Трудное детство

Сорок пять лет тому назад умер от тяжелой болезни в возрасте 56 лет мой дорогой папочка Трубников Георгий Силантьевич. В своих дневниках он описывал свою нелегкую жизнь. Революция, разруха, голод - все пришлось испытать маленькому человеку. Его записи - живое свидетельство о том времени.


Вот здесь мы хватили горя. Оторвавшись от тетки и потеряв маму, мы были еще малы, чтобы жить самостоятельно. Отец был в разъезде, а мы сами по себе. Старшему брату Виктору было 13 лет, мне 10, Николаю 7, августе 4 года.

Был сильный голод и сильная жара. За все лето не было ни одного дождя, все горело, хлеб, в общем, вся природа. Отец работал на железной дороге. Там ему давали на семью один фунт хлеба на четверых. Страна была в очень плохом состоянии, народ пух с голоду и умирал. Да еще эпидемия тифа. Кто заболеет, тот редко возвращался к жизни. Верно, вскоре стала помогать Америка продовольствием и одеждой. Но вскоре заболел отец, была угроза смерти. Тогда мы с братом Виктором решили так: Виктор остается дома, продает все имущество, какое есть, и выручает отца от смерти, а я беру за руку младшего брата Николая, Августу на кортышки и иду, куда глаза глядят.

Бродил, бродил по городу, жара, как сейчас помню, да и кушать хотелось. Люди, шедшие навстречу, спрашивали: «Далеко ли путь держите, дети?» Мы говорили, что не знаем куда, мамы у нас нет, а папа в больнице. Помню, одна тетя довела нас до приюта, и мы вошли в этот дом.
Там я рассказал свое положение, и нас приняли в приют. Вымыли, одели в приютскую одежду. Вскоре нас отправили на Украину. Виктор нас навещал несколько раз, приносил нам кукурузные блины и сообщал, что отец сильно болен. В то время свирепствовал тиф. Виктор не знал, что нас отправили на Украину. Это был один их самых печальных дней для 900 маленьких детей. Во время отправки поезда на вокзале стоял вой родных и плач детей. Нам было еще хуже всех, нас никто не провожал. Поезд тронулся, дети разместились и успокоились. Каждому дали по 200 грамм хлеба и по порции фасоли. Конечно, дети были довольны.

В нашем составе один вагон был кухней, один – для бани, и был вагон – больница. В больницу ежедневно поступали больные. Медицина работала очень плохо, и каждую остановку множество мертвых и чуть живых детей бросали в братскую могилу на глазах у здоровых детей. Надо полагать, что детям было очень боязно попасть в эту больницу – вагон. Также мне, как старшему брату, было страшно за брата и сестру, когда как Николай стал прихварывать кровяным поносом. Мне приходилось прятать его, мыть и смывать после него в уборной. Врачи строго следили. После каждого посещения уборной проверяли и, если находили кровь, сразу забирали в больницу. Но время шло. Прижились, освоились. Взрослые дети стали убегать с поезда. Приглашали и меня. Но мне было жалко брата и сестру. Я не мог об этом даже подумать. Подъезжая на Украинскую землю, нашего брата много погибло.

И вот станция Кременчуг! Зашла одна женщина сказала, что ей нужно 10 человек ребят. Будем сами пахать землю и все сажать. Кто желает? Я тут же дал согласие и записал себя, Николая и Августу. За мной еще записались семеро ребят, и мы тронулись от станции до деревни Пустовитово. Это расстояние было 30 км. На дорогу дали 200 гр. хлеба и все. Слабых детей посадили в повозку, те, кто поздоровше, шли пешком. Очень красивые места на Украине. Мы не заметили, как стало садиться солнышко. Наконец, мы дошли до этой деревни. Было уже поздно, и детский сад спал. Но зато соловей нас встретил замечательно. Так пел хорошо, как только может петь соловей. Наконец, дошли до места, где был детский приют. Это был белый барак, весь утопающий в зелени. Нам дали по 200 грамм хлеба и уложили спать.

Оторвавшись от мамы, папы и Родины, мы начали новую жизнь на Украине милой. Зав. Приютом была еврейка, старуха, похожая на бабу Ягу. Злая и ехидная. Она строго наказывала детей. Из-за недостатка питания я убегал на улицу, и встречные крестьяне давали хлеба, помидор, яиц. Наевшись, я приносил еду брату Николаю. Но Августа была в отделении девочек. Изредка и ей давал, что было. Заметив это, старуха стала следить за мной. Когда я убегал, она стала меня встречать и отбирать все, что я приносил. А меня голыми коленями ставила на горох. Однажды стою на коленях, и вдруг звонок, старуха к телефону, а я прыгнул в окно и убежал. По пути залез в сад – огород, нарвал помидор, потом залез на грушу. Груша была высокая, груш много. Пока рвал, пришел хозяин с собакой. Собака была большая, стала лаять на меня, а хозяин начал ругаться и велел слезать. Я сидел долго, пока не ушел хозяин. Когда он ушел, я слез и бегом домой. Спрятать добычу было некуда, везде были дети, и вдруг моя хозяйка. Оттрепав меня за ухо, отобрав все, посадила меня в подвал. Там сидели еще двое ребят. Продержав нас сутки, выпустили и заставили таскать три котла воды.

Время шло день за днем, кушать стало нечего, дети пухли и гибли. Тогда старуха решается на то, чтобы залезть на бахчи. Собрала детей, и мы пошли таскать тыквы, нарезали, в котлы уложили. В последний раз, когда пошли, нас всех поймали и крепко побили. И больше всех попало старухе. Крестьяне пришли к нам, перевернули котлы и ушли. Делать было нечего, как жаловаться коменданту города. Комендант и целый взвод казаков верхом на конях приехали к нам. Созвали всех крестьян, построили их. Верно, были одни мужчины с детьми. Комендант был во всем красном и с шашкой. Выхватил он шашку и над головой машет. «Я вам головы поотрубаю, разве можно детей обижать, они приехали из России, у них голод и их родители умерли. Им надо помочь. Если еще повторится, милости не ждите». И с этим Харченко уехал. После угрозы коменданта города крестьяне стали добрее, стали сами приносить овощи и фрукты. Детдом зажил. Время шло, но дети гибли. Пухли и умирали. Меня часто наказывала наша хозяйка. Мне приходилось таскать воду в три котла по двадцать ведер в каждый.

Была осень, шел мокрый снег, и грязь на дорогах была мерзлой, а нам приходилось ходить босиком. Я заболел и находился на печи. Николай сидел со мной, Августа в женском отделении. Помню, ей очень хотелось бежать домой к маме. Бежит и плачет, маму зовет. А мамы то нет.
Мама умерла, а папа больной лежит в больнице далеко в России под наблюдением старшего брата Виктора.
Как только отец встал на ноги, стал разыскивать нас по следам нашего пути.