Провинциальная критика

Провинциальная критика
   Провинциальный город – это гигантское кладбище, с многовековыми склепами, в которых, как зомби, заточены люди. Мрачные краски жизни, воздух, пропитанный никотином и лёгкой алкогольной зависимостью. В таком городе жизнь протекает ровно, без какой-либо встряски.  Всё однообразно, так сказать полное социальное равенство. Даже склепы эконом класса мирно сосуществуют со склепами бизнес класса. И нам, провинциалам, нравится такая жизнь.
     И вот однажды в эту сонную жизнь ворвалась стремительная аппенинская сенсация. К вестям из столицы мы привыкли, но удержаться перед этой новостью не мог даже самый ленивый человек.
     «ВПЕРВЫЕ В НАШЕМ ГОРОДЕ!!! ТОЛЬКО НА ДВА ДНЯ! ИТАЛЬЯНСКИЙ ТЕАТР, С ЛЕГЕНДАРНЫМ СПЕКТАКЛЕМ «СЛУГА ДВУХ ГОСПОД ИЛИ АРЛЕКИН». Честно говоря, мало кто запомнил название этого театра, и мало кому это было интересно. Сама новость о том, что в нашем городе ИТАЛЬЯНЦЫ переполняла сердца горожан немыслимой радостью и гордостью за свой захудалый городок. Эта новость облетела весь город. Она заглянула даже в самые потаённые уголки, о которых не знало руководство города. 
      И вот настал день икс. Осмелюсь заметить, что такую радость город испытывал пожалуй когда Юрий Гагарин покорял просторы вселенной. Все собрались и всем стадом смотрели на городские часы, дабы не опоздать. Кто- то приводил совсем крошечных детей. «Смотри сыночек, скоро ты увидишь ИТАЛЬЯНЦА». Откуда трёх летний ребёнок понимает кто такой ИТАЛЬЯНЕЦ.  Но казалось, что и он и другие дети города понимают, о чём идёт речь.
      Начали запускать. Всё моментально поменялось. Стадо, которое минуту назад было похоже на пингвинов, которых привезли на экватор, стало, до жути и огромной приторности, культурной, понимающей в искусстве всё. Каждый второй был Станиславский, чуть реже встречались Вахтанговы и один Немирович-Данченко.
      Вы поймите, наш город никогда не отличался высокой нравственностью. Наоборот он был жесток. И поэтому всё выше перечисленное было очень смешным зрелищем.
   
     В зале всё протекало по тому же сценарию, и поэтому я умышленно упускаю этот момент, чтобы не повторяться.
      Я сидел, как сейчас помню, на двадцать восьмом ряду. Уже приготовился к предстоящему действу, как передо мной сели два очень интереснейших, по своей напыщенности пожилых человека. Один был с проседью, с перемотанной изолентой оправой очков. Он был в старом, как советская власть, костюме, от которого несло нафталином.
     Второй был ещё смешней. В меру упитанный, в новеньком костюме, видимо приобретённом по случаю приезда таких гостей. Волосы его были туго приглажены к затылку, прикрывая маленький, предательский клочок залысины.
    - Ну что Прохор Кузьмич? Чего вы ожидаете от сего представления.
 - Простите Сергей Михайлович, но не от представления, а от спектакля.
 - Ну и что вы ожидаете?
- Моя интуиция подсказывает, что будет не забываемое действо.
 - Я с вами полностью согласен! Присаживайтесь.
И началось. Свет выключили и все, открыв рот, стали смотреть спектакль. Где-то через минуту, Прохор Кузьмич спросил своего соседа:
- Прости великодушно Сергей Михайлович, что отвлекаю вас. Но как вам сия сценография?
Через несколько минут молчания и финального хрипа, Сергей Михайлович не ловко переспросил:
   - Простите, что?
- Ну как вам данная декорация?
- Замечательно! Судя по этому помосту и свечам вокруг, я могу сделать вывод, о том что это символизирует сцену.
 - Интересно, а у ИТАЛЬЯНЦЕВ везде такие сцены?
- Наверно.
- А вы посмотрите, какие у них костюмы! Я так думаю это – дань времени.
 - Как вы думаете почему они в масках?
- Я предполагаю это для того, чтобы актёров никто не узнал.
 - А мне кажется, что это опасения перед провалом. Если они вдруг провалят сей спектакль.
- Смотрите Прохор Кузьмич. Титры пошли. Эх, хорошо, что не забыл свой армейский бинокль. Сейчас всё прочту.
Через пару минут у Сергея Михайловича заболела шея, и он высказал своё не довольство соседу. Тот, как и положено, поддержал друга, прочувствуя всю его боль.
   После того, как вышли музыканты, Прохор Кузьмич сделал официальное заявление о том, что ИТАЛИЯ – бедная страна, ибо не может воспользоваться изобретениями 21 века.
     После каждого антракта друзья всё меньше и меньше обсуждали увиденное. У меня появились подозрения в том, что они явно не в восторге от всего увиденного.
    Это продолжалось часа три. Потом спектакль закончился, и когда все стали расходиться Сергей Михайлович сделал официальное заявление:
 - Не знаю как вы, дорогой друг, а я не в восторге.
 - Аналогично!
И два друга с высоко поднятой головой ушли из театра.
    Вот такая у нас провинциальная критика.