Обитель язычества. Глава 3. Долина проклятий

Соломон медлил выходить из забытья. Лежа на ковре лицом вверх, с полуприкрытыми веками, он находился между сном и бодрствованием, как между небом и землей. Неясные, но болезненные воспоминания прошедшей ночи (как и многих других ночей и дней, сформировавших его последние годы) тревожили его хотя и слабо, но неотступно. Он желал бы облегчить бремя тревог и волнений... Но сомнение и неверие прочно обосновались в его сердце.

Вдруг, то ли во сне, то ли наяву, царь услышал:

–  Абудар, мудрец при дворе царя вавилонского, желает видеть и слышать царя Соломона.

Соломон медленно открыл глаза. Он уже давно никого не принимал. Прошли те времена, когда люди со всех концов земли собирались в Иерусалим послушать его мудрости. Но постепенно у царя Соломона истощилась мудрость. Следовательно, его перестали посещать. И с годами он отвык от визитов.

– Велите ему подождать, – неохотно отозвался Соломон.

Пока он, кряхтя, поднимался с ковра, слуга спешил оповестить вавилонского мудреца, что тот вскоре будет принят царем. Это «вскоре» растянулось почти на весь день, и когда солнце уже село, Соломон наконец решился принять вавилонянина.

Он вошел в шикарный тронный зал в съехавшей набок короне, слегка озираясь, а его ноги заплетались в полах длинных царских одежд. Неуверенность Соломона граничила с паникой. Однако прочно укоренившиеся в нем дерзость и самодовольство, открывали противоположную сторону его крайне неуравновешенной натуры. Царь пребывал на грани сумасшествия, и это невозможно было скрыть даже от взоров неискушенного новичка.

Соломон добрался до своего великолепного трона из слоновой кости, к которому вели шесть ступеней с золотыми львами по краям и, поерзав на сиденьи, уселся более или менее неподвижно. Взгляд его попрежнему  прекрасных черных глаз блуждал по залу. Вдруг ему вспомнилось, сколько раз в молодые годы он сидел на этом самом троне, в полном смирении перед Тем, Кто посадил его на него и дал ему непревзойденную мудрость для управления Израильским народом. Сколько раз он разрешал наисложнейшие вопросы перед глазами изумленных подданных и проявляя при том высшее милосердие! Исполненный кротости и послушания, царь был уверен не в себе, а в Боге. Бог был источником его процветания. Но потом его связь со Всемогущим начала слабеть, и он все больше преисполнялся самоуверенности, пока наконец не потерял всякую уверенность не только в себе, но и в чем бы то ни было. Превратившись в духовного слепца, Соломон все реже искал выход. Царская гордыня стала маскировкой его слабостей, а порочные развлечения заглушали голос совести. Вера царя Израиля в истинного Бога не только пошатнулась, но уже давно упала настолько, что валялась у него под ногами, и всякий, следуя царскому примеру, топтал ее.

Соломон отогнал от себя неприятные мысли и попытался сосредоточиться на столь неожиданном для него визите вавилонского мудреца.

– Велите его впустить! – хотел выкрикнуть Соломон, но вместо сочного и властного царского возгласа, способного заставить содрогнуться стены, раздался не то писк, не то хрип. Царь смутился и натужно закашлялся.

В это время на пороге появился тот, кто прибыл к царю с визитом. Он вплывал в зал, как мрачное облако, неслышно передвигая ногами. Его лицо и руки покрывала огромная черная накидка.

«Что за странный облик? – подумал Соломон. – Человек ли это? Или может быть... дух?»

– Приветствую тебя, царь Соломон! – гулко раздалось в зале.

Соломон горделиво расправил плечи и ответил:

– Приветствую и я тебя, Абудар. Позволь спросить, с какой целью ты прибыл ко мне.

– Разве для того, чтобы навестить мудрейшего из мудрейших, нужна какая-то цель? – черная накидка, закрывающая не только все тело, но и большую часть лица, заколыхалась.

– Пусть так... Значит, ты пришел познакомиться со мной, так как я не припоминаю, чтобы мы когда-либо встречались... – царь пристально всмотрелся в худощавую черную фигуру, стоящую перед ним. – Верно? Мы не знакомы? – с трудом скрывая неуверенность, повторил он, как бы пытаясь в чем-то переубедить себя. – Во всяком случае, из Вавилона никто, похожий на тебя, ко мне не приходил. У меня отличная память.

– Память – это немало. Она помогает не терять связи с прошлым... – прозвучало из-под накидки.

Соломон уловил тонкий намек на свое собственное прошлое.

– Ты служишь самому царю Вавилона?

– Тебе уже донесли об этом, но ты продолжаешь сомневаться, – ответил мудрец.

– Царь должен все проверять. Чем ты подтвердишь свои слова?

– Я не приготовил доказательств.

– Хорошо, а почему ты не преподнес мне подарков? – Соломон поднялся с трона во весь свой великий рост, и былая красота и великолепие вновь засверкали в его облике.

– Царь ожидает подарков?

– Я – Соломон, великий царь Израиля! Все обязаны  преклоняться передо мною и преподносить мне дары.

– А не может ли послужить почитание вместо поклонения и нужда в твоем совете вместо золота и драгоценностей?

– Что тебе нужно от меня? – ошеломленно произнес Соломон.

Уже слишком давно никто не спрашивал у него совета. Его тронула такая откровенность и ему захотелось снова обрести способность помогать всем ищущим его мудрости. «А почему бы и нет? – подумал он, вместе с тем, объятый страхом и трепетом. – Что, если возобносить былую практику? Стать ближе к народу...»

– Спрашивай, – повелел он мудрецу.

Мудрец сделал несколько шагов вперед:

– Кого труднее вернуть: покинувшего дом сына, умерших родителей или разлюбившую жену?

Соломон рассеянно опустился на трон и задумался. Но как он ни старался, он не мог сосредоточиться. Его мысли метались взад и вперед, как бешеные.

– Что труднее, спрашиваешь? – произнес он после затяжной паузы. – Если жена разлюбила – нет назад поворота. Если умерли отец и мать, то ничего нельзя сделать, чтобы вернуть их назад. А блудного сына можно искать до конца жизни и не найти. И если даже он найдется, то захочет ли вернуться? Весьма трудно все это. Вплоть до того, что невозможно. Таков мой ответ.

– Я вынужден огорчить царя Соломона... Потому что его ответ неверен. Речь идет о трудности, а не о невозможности. Сейчас я отвечу, каким образом можно вернуть каждого из них. А после может быть царь скажет, что труднее осуществить? Так вот. Разлюбившую жену можно вернуть любовью и раскаянием перед ней. Умершие родители будут продолжать жить, пока их дети сохраняют о них добрую память и выполняют их уставы. Блудный сын сам поймет разницу между отцовским кровом и чужими дворами, вспомнив о любви отца. Видишь, как важно иметь хорошую память? Она помогает связать прошлое с настоящим.

– Если ты сам знал ответы на свои загадки, то зачем спрашивал меня?

– Может теперь ты скажешь, что труднее осуществить?

– Наверное, труднее всего вернуть умерших родителей...

– Ты дал свой ответ не подумав, наугад? Или при его обдумывании ты руководствовался лишь земными ценностями? Впрочем, это не столь важно. Твой ответ неверен. Потому что труднее всего вернуть блудного сына. В первых двух случаях многое зависит от нас в настоящем. Мы можем раскаяться, попросить прощение у любимой женщины или продолжить жизнь умерших родителей в нас, свято соблюдая их наставления. А сын, покинувший родной кров, может помнить только наше прошлое, нашу любовь к нему, если она была проявлена, наше понимание и заботу. Отправляться на его поиски бесполезно, – на это может уйти вся жизнь. Остается лишь терпеливо ждать его возвращения. Если у него хорошая память и доброе, чистое сердце, он вернется. Но ничего в настоящем уже нельзя исправить. А это труднее всего.

– С тобой нельзя не согласиться. Я проиграл.

– Ты не проиграл, ты – пропал! – возвысил голос мудрец. – Ты, Соломон, неверный блудный сын, который, помня о любви Отца Небесного, покинул Его, чтобы блуждать впотьмах! Бог долго ждал твоего возвращения. Но ты забыл Его. Увы! Его терпение не безгранично. Оно подошло к концу. Сегодня Он отвергает тебя от Себя. Твое царство передается другому. Вот два лоскута. Они символизируют два колена Израилева: Иуду и Вениамина. Только они будут отданы твоему сыну, Ровоаму. Остальные десять колен перейдут к другому. Десять лоскутов уже в его руках. Закончился мир в Израиле. Пришло на него разделение. И знай, царь Соломон, что все это произошло за грехи твои.

– Кто ты??! – вскричал Соломон и вскочил с трона.

Черная накидка упала на пол.

– Ахия??... Не может быть!!! Ты пришел пугать меня Божьими карами? Зачем ты переоделся в вавилонского мудреца? Зачем тебе понадобился этот фарс?

– Если ты уже забыл, царь Соломон, то я напомню тебе, что в последний раз, когда я пришел к тебе, ты отказался принять меня. Но мне было необходимо, чтобы на этот раз ты меня принял, потому что, несмотря на твое вопиющее поведение, Бог захотел испытать тебя еще раз. Дать тебе еще одну возможность. Не проявишь ли ты хотя бы часть дарованной тебе свыше мудрости и милосердия? И потом... Не покаешься ли? Ведь Господь способен отменить даже самый страшный приговор, узнав о покаянии и смирении. Но это не твой случай. Твое безрассудство стало опасным. А твоя гордость увеличилась настолько, что достигла Небес. Царство тебе уже не вернуть. Плачь и рыдай о своей душе. Может быть покаянием ты сможешь спастись.

– Кто этот изменник?? Единственное, что сейчас я хочу знать!

– Это твой слуга Иеровоам.

– Я так и знал!!! Я подозревал о его предательстве!

– Побойся Бога, Соломон! Ты продолжаешь гневить Его.

– Если ты, Ахия, сейчас же не замолчишь, то я заставлю тебя замолчать навсегда! Слуги! Стража! Срочно на поиски Иеровоама! Он не мог слишком далеко уйти. Доставьте мне его сюда живым или мертвым.

– Я ухожу, Соломон, – Ахия в последний раз взглянул на царя. – Но знай, что с моим уходом твой дом покидает Божья благодать.

Пророк беспрепятственно прошел мимо стражников и вышел вон.

Соломон, искаженный от гнева, вцепился в подлокотники трона и издал дикий вопль.