Марта. Глава 4

   Где-то в начале восьмого я вышла из здания, где располагался  офис небольшой строительной организации в корой я трудилась выполняя обязанности бухгалтера. Я не знаю работы скучнее, но делать больше ничего не умею, тем более, что платили здесь не плохо и директор был вполне вменяем, что большая редкость в наше время. Может быть, конечно, мне не везло, но по своему небольшому опыту могу сказать – как только у человека в подчинении оказывается хотя бы два человека, он тут же начинает мнить себя королем мира.
   Прямо напротив входа, аккуратно припаркованный к тротуару, стоял потрепанный синий "Фольксваген", а рядом с ним Никита. Просто стоял, сунув руки в карманы куртки цвета хаки с выражением лица таким, что можно было подумать, будто он стоит тут каждый вечер ровно в 19:15.Когда я подошла, он молча открыл для меня дверь пассажирского сидения.
  - Поужинаем где-нибудь? - спросил он, заводя мотор.
  - Печку починил? - я улыбнулась чувствуя приятное тепло в салоне.
  - Да. Так как на счет ужина? Я знаю одно приятное местечко...
  - Я тоже, - оборвала я его. - Только в магазин надо заскочить.
  - В гости хочешь позвать? - он с недоверием покосился на меня.
  - Почему нет?
   Я вообще-то очень осторожна и замкнута. С людьми схожусь тяжело, но иногда что-то находит и я становлюсь легкомысленной. Не знаю, что на меня так подействовало в тот вечер - одиночество ли, слова доктора или это исходящее от Никиты ощущение надежности и покоя. Мне  хотелось отблагодарить его ужином за то, что он для меня сегодня сделал, хотелось устроить кухонные посиделки с угощением, вином и болтовней «за жизнь». Хотелось нормального человеческого общения.
  - Неплохо, - он критическим взглядом оглядел моё скромное жилище.
  - А мне кажется - дыра.
  - Довольно уютная.
   Он либо врал, либо у него были весьма специфические понятия о уюте - к старой, довольно обшарпанной меблировке прилагались вязанные салфетки, плюшевые зеленые портьеры, ковры и набор фарфоровых статуэток. Не хватало только герани на окнах, но цветы здесь не росли - засыхали.
   Мы прошли в кухню - довольно просторную, но длинную, будто трамвайный вагон.
  - Буду угощать тебя курицей в апельсинах, - я завязала светлые, сплетенные в косички, волосы, черной резинкой.
  - Интересное сочетание.
  - Да. Вообще в апельсинах должна быть утка, но найти ее не так просто. Так что будет курица. Быстро и вкусно.
   Пока натертая специями и кусочками апельсинов, курица мариновалась, мы пили красное вино и болтали, сидя за длинным кухонным столом. Оказалось, что Никита всего на два года меня старше, живет практически рядом - в паре кварталов от моего дома. О роде занятий высказался туманно:
  - Да это не интересно и рассказывать долго...
  Я не расспрашивала. Я не люблю лезть в душу.
  - Не боишься приводить в гости малознакомых людей? - серо-стальные глаза сощурились в ожидании ответа.
   - А я кроме тебя никого и не привожу, - зачем-то сказала я.
   Ненавижу оправдываться.
   - А вдруг я маньяк? Знаешь, у нас тут происходят страшные вещи. Неужели не слышала?
   - Нет. Знакомых сплетников у меня нет, а телевизор я не смотрю. Что за страшные вещи?
   - Люди пропадают. Молодые девушки. Дети. Недавно совсем - мальчик.
   - Тёмненький? - зачем-то уточнила я.
   - Да. Тот самый мальчик. Из телевизора.
   Будто холодная змея проползла у меня по позвоночнику. Торопов Эмиль десяти лет, кричавший в моей голове сегодня утром, мальчик, листовками с портретом которого был обклеен весь район, был мёртв.
   - Мальчика больше нет, - не своим голосом сказала я, поднимаясь из-за стола и на негнущихся ногах, двинулась к подоконнику - курить.
  - Что?! - хриплый простуженный голос дрогнул.
  Я сломала от волнения сигарету и никак не могла достать другую из пачки - дрожали руки. Первая затяжка вышла настолько глубокой, что я закашлялась.
  - Откуда ты знаешь?! - Никита стоял сейчас прямо за моей спиной. - Марта!
  Силой развернул меня к себе, вырвал из пальцев сигарету и выбросил в открытую форточку.
  - Откуда ты знаешь?! - он посадил меня на подоконник, сверля серо-стальным взглядом, а я... Я что-то обо всем забыла под этим взглядом. Мне показалось, что вокруг Никиты расползается облако мягкого золотистого света и едва слышно зазвенело в ушах. Я протянула руку и провела пальцами по щетинистой щеке. Ужасно хотелось поцеловать эти плотно сжатые губы.
   Нет, ничего подобного не входило в мои планы, когда я звала в гости Никиту. Никаких "задних" мыслей. Мои последние любовные отношения принесли мне так много боли, что я зареклась от каких-либо "интимностей", но сейчас...
   Я медленно прикоснулась к сжатым губам и, словно огонь полыхнул по телу. Я прикрыла глаза и тихо застонала, чувствуя, что он отвечает на мой поцелуй. Кит (я почему-то сразу, с того самого момента, как он назвал мне своё имя, решила, что буду звать его Кит) мягко привлек меня к себе, продолжая целовать. Я медленно приподняла край его серого, грубой вязки, свитера. Хотелось стянуть с него всю лишнюю, так мешающую сейчас, одежду, скользить ладонями по гладкой коже, лаская и покрывая поцелуями...
   Никита мягко отстранился и убрал мои руки. Жест обидный на столько же, на сколько красноречивый.
  - Извини, - тихо пробормотала я. - Не знаю, что на меня нашло.
  Может, одиночество и бокал вина?
  - Бывает, - отозвался он и по тону, в каком это было сказано, я поняла, что ему так же неловко, как и мне.
   Я выложила курицу на противень и поставила в духовку. Несмотря на произошедшее, вернее, на не произошедшее между нами, мне не хотелось, что бы Кит уходил. Боялась оставаться одна. Наверное.
  Подлила в бокалы вина и предложила тост:
  - За то, что бы неловких моментов в нашей жизни было меньше!
  Кит скользнул по мне серыми серьёзными глазами и сделал глоток. Моя шутка не прошла и не разрядила обстановку. Настроение было ни к чёрту. Ну, брякнула я, то, что пришло в голову, но разве это повод, что бы выпытывать подробности? И что ему за интерес до этого мальчика? Даже если бы он явился мне, будучи живым, как бы мы могли ему помочь? Чем?!
  - Тебе девушки не говорили, что ты очень странный?
  - Нет, - у него взгляд был холоден и тверд, будто дамасская сталь.
  - Странно, - мне хотелось уколоть его побольнее. Отомстить за испорченное настроение. Потому что когда кто-то так бесцеремонно обрывает поцелуй, ощущение такое, будто конфету вытащили изо рта. - Ты, наверное, единственный мужчина, который готов променять живую девушку на разговор о мёртвом мальчике.
  - Я, пожалуй, пойду, - сказал он, резко поднимаясь из-за стола.
   Моя рука дрогнула, и бокал со звоном полетел на пол, разлетевшись вдребезги. Я бросилась собирать осколки с кафельного щербатого пола и поранила руку. С тупым удивлением смотрела на то, как по ладони стекает кровь. Внезапно голова закружилась, и все перед глазами будто заволокло туманом. Моя кухня пропала, и вместо нее проступили неясные очертания незнакомых желтоватых стен, а моя рука превратилась в пухлую мужскую, покрытую рыжеватыми волосами и блестевшую от крови. Кровь была всюду - на полу, на стенах, стекала потоками по краям белой ванны... Я в ужасе зажмурила глаза и завопила. Все пропало. Лопнуло, будто мыльный пузырь. Кит старался успокоить меня, но я, обезумевшая от привидевшегося ужаса, отползала от него по кафельному полу, оставляя на нем кровавые отпечатки.
   Внезапно Кит оставил безуспешные попытки изловить меня, что бы успокоить и вышел из кухни, а вернувшись, зажал, рыдающую и выкрикивающую:" Кровь! Везде кровь!" - в углу между мойкой и стеной. Я почувствовала, как сильные пальцы вталкивают в мой рот что-то маленькое и круглое, безвкусное, будто бусина, а потом Кит заставил меня выпить ложку горько-сладкой, сильно отдающей спиртом жидкости. После этого, я обмякла, чувствуя, что сил на сопротивления больше нет. Позволила обнять за плечи и прижать к груди. Последнее, что я запомнила, было прикосновение колючей пряжи его свитера, к моей щеке.