Галка-нелегалка

Каждый человек от рождения обязательно снабжен каким-нибудь капиталом:кому-то даются самоотверженные родители, понимающие свое истинное родительское предназначение и не жалеющие «живота своего» во имя любимого чада.Кто-то рождается с талантами, кто-то красив, кто-то силен.А кому–то даруются слабости, словно спасательный круг в самолете под сиденьем: дернуть за веревочку, в случае чего.
Вот , пожалуй, слабости, и являются самым сильным капиталом в нашем мире. Ну, посудите сами, чего проше сказать, что мне, мол, это не по силам, или громко и вкусно разрыдаться или впасть в депрессию. Кто посмеет унизить слабого, или обидеть плачущего, или читать нотацию находящемуся в депрессии.Никто. Потому что человек – это существо жалеющее. В массе своей , конечно.Поэтому слабым живется легче.

Галка от рождения не имела права ни на слабость,ни на депрессию. Ну, во-первых, потому что она была красивой.
Ее сила была в честности по отношению к себе самой. А ее мама, Вера Петровна, работающая всю свою жизнь фельдшером в кардиологической неотложке и через руки которой прошло две трети будущих покойников их маленького городка, и вовсе относилась ко всему происходящему с ее дочерью философски: главное, чтобы та была жива-здорова.
Поэтому, когда Галка сообщила ей о своей внезапной , но такой ожидаемой беременности, Вера Петровна не на шутку обрадовалась этой, на ее взгляд, безделице.
«Рожать - не хоронить»,- сказала она громко на кухне их коммунальной квартиры, и все соседки, словно по команде, закрыли свои рты, готовые излиться на красивый галкин животик ядом провинциального злословия.
С Верой Петровной никто не спорил, ее авторитет был непререкаем, она была медицинским работником!

Наделенная такими безусловными талантами , как красота и сила, и не имеющая права на депрессию, Галка молча выслушала уговоры своего недавнего возлюбленного и аборта делать не стала. Просто права такого не имела.

Она родила Пашку 31 декабря, в двадцать три сорок пять , и уже через пятнадцать минут после его воцарения в этом мире, спокойно выпила разрешенный ей глоток праздничного шампанского за свою будущую счастливую жизнь.

Талантливые люди талантливы во всем. Даже пашины пеленки Галка развешивала на балконе их новой отдельной квартиры , полученной по поводу Павлика, талантливо и красиво, совершенно не заморачиваясь тем, что ее одноклассницы уже заканчивали третий курс единственного в их городе высшего учебного заведения- педагогического института им. Тараса Шевченко.
К слову сказать, именно здесь и отбывал причитающиеся ему три ссыльных года, великий украинский поэт, в свое время, оглядевший окрестности на подъезде к поселению, не претендовавшему в те далекие времена на звание города, и в тоске воскликнувший: « Да поют ли здесь песни?»

Когда единственный сын достиг возраста общественного воспитания , а по соседству с их домом открылся новый ресторан «Кобзарь», красивая и честная Галка, определив свое чадо в ясли, смело взяла в руки поднос и стала официанткой.Или подавальшицей, по старому.

Пашка огорчений ей особенных не доставлял и, положенные всем ребятишкам детские болезни, проживал как-то ускоренно и не тяжело, благодаря опыту Веры Петровны и своему собственному сангвинистическому взгляду на мир.
Он был- дитя любви, и даже , когда обиженно ревел во все горло, всегда казалось, что в глубине души он делает это лишь для отстраски или по полагающейся ему возрастной привиллегии.

Процесс своей детсадовской социализации, Пашка проходил достойно и талантливо, умно выстраивая отношения со сверстниками и воспитателями, одновременно с его не менее талантливой матерью, постигавшей азы грамотного обращения с высокопоставленной клиентурой ресторана высшей категории.

Они оба не имели права на депрессию: Пашка -по праву обожаемого сына, Галка - по праву любимой мамы.

Говорят, если хочешь рассмешить Бога, расскажи ему о своих планах.
Галка, не рассчитывая на улыбку Творца, талантливо и честно не строила великих планов на свою собственную жизнь.Пожалуй только Павлику она желала лучшей доли, имея ввиду их пыльный и невзрачный городок, выбраться из которого, ему все же бы стоило.
 
В это самое время в ее жизни и появился Урс, иностранец с волосатыми плечами и с именем, похожим на собачью кличку, единственным и неоспоримым достоинством которого был красивый и нездешне красный паспорт.

Урс достался Галке как бы случайно.По наследству . Так, прожившая весь свой век в коммунальной квартире дама, умиленно вспомнив соседскую девочку с розовым бантом в кудрявых волосах, завещает малышке доставшийся самой по наследству от троюродной тети дом , в котором она никогда не жила.
Галкина сменшица и товарка Люся Рытина, захлопнув дверь перед не приглянувшимся ей импортным женихом, открыла перед Галкой другую дверь в иную, иностранную, чужую, непонятную, но, безусловно,привлекательную жизнь.
Единственным аргументом для Галки в пользу Урса был Пашка, а для Веры Петровны- высокий уровень тамошнего медицинского обслуживания.

После недолгих подружеских уговоров, взяв подмышку сына, и, поцеловав маму, Галка до отчаянности смело изменила всю свою жизнь.
Она словно перехала на другую планету, с другой атмосферой и категорически другой молекулой аш-два-о.

К слову сказать , с точки зрения потребления, здешние воздух и чистая вода Галку вполне устраивали. Не устраивал Галку лишь ее импортный муж, который в отличии от экологически чистых продуктов, был совершенно по-человечески неупотребим и по-мужски неперевариваем. Словно на сдачу дали.

Галкина прописка в новую жизнь тянулась до нескончаемости долго.....
Маленький пластиковый прямоугольничек, позволяющий чувстовать себя хотя бы частично причастной ко всему происходящему вокруг и дающий право на условную самостоятельность потерялся где-то в дебрях местных бюррократических канцелярий.
Без него у Галки оставалось лишь право на депрессию, которого она, впрочем, от рождения не имела.
Она чувствовала себя нелегалкой. Так, в далекие дореволюционные времена ощущал себя, наверняка, какой-нибудь член ВКП(б), сидящий на чемодане с нелегальной литературой, на берегу речки Лиммат, поедающий вкусный круасан, и обдумывающий план построения нового революционного общества в этом чуждом буржуазном мире, не имея при это мало-мальски легальных документов.

Галкины мысли о будущем были тоже из разряда запрещенной литературы, потому что несли в себе идею освобождения. От Урса, его родителей, его огромной и слюнявой собаки, и безграничного господства над Галкой.

Легко доминировать над нелегалкой, верно?

Урс был выхлопом феминистического общества, его шлаком, побочным продуктом, отходом вдохновенной борьбы его предыдущей, местной жены за свои человеческие и женские права.

Вся эта борьба была скорее похожа на вымещение обиды за то, что только женщин наделил Творец возможностью воспроизводить потомство. Полученное равноправие не устранило ,к сожалению, разницы в одну хромосому.
А так бы было здорово, рожать поочередно: одни раз - ты, другой раз - он. Вот и выходит, что если не получается отменить эту У-хромосому, значит и равноправия никакого нет! Тогда, получи, товарищ муж, гранату в виде неравноправных алиментов! Прости – прощай, дорогой, не чихай, не кашляй!

Поэтому когда галкин супружник принял решение об очередном браке, он с надеждой обратил свой взор на страны третьего мира. Его второй женой стала филипинка Тала, девушка с кожей цвета кофе, любовью к ирискам и крепкому алкоголю на сон грядущий, безмолвная и покорная.

Тала служила Урсу так же верно, как и его большая слюнявая Хелда, но в отличие от последней интергрироваться в местное общество не умела. Или не хотела. Словно в награду за ее услуги, разведшийся с ней Урс, по знакомству определил бывшую супругу в приличный бордель,стыдливо именующийся здесь эротической студией, что по его мнению являлось тем единственным и надежным ,что он мог для нее сделать.

Ну, и в стране Тала осталась ,конечно.

Следующей женой галкиного мужа была Галка, тоже, в общем, из страны третьего мира, только со славянской внешностью.Незнание русской истории и подвело товарища Урса.
Не читал он русские былины и сказки, про наших скромных, но сильных аленушек, берущих при необходимости булаву в свои нежные ручки и обороняющих свою честь и достоинство до последнего вздоха.
Не преподавали галкиному мужу в его университете историю русских революций. И о низах , которые «больше не хотят жить по старому» он не слышал.
Не подозревал он также и о том, что получил самый настоящий русский бунт в красивой длиноволосой упаковке, под названием «моя русская жена»,наивно полагая, что заключенный с нею брачный контракт, обезопасит его на целую жизнь вперед.Ошибался.Пожалуй только урсова Хельда, моментально почувствовав галкину силу, поджав хвост и грустно заскулив, ушла под софу переживать.

Вслед за хорошим питомником для Хельды, была благополучно найдена подходящая жилплощадь и для родителей галкиного мужа, в миленьком квартале для счастливых западных пенсионеров, неподалеку от уютного кладбища, что, по большому счету, было чистой руки совпадением, к галкиным мыслям и планам не имеющее никакого отношения.

Первым самостоятельным решением после получения документального права считаться немножко местной в чужом для нее мире, было ее решение учиться.
Как и любому подпольщику, ей нужна была доверительная профессия , дававшая официальный доступ к местному населению : она поступила в школу парикмахеров.
Группа , в которой Галка обучалась древнему, еще со средних веков, ремеслу, была пестрой с точки зрения национальностей,ее составляющих, и однообразной , с точки зрения, применения будущей профессии в жизни.

Никто, кроме нее самой и , пожалуй, ее итальянского друга Нико, гея и милого парня , не строил революционных планов переделки местного мира, пусть даже и узко профессионально. Впрочем планы нового галкиного друга не шли дальше открытия собственной студии под названием «Homo + S», в которой бы он и стриг братьев своих, и любил бы их, и давал бы крышу над головой родственным душам.
Одним словом, мечтал итальянец о нелегальной начинке для легального заведения.

Галкин же план был совершенно прост по форме и революционен по содержанию- она решила перекрасить новый мир, в революционные красные, «кирпичные» и иные бунтарские тона, по великому учению обожаемого ею Дэниеля Гэлвина, который тоже самое проделывал на берегах Туманного Альбиона, являясь легальным и местным, и по образованию и по свидетельству о рождении.
 
Будучи человеком сильным , Галка всегда была против феминизма,относясь в к нему, как к посягательству на женское начало.

С этого самого уравнивания в правах , с этого демократического унисекса,по её мнению и началась эра унисекса вообще: будь то мода, или личные отношения, а годами существовашая в России псевдоизбирательная система, уверила ее в том, что мир нужно менять другими способами и на другую тему.

Она чувствовала, что равноправия между полами быть не должно, и тяжелые сумки по маршруту «магазин-дом» женщина перетаскивает ,лишь несчастливо не имея под рукой нормального мужчины .

Более того, Галка была твердо уверена в том, что феминизм сами мужчины и придумали, потому что просто надоело им дарить цветы и сражаться на турнирах, подносить тяжести и услужливо подавать руку прекрасной даме, извлекая ее из автомобиля. Устали.

Но не понимала Галка другое: почему гражданско-правовая основа феминизма, выливается здесь в совершенно неупотребительную внешюю форму в виде мятых джинсов, неокрашенных, начинающих седеть, волос, отсутствию косметики на лицах и присутствию дурной бижутерии на запястьях и лодыжках.
Не понимала она и мужских шляп, которые носило местное женское население, победившее в борьбе за брюки.
« Ну ладно, джинсы,- думала Галка,- они - бисексуальны! Но шляпи и шляпки испокон века отличались, и по форме и по содержанию!» Да, здесь было решительно где развернуться. И уж если не юбки, то, по крайней мере, крашенные волосы нужно было срочно возвращать на место!
И она взялась за дело.

Галка и по сей день красит и перекрашивает в революционные тона свою многочисленную клиентуру, которая, к слову сказать, обожает её за легкий характер, точный глаз, верную руку и знание местного диалекта.
Все эти габриэллы, дорис и урсулы становятся немного женственнее , выходя от нее с гордо и по-феминистски поднятой , художественно преобразившейся и обращенной в галкину веру, головой.

Уже давно перестала Галка сексуально обслуживать своего благоверного, убедив его в своей полной и окончательной фригидности.
При этом она жалеет «своего Урсика», по своему, по-бабьи: не повезло, мол, человеку,никто его не любит, и поэтому не собирается с ним разводиться.
Она красиво водит свою любимую машинку и гордо показывает местным полицейским свои местные водительские права.

Она периодически устраивает своему Урсику "промывание мозгов по-русски", пытаясь сделать из него, хотя бы на время, человека и мужчину.

И небольшой запас прекрасного русского мата, который ее супруг так и не выучил за их некороткие совместные лета, использует скорее, как музыкальную тему , наиболее подходящую для "образования " суженного.

Она вся, снаружи- почти что местная, а внутри - прежняя, русская, как Максим Максимович Исаев, пекущий картошку в камине в чудесном немецком особнячке, чистом и продуманном, и поющий в уме тягучие русские песни.

Она, как агент под прикрытием, не мечтает о возвращении, но всегда готова на любой приказ Родины.И , по-прежнему, нет у нее права на депрессию, пожалуй единственного права, которое должны были местные феминистки поставить во главу угла в своей нелегкой давнишней борьбе.Потому что слабым живется легче.

А сын ее Пашка, носит сейчас местную фамилию, по-русски говорит редко и с акцентом, и для него Родина- это немного искаженный интернетом голос бабушки да русская иконка за ее спиной на экране монитора. Местный, совсем местный мальчик, словно здесь и родился. Или Галка и тут всех водит за нос?