Утро 124-х суток. Джунгли

        Спала я на удивление долго, скорее всего потому, что непрерывно отдыхать больше пары часов не получалось: Рысь начинала волноваться и приходилось кормить её и массировать животик, поскольку, как оказалось, в туалет она самостоятельно ходить не могла. К этому времени я уже убедилась, что моя дочка не такая обуза, какой казалась сначала: когда она не чувствовала голода и дискомфорта, то почти всё время спала, крепко вцепившись пальцами мне в волосы. Другое дело, что повсюду таскать за собой ребёнка не слишком удобно, поэтому стоило придумать что-нибудь, что позволило бы оставлять её хотя бы на некоторое время. Встав и позаботившись о дочке, я выложила крепкую корзину мягкой травой и устроила Рысь внутри. К моему удивлению, девочка не проявила недовольства, крепко уцепилась за прутья и заснула ещё быстрее, чем на руках. На всякий случай подождав ещё несколько минут и убедившись, что её сон спокойный, я тщательно закрепила крышку. Рысь совсем беспомощная, а вдруг какому-то животному вздумается посетить комнату во время моего отсутствия? Ещё раз проверив достаточно ли крепкая корзина, хмыкнула — стоило появиться ребёнку, сразу мысли о непрошеных посетителях в голову полезли, а ведь раньше об этом и не думала.
        — Доброе утро, — радостно поздоровалась я, спускаясь к народу, и, не в силах справиться с любопытством, начала разглядывать младенца на руках Лили. После собственных родов её сын не выглядел для меня нормальным, но до них... Отказываясь верить собственным глазам, проморгалась и снова посмотрела. Если бы мне показали двух мальчиков: того, первого, что родился в лагере, и этого, и спросили бы, кто из них выродок, я бы без колебаний выбрала первого. Лилин сын выглядел по-человечески. Нормальным земным ребёнком и по размерам, и по внешнему виду. Невольно к сердцу подступила грусть: мои дети от Дмитрия безо всяких сомнений являлись если не монстрами, то уж точно монстроподобными созданиями, а этот — нет. Если бы у меня тогда родились такие малыши, я бы от них не отказалась, хотя сейчас и понимала, что нормальные человеческие... хотя нет, скорее оборотничьи, дети выглядят иначе.
        — Налюбовалась? — хмуро поинтересовалась Лиля.
        — Поздравляю, — искренне сказала я, но тут же подумала, что мои слова могут быть приняты за издевательство, и попыталась хоть как-то исправить положение. — Он очень красивый. Как ты его назвала?
        — Лорд. Тебе правда нравится? — мне показалось, или лёд в её глазах слегка подтаял?
        — Очень, — искренне улыбнулась я. — И имя красивое.
        — А как твоя?
        — Нормально, — понимая, что ещё не готова к этому шагу, я категорично заявила, что покажу ребёнка в своё время, и сразу после завтрака отправилась за фруктами.
        Недолгая прогулка по лагерю показала, что, несмотря на всю мою антипатию к цитадельским, им нельзя отказать в организации. Всё-таки, похоже, в чём-то Кесарь прав. По крайней мере, и лагерь их обустроен чуть ли не лучше, чем у остальных, и постройка плотов быстро продвигается, хотя до конца работ ещё и неблизко. Правда, с другой стороны, и инструментов для работы у цитадельских в несколько раз больше. Подумав об этом, я успокоилась: всё-таки они мне не нравятся и приятно думать, что их успехи объясняются скорее экипировкой, чем личными заслугами.
        Кстати, плоты остановились не совсем как обычно: между ранее намечающейся царско-цитадельской группой и остальными чётко видна граница — почти сотня метров пустого берега, и, насколько я заметила, народ не особо стремится заходить на чужую территорию. Ладно наши, но вот почему так же ведут себя люди из царско-цитадельского лагеря, где по моим прикидкам народу в четыре-пять раз больше? И вооружены они (в первую очередь, за счёт беженцев) лучше. Если вдруг начнутся вооружённые конфликты... Я поёжилась: даже думать об этом не хотелось. Успокоив себя тем, что в последнее время нападений не было несмотря на то, что на словах отношения и ухудшились, вернулась домой.
        — О, Пантера, ты-то мне и нужна, — радостно остановил меня математик. — Идём, к тебе срочное дело.
        — Я сейчас не могу, — отрицательно качнула я головой. — Рысь проверить надо.
        — Ты только побыстрей, ладно?
        Я неопределённо пожала плечами. Разве в вопросах с ребёнком можно «побыстрее»? К моему облегчению, с малышкой всё было в порядке: похоже, она всё это время просто проспала, крепко вцепившись в прутья корзинки.
        — Ну, что такое? — спросила я, спускаясь. Никто не ответил. Странно. — Эй, Игорь, ты где?
        Так и не дождавшись ответа, я пошла, ориентируясь на возбуждённые голоса, и почти сразу же отыскала математика, причём не одного — вместе со всеми нашими (и не только нашими). Оглядевшись, отметила, что присутствуют все амазонки и махаоны, Ясон с женой, Захар и ещё множество малознакомых людей. Марк, кстати, тоже был. Он как раз громко разглагольствовал, увлечённо жестикулируя.
        — Что здесь происходит? — шёпотом спросила я у Ильи, который, на мой взгляд, слушал выступление оборотня без особого интереса, в отличие от остальных. Оглянувшись, химик жестом пригласил присесть и только после этого вполголоса ввел в курс дела.
        По словам Ильи получалось, что либо разрыв, либо противостояние действительно неминуемы. И, понимая это, люди из меньшей группы решили... просто обогнать царско-цитадельских. Так и для угасания страстей время появится, и проблемы с поисками пищи у отплывающих не возникнут, да и у остающихся смягчатся. Тем более, что в малом лагере постройкой плотов никто не занимается, разве что будничным ремонтом. Разделение планируется только временное, позже, в самом худшем случае, в конце пути, царские нас нагонят и люди снова объединятся.
        Кстати, инициатором собрания являлся не председательствующий Захар, а скромно сидящий сбоку «золотой мальчик».
        — Просто Ясон речи произносить не умеет, и ему хватает ума это признавать, — с улыбкой пояснил химик. — Хотя... — заметив, что Марк закончил выступление и его место резво заняла обсуждаемая нами личность, Илья демонстративно закатил глаза. — Похоже, я его переоценил.
        С интересом прислушавшись к инициатору собрания, я уже через минуту поняла, что единственная польза от речи Ясона — здоровый смех, и принялась разглядывать собравшихся. Надо же, и народ с общаг здесь! Кстати, я оказалась не одинока в реакции на выступление Ясона: если Марка слушали внимательно и серьёзно, то сейчас народ зашевелился, послышались смешки и перешёптывания. А какой ещё можно ожидать реакции на хвалебные оды самому себе, да ещё и в стиле «какое у меня всё золотое»?
        — Нет, не переоценил, — возразил Дет. — Все такие хмурые сидели, как на военном совете, а благодаря «золотому» настроение на порядок повысилось. Поверь, в случае необходимости он может говорить серьёзно, но если сейчас не разрядить обстановку, то отношения между царскими и свободными только ухудшатся.
        — «Свободными»? — скептически переспросила я.
        — Если бы ты не опоздала, то знала бы, что весь наш лагерь согласился на это название, — не удержался от колкости зеленокожий. — Но, думаю, это решение не настолько принципиально, чтобы расстраиваться.
        — Конечно, — пожала плечами я. — Тем более, что название мне нравится. А что ещё без меня успели?
        — Ничего важного, — махнул рукой Илья. — Выступали все желающие высказаться и аргументировать свою точку зрения. Большинство сходятся во мнении, что лучше не дожидаться окончания постройки, а уплыть вперёд.
        Разговор затих, и я с улыбкой прислушалась к выступлению Ясона. Обычно такое наивное восхваление и себя, и других, вызывает раздражение, но золотой мальчик говорил с такой детской убеждённостью, граничащей с упрямством, с таким воодушевлением и такими оригинальными фразами, что в его интерпретации оно превращалось в комедию. Хотя, если бы приходилось выслушивать такие речи ежедневно, наверное, они привели бы меня в бешенство. Закончив, Ясон скромно поклонился и плюхнулся на землю.
        — Итак, раз все, наконец, собрались, приступим к голосованию, — предложил Захар. — Кто за то, чтобы отплыть сегодня вечером — поднимите руку! Кто против? Единогласно! Кстати, я говорил с царем Сергеем. Основной лагерь будет стоять ещё как минимум пять суток, так что у нас пять дней форы. А теперь перейдем к более насущным вопросам. Какие из царских законов мы оставляем, а от каких отказываемся до воссоединения с царскими людьми?
        — А почему, собственно, мы должны воссоединяться? — спросил незнакомый брюнет. — Мне лично и так хорошо.
        — Согласна, мы должны держаться отдельно! — поддержала его Тёмная. — А то быстро превратимся в забитых и угнетённых изгоев нормального общества! Разве они считают нас за равных? — широкий жест в сторону царских плотов. — Нет, нет и нет! Мы для них как заноза в заднице! И поверьте моему опыту, при первом же удобном случае нас попытаются загнать в самые низы! В цитадели то же самое было — на словах тираны маскировались под добрых и пушистых, а на поверку оказались отъявленными мерзавцами! Нельзя допустить, чтобы история повторилась! Мы должны заставить их считаться с нашим мнением!
        Народ недовольно загомонил, а я неприязненно поморщилась. Стоило услышать такие высокопарные яростные обвинения, как по старой привычке я попыталась найти аргументы в защиту противоположной стороны. А их немало. Вот хотя бы — если они злодеи, то зачем было предупреждать меня о недружелюбии цитадельских? Или защищать не входящих в «царство» людей от преступников? Или снабжать хоть какой-то пищей голодающий народ с не успевших или не пожелавших запастись продуктами плотов, когда несколько дней подряд не делали остановок? Нет, факты однозначно на стороне Сергея и не расходятся с его словами, как заявляет Тёмная, а подтверждают их.
        — У царских уже было немало возможностей поставить нас на место, — спокойно, с лёгкой насмешкой возразила Тёмной Марфа. Разговоры тут же стихли, а я по-белому позавидовала голосу цитадельской: с ним только на собраниях выступать и лекции читать. — Прошу встать тех, что считает себя незаслуженно обиженными царскими людьми. Не преступниками из их числа, их среди всех хватало, а властями, — уточнение заставило нескольких начавших подниматься человек сесть обратно. — Ну? Нет желающих высказать претензии? — цитадельская ехидно покосилась на Тёмную, от возмущения хватающую ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег. — Может быть, кто-то из вас хочет войны? Войны с армией, в несколько раз превышающей нашу численность? Тоже нет? Тогда зачем разжигать вражду, если для неё нет никакой реальной причины? — Марфа сделала длинную паузу, давая время осмыслить свои слова. — Я ничего не имею против раздельного проживания, но не по причине вражды. И считаю, что этот вопрос надо решать не сейчас, а когда страсти утихнут, а люди притрутся друг к другу. Спасибо за внимание.
        Марфа села, а Тёмная, постояв ещё несколько секунд, резко развернулась и ушла с собрания.
        — Кхм... — откашлялся Захар. — Итак, если вы не против, вернемся всё же к нашим попугаям... Что будем решать с законами?
        — Главный вопрос здесь не что, а как, — заявила главная амазонка. — Что бы мы ни решили с законами, должны быть те, кто станет следить за их исполнением. Иначе затея не имеет смысла.
        Через час бурного обсуждения мы пришли к общему согласию, что исполнительная власть определяется по жребию и меняется каждую неделю. А законы оставили те же, благо, Сергей не сковывал неприсоединившихся к нему людей жёсткими рамками, только самыми основными: не убей, не укради...
        После собрания делегация во главе с Ясоном отправилась говорить с царем. Поскольку никто не запрещал, я прихватила корзинки, чтобы на обратном пути набрать фруктов, и припустила следом.
        — Мы представители Свободных, — с места в карьер начал золотой мальчик и замолчал, выразительно посмотрев на Захара.
        — Мы хотим сообщить о своём решении, — уверенно продолжил тот. — Рассмотрев сложившееся положение, мы решили, что лучше не дожидаться, пока вокруг кончится пища и наш конфликт обострится ещё сильнее. Мы уплывём вперёд, а потом либо вы нас нагоните, либо встретимся на месте.
        — Либо не встретимся, — добавила себе под нос Марфа.
        — Почему? — так же тихо поинтересовалась я.
        — Всё просто. Может случиться так, что царский караван остановится раньше, чем наш. Вдруг им понравится какое-то из забракованных нами мест. Но пока это неважно, — улыбнулась женщина. — Сейчас наша задача уплыть от опасности. А потом... как уж сложится, — она с сожалением посмотрела в сторону лагеря цитадельских.
        — Жалеешь, что ушла? — неожиданно для самой себя спросила я.
        — Да, в каком-то плане жалею. У нас многое было по-другому. Проще.
        — Ну-ну, — недоверчиво потянула я и прислушалась к разговору лидеров.
        — Я понимаю вашу позицию. И согласен, что это разумное решение. Если сейчас снова начнутся конфликты, вам будет тяжело. Так что всё в порядке. Удачи и до встречи.
        Быстрое и правильное решение, тем более, если учесть, что отделяются только те, кто и так не входил в царскую группу. И чем Сергей так не нравится Тёмной? Или... или таким образом он пытается избавиться от собственных проблем и конкурентов? Нет, даже если и не без этого, всё равно царь просто поддержал наше собственное решение. Он не выгонял и не создавал нам невыносимых условий, поддерживал во время совместного путешествия и вообще действовал честно и благородно, хотя, может, и не без ошибок.
        Остальные свободные разошлись, но я задержалась и, дождавшись, когда Сергей обратит на меня внимание, спросила:
        — Тяжело тебе с цитадельскими?
        Мужчина оглянулся на предмет разговора.
        — Чем дальше, тем проще. Может быть, потому, что в отличие от нас и вас, они с самого начала держались вместе и научились работать и жить сообща. Если в первые дни я иногда жалел о своём решении, то теперь — нет. Эти люди представляют собой настоящую силу, — Сергей сделал широкий жест в сторону беженцев, а потом вдруг широко улыбнулся. — Думаю, что все ваши трения со временем угаснут.
        — Надеюсь, — я неприязненно посмотрела в сторону цитадельских и, поспешно попрощавшись, удалилась, не желая продолжать разговор.
        Обдумав сложившуюся ситуацию, отложила поход в лес за продуктами на потом, решив, что сейчас важнее закончить опрос — ведь после разделения мы уже не сможем так запросто поговорить с царскими. Кстати, другие учёные пришли к такому же выводу. Поэтому я взяла с плота кусок коры, расчертила его ножом и отправилась к царскому лагерю.