков на небосклоне стоят словно приклеенные. Ветра совсем не заметно.
Пеня девушки медленно растворяется в застывшем воздухе.

На высокой, крепкой вершине утеса,
Под которым на повороте бушует река,
Сидит златовласая девушка.
Из груди ее дивные звуки летят в небеса.

По реке, рассекая волну, корабль плывет.
Красивых стройных матросов корабль несет.
Крепким рукам парней молодых послушен корабль.
Матросы речные сквозь бурные волны ведут свой корабль.

Мелодии девушки до их ушей дошли.
От любовной страсти стали сникать они.
Страстью плененные, бросив рули,
В коварные волны прыгают  и гибнут они.

Чтоб у коварной скалы не  погибнуть,
Матрос не забудь уши ватой заткнуть,
Чтоб от света волос не ослепнутиь,
Пусть поможет вам Бог, вверх не взглянуть.

Немецкая народная песня, вольный перевод автора – Н.М.Мустафина

Закончив песню, девушка прислушалась к звуку копыт, что стали слышны с другого конца села. Встала и стала вглядываться в ту сторону, откуда давно уже ждала своего отца. Наконец она увидела коней.
- Мама, мама! Отец домой едет! – радостно закричала девушка и стала подвязывать волосы шелковой ленточкой на затылке. Когда увидела, что отец не один, открыла дверь в дом и громко сказала:
- Мама! Отец кого-то в гости везет. В повозке несколько человек сидят.
На крыльцо вышла пожилая женщина. Она одета, как и дочка: шерстяная юбка, кофта, гольфы, связанные из цветной шерстяной пряжи. Одна разница – голова подвязана цветным платком. Она взглянула на дорогу и сказала.
- Правильно, дочка. Отец едет. Только это не гости, а военнопленные, должно быть. Мы тебе не говорили. Их продают бюргерам.
- Значит, мы будем рабовладельцами. Как в древнем Риме. Как это интересно! – обрадовалась девушка.
- Никакой радости в этом нет, дочка. Ведь твои братья тоже на войне. А если и они вот так в плену окажутся? Какая уж тут радость? Если бы твои братья помогали отцу, было бы в тысячу раз лучше. А так, вспомни. На весенние работы наняли двух бродяг, так они каждый день и денег просили, и кушали за троих каждый. Если так жить, то все богатство по ветру рассеется.
- Так, пленных тоже ведь кормить нужно – удивленно возразила дочь.
- Пленные, что рабы. Они бесправные. На любую еду согласны. И денег им не нужно платить. Военное начальство продает их задешево. Нам это все равно, что даром. Ладно. На стол накрывать нужно. Отец приедет голодным. А ты, Лора открой ворота на задний двор. Иди. Отец уже подъезжает.– сказала мать, и вошла в дом.
Лора легко сбежала по лестнице, прошла через маленькую калитку в изгороди на задний двор и сняла перекладину с двойных расписных ворот, выходящих на улицу села. Как раз в это время подъехала повозка, запряженная парой коней, которые сразу въехали во двор и остановились возле хозяйственной постройки в глубине двора.
Первым спрыгнул на землю хозяин. Ему чуть больше пятидесяти лет. Высокий, широк в плечах, крепкий в теле, волосы черные, глаза синие и сверкают молодым огнем.
- Лора, запирай ворота! – тяжелым баритоном приказал он дочери. – После коней распряжешь, заведешь их в стойла, дашь им пить и есть.
Дав распоряжение дочери, он повернулся к полицейскому, что сидел в повозке. Придерживая его за руку, помог сойти на землю.
- Приехали друг мой. Пленных нужно устроить на сеновале. После в дом войдем. – и, повернувшись к военнопленным, предложил. – Слазьте, слазьте. Идемте за мной.
Хозяин вошел в сквозной проход хозяйственной постройки. За ним вошли и пленные, одетые в гимнастерки и шинели нараспашку. Хозяин показал на лестницу, ведущую под крышу, на сеновал.
- Лезьте туда. Там вы будете ночевать. Лестница крепкая, не бойтесь. Пока отдыхайте. После обо всем договоримся.
Пленные полезли на сеновал. Хозяин вышел во двор, подошел к полицейскому.
- Друг мой! Эти устроятся. А нас стол ждет. Идем в дом. – несколько повеселев, сказал хозяин.


В большой комнате накрыт стол. Из комнаты имеются две двери в спальные комнатки и одна на кухню. Входная дверь выходит в сени.
За столом сидят хозяин и полицейский. Хозяйка накладывает им в тарелки овощную закуску и куски жареной курицы. После чего и сама садится рядом с мужем. Входит Лора.
- Спадись дочка. Ты ведь тоже проголодалась. Отца ведь долго ждать пришлось.
Лора садится напротив полицейского, который сидел как почетный гость во главе стола.
Полицейский заговорил, словно оправдываясь.
- Не обижайтесь, фрау Эльза, что нас долго ждать пришлось. Я вам самых сильных и послушных работников выискал. Как не говори, все же твой муж мне кузеном приходится. Да и Генрих сам толк в людях знает. Обмануть не даст.
- Правда, Эльза. – подтвердил хозяин. – Хотя пленные слегка побаливают, но люди сильные молодые. Они татарской национальности. Я слышал, что они старательные работники.
- О-о-й! Генрих! Что ты говоришь. – испугано заговорила хозяйка. – Ходят слухи, что они выходцы из ада. Говорят, что они похожи на страшных диких зверей.
- Да нет, мама. – засмеялась дочь. – Они похожи на моих братьев. Только слегка покашливают. Зря не беспокойся. Боятся нечего.
- Лора правду говорит  -  стараясь успокоить жену, начал говорить  Генрих. – А кашель нам не помеха. Говорят, что они  газов надышались. Три месяца были в лагерном госпитале. Сейчас уже признаны годными к работе.
Хозяйка заговорила, все еще проявляя беспокойство.
- О-о-й! все равно. Как же мы с ними разговаривать будем? Ведь они нас не поймут, а мы ихнего языка тоже не знаем. Переводчика нанимать что ли? О, Господи! Да они еще и нехристи, наверное.
- Не горюй, Эльза. Мой кузен Шульц меня не обманывает. Он сказал, что в лагере они научились говорить и понимать по-нашему. – смеясь над женой, сказал Генрих.
И Шульц вставил свое слово.
- Верно, верно, фрау Эльза. Они говорят по-немецки. Их обучили в лагере. Не очень хорошо, но чтобы объясняться вполне достаточно. За это не стоит беспокоиться.
Генрих наполнил рюмки шнапсом. Взял слово.
- Спасибо тебе, Шульц. Ты мне всегда был другом. Выпьем за то, чтобы всегда оставаться друзьями. – и азартно чокнул по рюмке Шульца.
- Хорошо, пусть так и будет, Генрих. Только почему Эльза и Лора не пьют? Пить, так уж вместе.
- Это их дело. Лора совсем не пьет. Я ей для приличия наливаю. А Эльзе по настроению только.– и Генрих посмотрел на жену.
Фрау Эльза перекрестилась, махнула рукой и взяла рюмку.
- Говорят, когда звенят рюмки, злые силы убегают – и чекнула свою рюмку о рюмки мужчин. – Пусть от людей, что пришли к нам с края света, не будет нам зла. За это я выпью. – И одним глотком опорожнила рюмку.
- Браво, фрау Эльза. Я люблю наблюдать, как вы пьете шнапс. Душа радуется. За вас. – и выпил. Генрих выпил молча. Все принялись за еду. Отведав жареной курицы, Шульц похвалил.
- Это не курятина, а райская птица, фрау Эльза. Золотые руки у вас.
- Берите еще, Шульц – сказала хозяйка и дополнила тарелку гостя. – Я люблю тех, кто хорошо кушает.
- Хватит. Хватит. Спасибо. Пока достаточно.– поблагодарил Шульц.
Хозяйка дополнила мяса и мужу.
- Мой Генрих тоже любит хорошо покушать. Поэтому я и люблю вкусно приготовить. – улыбаясь, сказала она.
Лора с интересом наблюдала за взрослыми и ела неспеша.
Генрих еще раз наполнил рюмки. Молча чокнул рюмкой о рюмку Шульца и они, молча же, выпили и несколько расслабились. Лора спросила.
- Отец. Может быть и пленных покормить? Наверное, проголодались.
- Ты дочка, с ними слишком не сближайся. Смотрите, у нее глазки заблестели. Пью я, а пьянеет она. – засмеялся Генрих. - Они хоть бы и пленные, все же молодцы – мужчины. В беду не попади, смотри.
Вмешался Шульц.
- За это не беспокойтесь. На эту тему с ними крепко поговорили. Если не хотят быстрее на тот свет попасть, будут жить тихо.
- Как бы там ни было, дочка, мужчинам верить нельзя. – встрепенулась фрау Эльза. – Если девушка показывает свою доступность, то голова мужчин, что в штаны спрятана, становиться непослушной.
Мужчины расхохотались. Даже слезы стали вытирать салфеткой.
- Ой-ой! Ну и острый же язык у вас фрау Эльза! И откуда только вы это знаете?  - спросил, шутя, Шульц.
Фрау Эльза покраснела. Показно смеясь, вышла из-за стола.
- С вами разве можно разговаривать? Идем, дочка. Вдвоем покормим этих пленных.
Она наполнила широкую тарелку пищей со стола и вместе с дочкой пошла из комнаты. Вдогонку Генрих, шутя, громыхнул, смеясь.
- Смотрите там слишком не кормите. Иначе не сможете противостоять им, когда нижние головы взыграют.
- И ты, туда же бесстыдник! Да ну вас - ответила фрау Эльза из сеней и захлопнула дверь.

 Генрих наполнил рюмки, и они с Шульцем молча, выпили. Стали кушать. Мать с дочерью вернулись довольно скоро. Заняли сои места за столом. Фрау Эльза перекрестилась и заговорила.
- О, Господи! И вправду на наших сыновей похожи. Только чуть исхудали. А наши сыновья, по каким дорогам мыкаются? Спаси их Господи!
Генрих ее прервал.
- Не горюй за них, Эльза. Если есть что в головах, не пропадут. С другой стороны, я же пытался оставить их дома. И людей нашел, чтобы сыновей в армию не брали. Так нет. Им захотелось героями стать. Игнорируя мои слова, из дому убежали. Считали видимо, что воинское счастье легче. Вот пусть и понюхают пороху. Один раз попробуют, в другой раз петушиться не будут.– гневно выговорил хозяин, и чуть помолчав, продолжил, - но уже спокойнее. – Видишь ли, на земле им надоело работать. Как это можно землю не любить? Земля нас кормит, одевает, поит. Мы сами частицы земли. Из земли вышли, в землю уйдем. Землю надо любить как девушку. Надо уважать землю. Чем больше проливаешь пота, работая на земле, тем ближе и роднее она становиться. Если ты ее правильно поймешь, то она тебя всегда будет богатым урожаем одаривать. Все мое богатство от понимания земли. Фрукты, овощи, зерновые, картофель, травы, а через это и скотина и птица. Все это дары земли. А мой табак! Никто не может выращивать такой табак.
Генрих опять наполнил рюмки.
- Выпьем, друг мой, за нашу землю!- мужчины чокнулись рюмками, выпили и закусили. Генрих тут же еще раз наполнил рюмки. Шульц возмутился.
- Друг мой, Генрих, мне достаточно. Я свою норму принял. Если больше выпью, то спать потянет. Да и жена будет ругаться. Ты же знаешь ее характер. Чуть что, драться лезет, особенно когда много выпью.
- Что ты расквасился? Держи, держи давай. За дружбу надо выпить обязательно. Эту выпей, а там видно будет. Если уснешь, ночевать оставлю. Места хватит.
- Ну, хорошо, за дружбу выпью, и на том закругляюсь. Давай. И правда, жена не ведьма, не проглотит. Чтоб дружно жилось! – и Шульц с азартом чокнул свою рюмку о рюмку Генриха и выпил одним глотком.  Хозяин тоже выпил, закусил и довольный своим другом, похлопал его по плечу.
- Молодец, Шульц. Вот за это я тебя и люблю.
В это время послышался стук в калитку со стороны улицы. Хозяйка подошла к окну, взглянула и, всплеснув руками, засмеялась.
- Ну, Шульц, твоя жена вечно будет жить! Фрау Берта пришла. Выйду, приглашу ее в дом. Пусть тоже погостит. – И в вселом настроении вышла из комнаты в сени. Вскоре обе женщины вошли в комнату. Фрау Берта мощная, высокая. При первом же взгляде угадывается ее сила. С порога она строго заговорила.
- Здрасьте! Оказывается, мой муж своих ворот не узнает. Смотрите-ка на него! Как будто в своем доме есть-пить нету, на чужой пир приперся. А ну вставай! – и стала поднимать мужа со стула.
- Подожди, Берточка. Я сам встану. Не спеши. На одну минуточку зашел, чтобы с другом поговорить. Если с друзьями не поговоришь, в душе радости нет.
Генрих тем временем встал, наполнил рюмку и подошел к фрау Берте.
- Верно, говорит Шульц. И Вы, фрау Берта, оставайтесь хотя бы на минуту. Выпейте и  душа согреется – фрау Берта чуть помялась, но рюмку взяла, молча выпила и поставила на стол.
Генрих посадил ее по левую руку от Шульца, напротив себя. Хозяйка шустро положила в чистую тарелку овощей, мяса, подала подруге. А Генрих, садясь на свое место, сказал.
- Отдохните. Дома дела никогда не кончаются. Передохнуть тоже  нужно - стараясь погасить сердитость гостьи.
- В честь чего пир устроили? – спросила фрау Берта.
- Работников из лагеря военнопленных привезли. Это хорошее дело обмываем. А Вы ешьте, кушайте. После шнапса аппетит всегда хороший – стал уговаривать Генрих.
- Хорошо, раз уговариваете, пусть на пользу будут ваши старания.– и фрау Берта принялась за еду.
Генрих остался доволен таким оборотом. Наполнил рюмку гостьи. Налил и в другие рюмки. Немного закусив, фрау Берта спросила.
- Постойте! А почему Шульц и нам работников  не взял из лагеря военнопленных? Разве на нашей земле меньше работы? Ведь и наши сыновья на фронте. Я одна должна надрываться что ли?
- Почему так говоришь? – остановил ее Шульц. – Я наравне с тобой работаю. Кроме того и жалование имею. Разве тебе этого мало? – говоря мягковатым тоном.
- Ты никогда не думал, чтобы жена чуточку отдохнула. От тебя дождешься, бездушный!
- Не сердитесь, фрау Берта – вмешался Генрих. – если нужно будет, он тоже привезет. А пока выпьем. За то, чтобы у вас были работники. – И хозяин чокнул своей рюмкой о рюмки гостьи, а потом и о рюмки Шульца и своей жены. Все выпили и стали кушать.
Лора ела не торопясь, улыбаясь, глядя на родителей и гостей.
Хорошо покушав, фрау Берта встала.
- Все. Хватит, хватит. Больше даже не заставляйте. Вставай. Муженек. Чего расселся? Если я села, думаешь, до утра будешь гулять? Вставай, пошли. – Она взяла мужа под мышкой и подняла на ноги. Он попытался что-то сказать, но фрау Берта его опередила.
- Молчи, молчи. Скажи спасибо за уважение и пошли. Если больше примешь, мне что, на себе тебя тащить? Пока на ногах стоишь, сам шагай. – И повела мужа к двери.
- Спасибо за угощение. Я уж пойду. Что поделаешь, с Бертой спорить я не могу, - извиняющимся голосом говорил Шульц, выходя из комнаты.
Генрих вышел с гостями. Фрау Эльза подошла к окну, задумчиво и грустно проговорила.
- Война, война! Что за наказание дает нам Господь? Вот и фрау Берты сыновья на войне. Через это сколько горя и тяжести ложится на женские плечи. Помоги нам Господь!