Из жизни пчел и людей -Зарисовка из детства Шурки

               



                Зарисовка из детства Шурки Жгутова –
                "ИЗ ЖИЗНИ ПЧЁЛ и ЛЮДЕЙ"
               
    Сейчас детство, по сравнению нашим послевоенным,  протекает совершенно иначе.  Все игры в войнушку и казаки-разбойники у теперешней ребятни проходят за компьютерными столами в виде каких-то стрелялок- пугалок. От рождения  детки общаются через смартфоны, скайпы и прочие СМСки.
    Захотел например отрок конфет- на тебе,завались,ешь, кока-колу пей, а кто повзрослее,тому другой напиток,хоть залейся,хоть запейся  и нет отказу.

    
     О, как я в детстве всё сладкое любил.
    Во всем мед искал: в ягодах, яблоках, в сахаре.
    Особенно любил кусковой рафинад, который как булыжники. А ещё, ландрин-монпансье, и то, и другое, всё одно - леденцы.
 Ландрин -это по имени владельца фабрики, А Монпансье - по имени изготовителя француза.
    Но о сахаре в моем далеком детстве можно было лишь мечтать. В магазине сахар продавали только членам  кооператива, по членским книжкам, один раз в месяц, полкилограмма. Как бы мать не делила сахар, он заканчивался, не успев начаться.

    А вот в наше время всё сочеталось с риском для жизни.
       Мы с детства становились охотниками за добычей.
 С утра уже думали, где-нибудь, что-нибудь вкусненькое стырить, съесть, в чей-то сад залезть, вишен-яблок под майку накидать; и пузо в вишне, и в брюхе урчит от радости.
   Примерно с 1953 года в нашу деревню Ступново на летние каникулы из Ленинграда ежегодно,наверное, до  1956 года, приезжал мой ровесник Юра Новиков. Его мать Римма доводилась родственницей нашей соседке Ивановой Лизе. Семья Ивановых проживала в большом доме напротив нашей  маленькой избёнки. Чтобы Юрка,живя на коровьем молоке и подножном деревенском корму, не забывал про ленинградские сладости жизни,мать Юры привозила для него запас баранок, сухарей, конфет и пряников. В день Юрина заезда в деревню, тётя Рима устраивала нам, ступновским пацанам, праздничное угощение этими сладостями.
    С Юрой я подружился в первый его приезд в нашу деревню.Тётя Римма перед отъездом в Ленинград каждый раз просила меня не позволять  деревенским ребятам обижать Юру.Попробовал бы только кто-нибудь после этого хотя бы пальцем дотронуться до  ленинградца?  Так мы вместе с ним и проводили целое лето.В дождливую погоду рисовали корабли или он мне подолгу рассказывал про город Ленинград,про Эрмитаж,о своей улице Халтурина и про школу. В солнечные дни мы бегали по лесам и к ребятам в соседние деревни,занимались детскими забавами.  Как-то раз Юра заметил, что тетя Лиза мешок со сладкими припасами для него припрятывает в большой кадушке,которая стояла в запертой комнате другой части дома. Юрка об этом самом "секретном секрете" поделился со мной, так как он, так же как и я, имел свой сладкий интерес заглянуть в  эти "закрома".
   Наши разведывательные происки оказались успешными, мы нашли лаз в эту "тайную" комнату" через подполье.
   Как только Тётя Лиза и её сыновья Юра и Лёня уходили на работу, мы с Юрой проникали к заветным сладостям и с радостью лакомились самыми "вкуснючими" питерскими баранками и сухарями.Однако,скоро сей источник у нас с Юрой  иссяк.
    Тётя Лиза,судя по остаткам обломков сухарей в мешке и крошкам на полу, всю вину  за таинственное исчезновение продуктов возложила на мышей и крыс. Мы с Юрой против теткина умозаключения не возражали.   


   Мне опять  пришлось искать иные пути к пополнению сахарозы в организме.
   С самого раннего детства,как только наступала весна, я убегал в поля и лес за добычей чего-нибудь витаминного и послаще.
    Сосульки мохнато-желтые на ивах,знаете?
   Так вот,в них нектар имеется с пыльцой. Я их целыми кустами облизывал.  Но однажды, не я один оказался любитель нектара.
  На очередной сосульке, запихав её в свой прожорливый рот, встретился языком ...с пчелой.
    Ей тоже нектар нужен. Она за мою наглость, возьми, да и тяпни меня за язык.
Подпрыгнул я высоковато, конечно. Через минуту язык во рту не умещался. В голове туман.
     В глазах темно и вкусовые ощущения... лохматая пчела во рту.
 Рухнул на кочку, верчусь, кручусь, не помогает.
     Потом припал к воде в ручье. ( тогда можно было спокойно из ручья водицу пить)
 Вроде полегчало чуток. Так в проточной воде и полоскал свой язык полчаса,  не меньше.
  Ещё полегчало.К вечеру вообще забыл про медовый  пчелиный привкус.

        Время учит.
 Ага? Только не нас.
Если хочешь, невтерпеж, так по любым граблям попрешь. На этом мать наша - Рассея стоит и стоять будет…
    На другое лето, я и думать забыл про пчелу эту зловредную.
    Как-то однажды, в июль катилось лето, сенокосом народ колхозный занимался.
 А мы,ещё малы были, нас к стогованию не привлекали, поэтому мы тут, поблизости от колхозников,в поле бегали, искали малинку-земляничку на сугорках – пригорках.
  Вдруг подбегает ко мне мой дружок с соседней деревни Тимшина Юрка Виноградов и восторженно, так обрадовано, излагает:

 - Шур, а знаешь чё?

-Не, не знаю, а чё?

-А я знаю, где мёд есть.
???
Пошли, покажу.

     На взгорке за деревней он показал мне еле заметную дырку в земле, в которую поминутно залетали и вылетали пчелки. Работа у них кипела.

- А ты откуда знаешь, что у них там мед есть?
- Дак, у них же тама гнездо.
- Ну и что, что гнездо?
- Ты,совсем дурак, Шурка, или хитришь чего-нибудь?
 - Не, Юр, это я так хитрю.

- Вчерась, Иван  Александров мед из ульев доставал,я видел. Много сотов было.
Наверно и в эту нору пчелы меду натаскали на зиму.
 - Точно, я тоже видел, как он дымарем окуривал их там в своем саду.
     Сладкого медку захотелось сразу и много. Мозг лихорадочно выдумывал сценарии добычи и просил витаминов.
     Мы тут же начали заниматься бортничеством с азартом. Раскопали дерн, по диаметру примерно на полметра, подковырнули его обломками досок и приподняли, пытаясь откинуть его в сторону, но не успели, как нас со всех сторон озверелые пчелы начали жучить.
 Они взбесились все сразу и закружились над нами с твердым намерением, залезть в волосы и под рубахи.
     Не столько от укусов, сколько от страху быть искусанными, мы стремглав метнулись к ближайшему пруду и бултых-бултых, один за другим и только наши головы до глаз торчат из воды.
     Оттуда ведем наблюдение за этим пчелиным роем.
  Считай, не меньше часа мы напрасно просидели в пруду, без капли меда на губах.
 А мёду хочется.

     Обрадовались, что легким испугом отделались, если не учитывать, что у Юрки глаз не видел, у меня ухо отвисло до плеча, да шея толстая стала.
     Отсиделись. Видим, пчелы разлетелись.
 Мы выползли из пруда, вроде как загораем, а от других ребятишек прячемся, про улей ничего не говорим.
     Убежали в деревню. Там, около конюшни, провели тайный военный совет, как дальше быть.
 
      Солнце уже за полдень ушло, а меда все равно охота до вечера испробовать.
 Сначала мы по-пластунски подкрались к этому месту. Видим, вьются пчелы, обеспокоенно жужжат над ульем подземным.
      Что делать?
- А давай Юрка, мы их водой окатим, а сами себя чем-нибудь укроем от них?

-А может мы, у  Ивана дымарь попросим и дымом их укутаем?

-Ага! Скажи  Ивану, дак,  он и этот мед себе заберет, поешь тогда медку, фиг с маслом.

-Да, не даст он дымарь.

     Сбегали в деревню, нашли старое ведро, дно глиной замазали, что бы через дыры вода не выливалась.
     В конюшне старую попону с лошади стащили. Накрылись попоной  и с  ведром воды подобрались к пчелиному гнезду.
     Я начал брызгать и махать попоной, а Юрка быстро рыть  и искать соты.
     ЕСТЬ! Нашел.
Схватил, что попалось вместе с землей,  и бежать, куда глаза глядят.
  Я тоже за ним, бросил попону и ведро, и догонять.
Знаю я этого Юрку. Слопает сам, а мне одна земля достанется.
   Меда было мало, но вкусно, от земли соты очистили и их съели, за милую душу. Вкус помню до сих пор. Хорош был медок.
     Понимаю я медведей.
 Ой, как понимаю. Нелегко им медок этот достается.
     А самое интересное!!!
 Этим же вечером Иван Александров, всех в деревне своим медом угощал.
     И нам с Юркой дал, даже больше, чем другим, когда увидел, что нас пчелы искусали.
  Он-то подумал, что мы под его рой попали.
 Раньше у пчеловодов традиция была первым "взятком" соседей угощать.


     Но страсть в поисках сладкого меня не покидала лет до 12.
  Мой дядя Миша жил в  Таджикистане. Жизнь послевоенная постепенно  и там налаживалась.
 А столица  Сталинабад-Душанбе стала обеспечиваться по 1-й категории.
 В магазинах появилось всё-всё.

      Он иногда стал присылать нам посылки с фруктами, сухофруктами, орехами. А его жена, тетя Маруся, всегда туда умудрялась напихать конфет шоколадных "для Шурика"- Ласточка", Буревестник", "Весна" и  ирисок всяких;  например, «Золотой ключик», «Ледокол».
     Если за мной не значилось каких-либо провинностей за день, вечером мне полагалась "камфета" к чаю.
     Если же я за день чего-нибудь умудрился наварзать, или, не дай бог, кто-то нажаловался на меня матери – «А твой Шурка тама»...
 То меня ждала не конфета, а ременная передача жизненного опыта  в болезненный нерв.
    Но, раза два в неделю, "камфету" я все-таки получал.
Конфеты эти мать прятала от меня в ларе, который стоял в холодном коридоре. Ларь запирался на висячий замок. Ключ она прятала.
 Место хранения  для меня являлось первой военной тайной, которую мне хотелось разведать.
 Мой ум и жуткое желание сладкого, понуждали меня каждодневно изучать все углы этого ларца.
    Как –то, за совершенный  в глазах матери  «подвиг»,  она  лично подвела к ларю, открыла замок, достала две конфеты и торжественно наградила ими меня. Но я от радости такой не убежал, а стал наблюдать, как она закрыла ларь и положила ключ в карман кофты...
 Но!!!  При этом заметил, что при закрывании ларя, крышка сходит с петель и если  её потом чуть-чуть сдвинуть в сторону, то сей ларец можно открыть, не снимая замка.
 Я тут же вспомнил, как мы с Юрой Новиковым тырили сладости у его тёти Лизы и безотлагательно применил ранее приобретённый опыт в добывании сладких припасов.
    Теперь я, независимо от настроения и желания матери выдать или не выдать награду, лакомился конфетами ежедневно, а фантики скручивал и прятал в землю.
     Я и сейчас, если в гости пригласят, фантик от каждой конфеты машинально скручиваю, один в один, что бы хозяева сразу не посчитали сколько я съел.
   Конфеты в ларе, почему-то кончились быстро. Тайна моего воровства быстро с позором раскрылась. В этот раз наказания я не понес, а получил «коммерческое предложение» от матери.
      Мама вынесла своё решение как приговор:
- Со следующего года я тебе выделю шесть соток земли. Сам сажай картошку, а осенью выкопаешь её и отвезешь в сельпо, там  с тобой за неё  рассчитаются сахаром.
      Килограмм картошки стоил 8 копеек. Осенью следующего года я накопал этой картошки и сдал немерено, а за неё мне выдали!!! целый мешок сахарного песку - 50 кг., в том числе, примерно 10 кг. кусковым крупным рафинадом.
     Наконец то, в моей жизни наступил сладкий рай. Мозг мой обожрался  и в нём появилась, какая- то ленивость на выдумки. Но не сладким единым, оказывается, живёт человек.
    Стали появляться и другие пристрастия в моем организме, а имею в виду…  болезни роста.     Я постепенно стал переставать бояться девушек и не отмахивался уже так рьяно от них, как от пчёлок.
       Деревенские мужики, глядя на меня, ухмыляясь многозначительно стали говорить мне: - "Это твоя весна пришла, Саша".
  Вот  примерно с этого времени меня в деревне перестали  звать Шуркой.