Радости и печали

Проводя лучшие годы в суете будней, телеужасах, бытовых неурядицах, семейных разборках и решении материальных проблем, иногда почему то хотеься остановиться и подумать о вечном.  В безмятежном детстве предстоящий путь кажется явлением бесконечным, и об его завершении даже не подозреваешь. Задаешься лишь вопросом — когда, откуда и как появился в этот мир сам. Удовлетворяешься ответом про капусту, аиста или магазин и, малость, покапризничав, идешь безмятежно спать после вечерней сказки. Проблемы и огорчения не стоят выеденного в прямом смысле яйца и забываются через 15 минут. Тебе прощается разбитая тарелка, пятно на штанах и даже  разбросанные игрушки. Столь же просты и наивны детские радости — леденец на палочке, катание с горки, соседский котенок. Еще один прожитый год является целым жизненным этапом, и каждый день рождения отмечается и фиксируется тобой, друзьями и всеми родственниками как важнейшая веха истории твоей семьи. Так и меряешь свою жизнь между днями рождения вплоть до школы.

    Там начинается совсем другая жизнь. Радуют уже не только новая кукла или красивое платье, но и общение с друзьями, полученная пятерка, перехваченный долгий взгляд соседа. Появляются первые обязанности, приходится нести ответственность за кривые палочки в прописи или плохо выученный параграф. Видишь вокруг себя уже не только сверстников и молодых воспитательниц, но и пожилых людей. Читаешь книжки с не всегда счастливым концом. Начинаешь понимать куда уехала и не вернулась твоя бабушка. Появляются некие подозрения, что и твоя жизнь может когда-нибудь вдруг закончиться в необозримой дали. А сама жизнь как то незаметно ускоряется, и отсчет начинаешь вести уже не годами, а четвертями. Обиды и разочарования помнишь теперь и на следующий день. Зато и дружба, начавшаяся в школьные годы, не теряется с поступлением в институт, а может пройти потом с тобой сквозь многие годы.
 
     В институте жизнь измеряется семестрами. От сессии до сессии живут студенты весело. В этом плане институт гораздо свободней и беззаботней школы. Нет необходимости ежедневно ездить на лекции, есть возможность самостоятельно планировать свою жизнь и распорядок дня. Для многих именно эта пора является самой лучшей и счастливой в жизни, которую чаще всего вспоминаешь на склоне лет.  Я из таких. Именно в это время приходит настоящая любовь, а не первая легкая влюбленность. С ней же и тяжкие страдания, иногда вызывающие мысли даже о суициде. Но жизнь так прекрасна и удивительна, что все обиды забываются уже через неделю. Больше огорчают хвосты по зачетам и срезанная степуха. Для одних — это пора вступления во взрослую ответственную жизнь, для других — еще затянувшееся продолжение беззаботного детства.

     Когда эта счастливая пора кончается, замечаешь, как стремительно ускоряется жизнь и как сокращается временной период, которым ее меряешь. Твое существование начинает определять необходимость дотянуть до заветного дня зарплаты, которая случается раз или два в месяц. Это счастье мгновенно утекает сквозь пальцы вместе с трудовыми рублями. Рутина будней захватывает тебя и несет все быстрее и быстрее. Мелькают дни, проносятся месяцы и годы, не оставляя в памяти особого следа, подобно вагонам пролетающего мимо поезда. И вот единственной твоей мыслью становится дожить до выходных, когда можно отоспаться, расслабиться, забыть об мучающих тебя болях, заботах и проблемах. Но это случается все реже и реже. Заканчивая трудовую карьеру, начинаешь ощущать, как трудно дается тебе каждый день, как нелегко вставать и снова идти на службу, как невыносимо отсиживать положенные часы, как надоели тебе лица сослуживцев и ежедневная суета, как часто обращаешься мысленным взором в еще недавнее прошлое, представляющееся сейчас таким светлым и радостным.
 
     На склоне лет каждый час тяжелой бессонницы тянется мучительно долго. Хочется забыться и не думать о неотвратимо надвигающемся конце. Уходя из жизни, многие мечтают лишь дожить до следующего рассвета. Самым несчастным не дано и этого. Для них каждая минута, переполненная болью от неизлечимого заболевания, представляется страшным испытанием, а единственным желанием и радостью становится долгожданный конец. Особо везет тем, кого он настигает быстро и безболезненно во сне или от сердечного приступа. Однако, если процесс ухода растягивается на месяцы или годы, а состояние еще позволяет самостоятельно двигаться, думать и что-то предпринимать, возникает желание прожить оставшееся время с максимальной пользой, смыслом или удовольствием,  что бы успеть закончить начатые дела, принести минимум забот близким или развлечься так, что бы забыть о неминуемом, а уходить было бы не так страшно и обидно за бесцельно прожитые годы.
 
    Писатели пытаются закончить свои книги, ученые — опыты, художники — картины, миллионеры жертвуют состояние на благотворительность или образование, остальные приводят в порядок свои архивы и дела, пишут мемуары и прощаются с родными. До поры до времени старался не задумываться о том, как сам бы повел себя в подобной ситуации. Может быть, вдруг в смертном страхе уверую в бога, подамся в религию, поспешу покаяться и замолить грехи, причащусь и получу прощение, постригусь и уйду в монастырь. Не исключаю, что наоборот, оказавшись у смертельной черты, ударюсь в запой, разгул и разврат, о которых раньше приходилось только читать или слышать, но не смел и мечтать. Возможно, попытаюсь получить максимум возможных жизненных удовольствий и впечатлений, и если средства будут позволять, уеду в кругосветный круиз без возврата, меняя ежедневно города, отели, знакомых и женщин. А если средств не будет, почему бы и не удариться во все тяжкие, ограбить банк, презреть все законы морали и нравственности, растоптать и переступить через чужие судьбы и жизни, удариться в самоубийственный бег ото всех. А чего терять, кто осудит?
 
       Большинство таких сценариев уже превратились в фильмы-блокбастеры, растиражированы в книгах-бестселлерах, отработаны и внедрены в массовое сознание, однако имеют мало общего с реальностью, которая всегда намного проще, печальней и абсолютна неромантична. В большинстве случаев, люди, оказавшись в подобной ситуации, вынужденно продолжают влачить тоже существование, что и прежде — заботиться о хлебе насущном и крове над головой, стирать носки, мыть посуду, вкручивать лампочки и делать еще миллион повседневных дел, совершенно лишенных всякого внешнего пафоса. Замкнувшись в своем маленьком и привычном мирке, они в одиночестве страдают от своих болезней, тоски и бессилия что-либо изменить. Немногим дано выйдя из порочного круга повседневности, поднявшись над обыденной суетой, осознать себя и свое место в мире, найти нечто важное и новое, что не успели сказать или сделать ранее, донести хотя бы до самых близких и любимых людей.
 
    Даже сейчас, несколько преждевременно подводя жизненные итоги, понимаешь, сколько еще не сделал в жизни, не успел или поленился, откладывая на неизвестно какие будущие времена. Вот и мне еще хотелось бы посадить дерево, построить дом, написать свой шедевр — картину или книгу. В крайнем случае — разобрать и оцифровать фотокарточки, негативы и слайды, окончательно смонтировать накопившиеся видеозаписи, поделить немногое нажитое между детьми, чтоб не было у них обид на меня и друг друга. Впрочем, а так ли уж это все будет кому то из них нужно, кроме жилья и денег? Не последуют ли за поношенными пиджаками и ботинками на мусорку и мои фото, записи, книги, пластинки, все, чем дышал и дорожил многие годы? У них и сейчас своя собственная отдельная от меня судьба, свои вкусы и интересы, имеющие мало общего с моими. Наверное, это правильно, мир не стоит на месте, так оно и должно быть. А потом, когда-нибудь, в далеком и непредставимом будущем жизненный круг повторится еще раз уже с ними.
 
    Не очень понятно, а что собственно так уж мешало совершить это раньше, вне условий цейтнота, нервотрепки и эмоционального стресса. Для чего убивались минуты, дни и годы такой скоротечной жизни — на погоню за материальными благами, машинами и дачами, премиями и наградами, престижными и тленными фетишами, на глянцевые модные журналы, на пустые, но зрелищные кинобоевики, на танцы-шманцы-обжиманцы со случайными подругами, курортное дуракаваляние на пляже, пьянки-гулянки с незакадычными приятелями, досужий треп в чатах и идиотские посты в блогах? Взамен остается лишь грусть и сожаление о никогда не возвращающихся драгоценных мгновениях. Разве смогут они заменить доверительный разговор глаза в глаза, восторг от тепла и нежности близкого человека, его любви и понимания, которыми мы глупо разбрасывались в более благополучные и счастливые времена? А если все это вкупе и есть настоящее содержание нашей незадачливой жизни?