Своя правда ближе...

- Надо же! Пчёлка… - Ольга поглаживала по  головке чёрно-белую молоденькую Любину кошечку. Люба продавала молоко приезжим, Ольга как раз зашла к ней , чтобы купить молочка и творожка. Для себя и для своих любимых кошек, с которыми приехала в эту деревню на пленер. Она каждый год приезжает сюда по осени побыть с природой наедине  месяц-другой, а увозит в город массу свеженьких эскизов, которых хватает на целый год для работы в мастерской. А кошки… кошки – это особая статья в её жизни. Они заменяют ей и семью, и преданных друзей, и… да всего и не назовёшь, что для неё значат кошки. Любит она их, и этим всё сказано. И прежде всего – их.
- Надо же, какую вы ей кличку замечательную дали! Пчёлка… Пчёлушка… Пчелунья…, - продолжала причитать Ольга. – А у меня есть котик, которого я зову Шмель. Вот такой же у меня Шмелёныш есть! – Ольга почесала Пчёлку за ушком, - прелесть ты моя! – она наклонилась и поцеловала её в носик.
- Ещё какая прелесть! – добавила Люба, - мышей ловит как электровеник!
- И жрёт их…? – с опаской спросила Ольга, не очень-то ей нравилось целовать кошек, которые жрут мышек.
- Конечно! Это же нормально для кошек.
- Ну надо ж, а я её поцеловала… Можно я умоюсь?
- Да умойся… А что, брезгуешь кошками-охотницами?
- Так мои-то мышей не знают. У меня нет мышей в городской квартире… А здесь я сама с ними на прогулку выхожу. И кормлю их так, чтобы мышами не интересовались.
- А что так-то? Кошкам свобода нужна. Пусть ходят, где хотят, ловят, что хотят, а то для чего ж их в хозяйстве держать? – да чем ещё могла возразить эстетке Ольге деревенская хозяюшка, у которой столько забот во дворе, что помышлять о том, чтобы кошек самой выгуливать, она даже и не пробовала.
-Ну… как это… для чего? – Ольга даже растерялась слегка. При чём здесь хозяйство? – С кошками веселее… - она поискала ещё каких-нибудь аргументов в своём сознании, но безуспешно. Но тут вспомнила и радостно добавила: «Чтобы было кого любить!»
- Да мне и так есть кого… - отозвалась Люба. Она делала из листочков старой тетради маленькие кулёчки и рассыпала по ним отраву для крыс и мышей.
- А что это за зёрнышки у тебя? Такой цвет насыщенный…- спросила Ольга.
- Вот именно – насыщенный. Отравой.
- Какой отравой? Зачем она тебе? – насторожилась Ольга.
- Так осень на дворе. Мышки из леса в деревню возвращаются. В лесу зимой им не прокормиться. Разложу эти кулёчки везде. И в амбаре, и в сарае, и в погребе надо положить. И дома тоже!
- Так, ведь, здесь Пчёлка есть, она их ловит…
- Всех даже Пчёлка не переловит. А хозяйству ущерб.
- Люба! Нельзя травить мышей, если кошка их ловит. Поймает отравленную мышь, съест и умрёт!
- Это человек умрёт, а кошка – сдохнет!
- Да как ты можешь так говорить? Это же бессердечно.
- Это – факт.
- Люба, - не унималась Ольга, - неужели тебе не будет жаль Пчёлку, если она съест отравленную мышку и… скончается?
- Да она, может, почует, что какую-то мышь нельзя есть. Ну, а уж, если не почует, то, как говорится, чему быть, того не миновать.
- Нет… это жестоко! – Ольга готова была отобрать у Любы всю отраву и унести подальше.
- У меня в доме, - заметила Люба, - четыре мужика. А мышиную лихорадку чаще мужики подхватывают. А наши мыши как раз лихорадочными бывают. Ты знаешь, сколько у нас уже от этой лихорадки мужиков помёрло? Вот совсем недавно схоронили… До двадцати пяти не дожил… Не умеют наши мужики жаловаться, пока не упадут. А эту лихорадку вовремя остановить нужно. Если на сеновале не положу отраву, там мыши обоснуются. В дровнике они тоже находят себе местечко… В мастерской тоже. Там и тепло, и всегда крошки найти можно. И везде мои мужики каждый день бывают. Мне кого жалеть надо: Пчёлку или мужа с сыновьями?
- И всё равно это неправильно… - пыталась возражать Ольга.
Она вышла на улицу, прихватив бидончик с молоком, старательно обходила лужи на просёлочной дороге и сердито размышляла: «Бывают же… люди! Такие!»
Люба в это время собрала кулёчки в большую чашку, вышла с ними во двор и, направляясь к сеновалу, снова вспомнила, как Ольга возмущалась, переживая за обыкновенную кошку, и сердито подумала: «Бывают же… люди! Ей-Богу…»