Предатель

Падает снег. Невесомые снежинки, мягким кружевом оседают на землю, укрывая все под белым покрывалом. Луна медленно, словно нехотя, вкатывается на небо, обратив ущербный лик к земле. Стены небольшого ущелья, блестят серебром, под ее тонкими лучами. И лишь сугробы, не мерцают как раньше, таинственно переливаясь всеми оттенками радуги. Кровь заливает белоснежные одеяла, ставшие последней периной для ста человек. Воздух пропитан запахом смерти и гниения, отчего хочется гадливо сплюнуть, ощущая на губах привкус металла. Еще утром они жили, ходили, надеялись, боролись... сейчас эти люди лишь безвольные кучи мяса - корм для стервятников и шакалов. Почти все они - воины, наемники и бойцы, сплотившиеся в единое братство. Братство, разрушенное и уничтоженное предательством одного человека. Псы войны, так они называли себя. Каждого, изрубили почти на куски, вымещая ярость и злобу. Лунный свет скользит по искаженным мукой лицам, останавливается на единственном, отрешенном и спокойном. В пустых, мертвых глазах еще теплиться огонек, жажда мести и ярость, неукротимого воина...

-Таррот, ты, куда запропастился  выкормыш Рагго? Опять ищешь, чем бы поживиться?
-Поцелуй меня в задницу, сын гиены! - Таррот гадливо сплюнул и рукавом вытер сопли. Горло горе-вояки отозвалось глухой болью, сквозь туман Таррот с трудом разглядел собеседника, молодого воина в кожаных доспехах, с ядовитой усмешкой на губах. Камрит де Армо, ты уже труп, подумал Таррот и побрел, вперед скрываясь за пеленой тумана. Его затрясло, но вовсе не от холода. Таррот молча вышел из ущелья и ощущая себя последней шавкой, зажег заранее изготовленный факел, обмотанный просмоленной паклей. Это был сигнал. В ущелье рванули орды полуголых людей, перекрывая все ходы к отступлению. Таррот поник, опустив плечи и утешая себя мыслью о богатом вознаграждении.

Когда они почувствовали неладное, было уже слишком поздно. Оборотни перекрыли все пути, к отступлению превращаясь прямо на бегу. Несколько сотен озверелых хищников напали на беззащитных людей готовившихся ко сну. Макриан не снимавший доспехов последние три дня хрипло заорал, призывая людей к оружию. И сам выхватил меч, неловко двигая парализованной рукой. Белые доспехи предводителя псов ослепительно замерцали на солнце, и боевой клич вознесся над подвыванием нежитей.
Это была бойня, жестокая, бескомпромиссная и кровавая. Люди дрались, чем могли, отбиваясь от кровожадных волков, кровь тех и других ручьями лилась на снег. Вот, Камрит мощным ударом шестопера дробит голову черношкурого волка, и сам падает, не выдержав веса сразу трех волков. Рядом рубиться глухой великан Соттеро, размахивая исполинской секирой. Ему неведом страх и боль, кровь уже почти вся вытекла из его ран. Макри и сам поседевший за последний месяц, почувствовал, как священная ярость берсерка охватывает все его существо, и, не обращая внимания на застывающую пену, на подбородке ринулся вперед, в самое пекло. Меч безумного косо срубил сразу двух волков, и это было последнее осознанное движение Макри. Ярость берсерка затопила разум. Он был последним Псом, сраженным в тот день, и уже падая на землю Макри понял, кто их предал, увидев трусоватого Таррота разговаривающего с одним из волков. Единственный глаз Макри закрылся навеки.

Пронизывающий, ледяной ветер залезает под кожу, морозит кости ледяным дыханием. Метель уже третий день бушует над Траунтом, погрузив город в зловещий полумрак. Очень и очень немногие осмеливаются выхолить на улицы в такой час, когда в кружении снега мелькают нечеловеческие тени. Таррот тихонько, чтобы не разбудить дочь выругался и закрыл ставни. Предчувствие неясной беды охватило бывшего наемника, отошедшего от дел, пять лет назад, в тот достопамятный день, когда он предал своих товарищей. Покрепче закутав спящую дочурку в меховое одеяло, предатель ставший хорошим отцом, дернул плечами. Уложив дочь, он тихонько достал из кладовки старый меч, и сел у дверей ожидая неизвестно чего.
Он шел через город. Белоснежные доспехи изрублены в капусту и залиты багрянцем крови. Печатающий шаг говорит о военной выправке, левая нога чуть подволачиваеться. Мертвый вернулся за живым, и тени сгущаются за его спиной. Нужная дверь сама вынырнула из переулка и мститель, ударом ноги отворил ее, сломав кованный, железный засов. Таррот вскочил, не веря глазам:
-Ты??!!
Макри страшно улыбнулся, показывая обломанные, окровавленные зубы. Повязка на глазу сползла, открыв зияющую рану, сочащуюся гноем. Единственный глаз Макри невидяще уставился на предателя. Маленькая девочка завизжала от страха, прячась за спину отца. Макри даже не взглянул на нее. Ударом ноги выбил меч из рук Таррота, и достал свой, покрытый ржавчиной и льдом. А затем он заговорил, и голос этот был голосом смерти:
-Предатель недостоин жизни. Ты предал всех нас и умрешь за свои деяния!
-Но, моя дочь…
-Это твоя проблема
Страшный удар разрубил Таррота, наискось, и от силы удара внутренности предателя посыпались на пол неопрятной грудой. Тени жадно и алчуще схватили тело не перестающее кричать и уволокли его во тьму, более страшную, чем сама ночь. Девочка, тихо заплакав, опустилась на залитый кровью пол. Макри поправил повязку и молча подошел к ней. Мертвая рука осторожно погладила русую головку. Затем призрак из прошлого, тихо по-человечески вздохнул и опустился на колени рядом с ребенком. Кто знает, что он сказал девочке, но вскоре она успокоилась и уснула в кольце согретых ее телом рук. Макри вышел из разбитого дома, который сразу постарел, словно прошло несколько лет. Призрак зашагал навстречу рассвету и тьма, окружающая его развеялась, метель унялась. Новый рассвет поднялся над землей.