Двойник

Расскажи мне историю, дождь. Как ты шепчешь, как ты обнимаешь, как ты прощаешь. Как ты живёшь во мне октябрём. Как я еду в долгой печальной маршрутке, мимо серых районов, грустных домов с  маленькими, крошечными, едва различимыми фигурками за шторами. Мне сильно хочется верить, что где-то внутри этих безликих бетонных гробов живёт существо, с миром, подобном моему. Томится, мечется его невнятная душа по четырём стенам, по потолку, иногда впадая в невесомую эйфорию, медитативный транс, что-то сильное нечеловеческое порой сжигает его или её изнутри, и чувствуется счастье, страх, близость, близость без всякого предохранителя с самой сутью бытия. В эти моменты он ощущает смерть и рождение, миллиарды живых сущностей внутри себя. Но его стареющие близкие снова видят: это осень, это сезонное обострение. Он чувствует невероятную боль от страданий, которые он им причиняет своими бессонницами, ночными стихами, лихорадочным блеском в глазах. Он хочет убить себя, он хочет исчезнуть, он ненавидит, ненавидит жизнь, но следующей бессонной ночью опять до судорог признаётся ей в бесконечной любви. Когда обоюдные мучения становятся невыносимыми он сбегает в успокаивающую, растлевающую реальность дома для лунатиков. И он скорей всего безнадёжен. И он обречён.
Мне становится грустно, маршрутка превращается в непонятный катафалк, везущий мертвецов по их бетонным гробам. Я схожу на ненужной остановке, иду сквозь мелкий промозглый дождь, пронизывающий ветер, порыжевшие листья. Потом бегу, бегу, скорей, дальше, от постылого города, его зданий, машин, маршруток, двойника, промелькнувшего в окне, больниц, школ, мест работы, я чувствую противный, мерзкий запах, бежать… Обессилев я опускаюсь на колени на обжигающе холодный асфальт и долго смотрю в дождь на небе. Он колотит и бьёт меня, бей сильней, дождь, бей меня до потери сознания, я хочу стать любым, но только не своим двойником.