Заметки о трансцендентальной феноменологии

Впервые опубликовано на http://www.1917.com


Нижеприведенная статья, разумеется, не может претендовать на значение самостоятельной философской работы. Достаточно сказать, что концепция трансцендентальной феноменологии воспринималась автором не непосредственно из трудов Гуссерля или его последователей, а через призму ее доброжелательного изложения отечественным автором Я. А. Слининым в книге "Феноменология интерсубъективности" (СПб, изд. "Наука", 2004). Заметки, сделанные в процессе изучения этой книги, определенно грешат дилетантизмом и неполнотой, однако, как кажется, могут оказаться небесполезными в борьбе с теми идеалистически-эмпириокритическими суевериями, что то и дело всплывают (последний раз — в форме постмодернистских идеологий) на поверхность в реакционные и застойные эпохи, наподобие той, какую мы переживаем здесь и сейчас.

***

Отправная идея феноменологов проста: "подвергнуть сомнению существование всего, в существовании чего возможно усомниться, и посмотреть, не останется ли чего-либо такого, существование чего подвергнуть сомнению невозможно". Формулируя проблему — "какие искажения может внести в объективную картину мира человеческая специфика его восприятия и как эти искажения можно учесть" (заметим, что никакой объективной картины мира как таковой в феноменологии нет и быть не может) — Слинин безапелляционно бросает: "Материализм не дает удовлетворительных ответов на эти вопросы". Зато наш автор с теплотой и солидарностью поминает Декарта и даже печальной памяти епископа Беркли (именуя последнего "мыслителем весьма смелым и радикальным"). Что ж, посмотрим как разделываются с проклятыми вопросами Гуссерль и компания.

Единственный критерий, которым могут пользоваться в таких целях эмпириокритики — неподтверждаемость данных, поставляемых нам нашими органами чувств. Естественно, что, редуцируя все "сомнительное", феноменология в итоге остается у разбитого корыта декартовской формулы cogito ergo sum — "мыслю, следовательно существую". То есть, аподиктически (безусловно) существующим признается только сознающий субъект. Слинин пишет: "По Гуссерлю, феноменолог, проводя трансцендентальную редукцию, выносит за скобки все многообразие окружающего мира [...] за исключением трансцендентального ego."

Зачем феноменологу нужно это делать — не вполне понятно. Достаточной интеллектуальной смелости, чтобы остаться один на один с миром "примордиальных" призраков, Гуссерлю с компанией явно не хватает. Каков же выход? Вполне акробатический: выхватывая из множества интенциональных объектов (то есть, тех, про которые неизвестно, существуют они или нет, однако в данный момент воспринимаемых мною) ряд объектов, по своей психофизической структуре напоминающих мое собственное ego (существующее аподиктически), я заключаю, что этот объект должен представлять собой ДРУГОЙ трансцендентальный субъект, чье сознание в главном аналогично моему. Из чего проистекает такое заключение? На каких неоспоримых тезисах или аподиктических фактах оно основывается? Гуссерль не дает ответа; по его мнению, это просто аксиома. И смех, и грех — усомнившись в адекватности собственного чувственного восприятия мира, следом тут же бездоказательно постулировать существование иных субъектов, чувствующих и мыслящих сходным образом.

До чего же смешны, до чего жалки дешевые фокусы, с помощью которых идеалисты и эмпириокритики самых разных сортов протаскивают в свои концепции объективную действительность — тайком, стыдливо, через заднюю дверь, словно приводят домой дешевую девку в страхе перед всевидящим оком соседей! А иначе не получается. Грозное имя солипсизма высится пред их смятенным взором как некое пугало, приближаться к которому опасно, но и не приблизиться тоже нельзя — если уж быть последовательным в своем редуцировании всего объективно существующего. Вот и приходится феноменологам ограничиваться голым постулированием других трансцендентальных эго, доказать существование которых, исходя из СВОИХ посылок, они просто не в состоянии.

Меж тем, не выходя за рамки чисто спекулятивных умозаключений, можно привести как минимум два довода, подтверждающих существование НЕКОТОРОГО МИРА вне сознания воспринимающего субъекта. Не претендуя на оригинальность, условно обозначим их как "субъективный и объективный".

1. Субъективный довод. В окружающем меня мире я сталкиваюсь с множеством понятий, концепций, явлений, которые я либо вовсе не в состоянии понять и осмыслить, либо это требует от меня весьма значительных интеллектуальных усилий. Если окружающий мир порождается моим эго, то все эти концепции и явления должны изначально существовать в моем уме, или же быть им порождены. В таком случае мы приходим к очевидному противоречию ("то, что уже существует в моем уме, не может быть мною осмыслено"), разрешить которое можем через допущение, что не все концепции и явления есть порождения моего ума.

2. Объективный довод. Тот факт, что человек не имеет никакого подтверждения существованию объективной действительности помимо данных, поставляемых ему органами чувств, не препятствует ему активно взаимодействовать с предположительным "продуктом своего воображения", прилагать усилия и получать результат. Об этом мы подробнее скажем ниже; пока же подчеркнем, что умозрительная "воображаемость" объективной действительности не оказывает ровным счетом никакого влияния на поведение человека. Как было подмечено, само ОГЛАШЕНИЕ солипсистской позиции уже содержит в себе ее внутреннее опровержение.

***

Однако, возможно, мы сражаемся с ветряными мельницами? Как мы заметили выше, крайний солипсизм — не столько серьезный полемический противник, сколько пугало, на плечо которого не сядет ни одна уважающая себя философская ворона. Даже Беркли и Гуссерль не отрицают наличия вокруг Я множества других субъектов. Серьезным бастионом эмпириокритиков является вопрос об АДЕКВАТНОСТИ восприятия объективной действительности. В самом деле, можем ли мы сказать, что действительность, пусть и существующая объективно, вправду такова какой мы ее воспринимаем? Может, мир девятимерен и двухцветен? Может, им правят Ктулху и Ньярлатотеп? А может, в нем напрочь отсутствует количественная составляющая? Гадать можно бесконечно. Но можно ли что-то возразить?

Отвечая на этот вопрос, мы введем условное понятие "равновеликого искажения". Да, не исключено, действительность искажается. Но искажается РАВНОВЕЛИКО. Это значит:

а) Искажение действительности равновелико на "входе" и на "выходе". Я воспринимаю мир, на основании этого делаю вывод о его строении, движущих силах и возможности его изменения. Затем я прилагаю целенаправленные усилия для того, чтобы этот мир изменить и добиваюсь своего результата. Если этот результат в большей или меньшей степени соответствует моим изначальным целям, значит и мое изначальное восприятие мира (из которого я исходил в приложении сил) адекватно его реальному устройству.

б) Искажение равновелико для всех субъектов. Передача информации о действительности без сходного ее восприятия ВСЕМИ субъектами была бы невозможна. Если же я, на основании восприятия и осмысления мира другим субъектом, добиваюсь тех же результатов, что и он, значит, наше с ним восприятие действительности во-первых, идентично, во-вторых, адекватно.

Необходимо оговориться. Понятие равновеликого искажения нельзя ограничивать сенсуальным опытом отдельного человека. Оно имеет смысл только применительно к человеку СОЦИАЛЬНОМУ, к опыту человечества в целом, причем не только живущего, но и жившего, потенциально, пожалуй, даже в некотором смысле — и для будущего (мы оставляем свой опыт последующим поколениям и сами наследуем опыт предков). Различия в восприятии действительности отдельным представителями людского рода, незначительны в сравнении с тем общим, что нас объединяет.

Можно привести такой пример. Известны многочисленные аберрации в строении человеческого глаза (близорукость, астигматизм, дальтонизм и т.п.), носители которых видят мир по-разному. Однако наивно было бы утверждать, будто этот факт принципиально препятствует нам видеть мир таким каков он есть. Само установление всех недостатков зрения возможно только в сопоставлении с представлением о НОРМАЛЬНОМ глазе.

Важно, что РАВНОВЕЛИКОСТЬ искажения позволяет нам вообще пренебречь его наличием в нашем познании мира. Насколько действительность искажается для всех воспринимающих субъектов (скажем, в силу какого-то дефекта человеческого сознания как такового), нас интересовать не должно. Продолжая ту же аналогию со зрением, мы знаем, что человеческий глаз на каком-то этапе передачи зрительной информации к мозгу транслирует "картинку" в перевернутом на 180 градусов виде. Но мы пренебрегаем этим, поскольку конечные зрительные образы воспринимаем все же в должном виде. Так и равновеликое искажение мы вправе игнорировать, коль скоро в нашей жизнедеятельности оно нам ничуть не препятствует.

***
Чем пренебрегает трансцендентальная феноменология — это такой малостью как человеческая ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ. А ведь познание ради познания столь же бессмысленно как "искусство для искусства". Зачем вообще надо заниматься наукой как не ради того чтобы осмыслить устройство мира и затем изменить его? Восприятие - осмысление - действие — это неразрывная цепь. Взаимодействие субъекта с объективной действительностью всегда двусторонне. И "выносить за скобки" какую бы то ни было из этих операций — прием порочный.

Причем философия, конечно же, не является исключением. Вопреки ее кажущейся абстрактности, это точно такое же орудие преобразование окружающего мира как каменный скребок или атомный реактор. А что получается у феноменологов? Зачем вообще нужны эти "интенциональные объекты", если мы не можем сказать ничего определенного ни об их устройстве, ни о принципах функционирования? Феноменология претендует на то чтобы уравнять все мировоззренческие концепции в их сомнительности. Но стоило бы задуматься над тем, что феноменологический подход не делает научное мировоззрение всего лишь "одним из многих" (равноценным, скажем, религиозному), но вовсе обесценивает и обессмысливает всякий научный поиск. В свое время философ Антонио Грамши подметил: если уж наблюдаемые явления не существуют независимо от сознания исследователей (или их существование не может быть объективно доказано, что для нас равноценно), то "наука [...] должна стать чем-то вроде серии актов веры в утверждения отдельных экспериментаторов".

Существование объективной действительности и адекватное отражение ее в человеческом сознании — не просто одно из допущений, а отправная точка современного научного мировоззрения. Да и не только научного. Показательно, что, оспаривая и редуцируя все объективно существующее, школа Гуссерля проявляет гораздо меньший критицизм по отношению к социальным установлениям, мифам и святыням. Именно поэтому так водянисто выходит у Слинина то, на что обращается основное внимание феноменологов — человеческая этика и мораль. (Фраза из предисловия: "Автор настаивает на том, что самым главным моральным требованием является заповедь "не убий". — Мысль глубокая и оригинальная, что тут скажешь.) Но сомневаться в священных общественных институтах? Да ведь мы не знаем даже, существуют ли они, ответит феноменолог. А может, причина иная? Во всяком случае, мы имеем все основания усомниться в искренности такого ответа.