Козявка

Давным-давно, в славном городе Листвянине, на Воробьёвой улице, жил, да был человек, по имени Козявка. Жил, как и все обычные люди тихого маленького городка – ходил на работу, копал по весне огород, сажал картошку, выращивал алые помидоры, лучок там, укропчик, чеснок – ну так, понемногу всего. Выписывал по каталогам, на почте купленным, семена, сеял, потом иногда удивлялся. По осени делал какие-то скромные заготовки, на чердаке развешивал под потолком пахучие травы, что зимою в охотку пойдут – может и в суп, или в черный, крепко заваренный чай, а которая и пригодится для бани, самое то, да, конечно же, не иначе. А, еще у него было несколько ульев, так что в подполе уже давно теснились ряды желтых, как будто напитанных самим Солнцем и Летом банок, впрочем, всё так и есть, мёд – почти эликсир самой жизни, вот так вот считают.

И быт у него удался, и с работой всё гладко да ладно, и даже Матрёна, загорелая, румяная, хозяйка на местном овощном рынке, при виде него крутила локон на палец, блестела глазами…. Словом, всё было хорошо, за исключением только самого его имени. Кто-то прыскал в кулак, кто-то откровенно негодовал, а кто и считал, что это такой верный повод, чтобы дразниться. Причем ведь смеялись и дети, и взрослые, словно малые дети, когда-то совсем не обидно, а когда – и свет белый не мил, до самого сердца его доставали. А имя сменить – ну не те тогда были времена, знаете, общество, церковь, опять же, родители. К тому же, и сам Козявка искренне – ну, не то что бы кто-то ему про то говорил - верил, что имя даётся одно на все времена, и если уж выпало на раздаче такое вот счастье – что ж, с этим надо смириться. Так вот….

Всегда в жизни человеческой настаёт черный день, из тех, которые через несколько лет вспоминаются либо светлой печалью, либо как досадное недоразуменье. Или совсем уж стираются, оставляя максимум смутные сожаления, да и не понять, по какому там поводу. Вот и Козявке пришлось этот черный день пережить, перетерпеть, а под вечер его встретил еще один, скажем так, «доброжелатель», да и съязвил, как обычно. А что ему, брякнул – дальше пошёл, а к человеку нет, чтобы взять, присмотреться. В общем, плюнул Козявка на всё. На работу и баню, на запасы и на планы на завтра, плюнул он на славный город Листвянин, собрал саквояж, взял наличные деньги, и был таков.

Даа, помотало его, скажу я вам, по белому свету. И в Африке был, живых слонов видел, и на Ямайке, заносило его в огромный Китай. Озёр, рек не счесть, сколько перевидал, морей переплыл спокойных и бурных. В Индии был, в Испании – был, по Италии тоже какое-то время бродил, по узким улочкам городов, по мощеным каменным мостовым, ужиная в тавернах, покупая по смешным ценам вино. И везде ему нет-нет, да и вспоминалось – Козявка, Козявка. Аж передергивало. Да и не нравилось ему, как местные ломали язык, то переделывая имя ему на свой лад, то называя похожим, но совершенно чужим, конечно же, улыбаясь… Он понимал, что думать об этом смешно, что они – коверкая – ничего не имеют ввиду, но кому еще удавалось на раз-два себя пересилить? Вот и шел он на станции, покупал там билет, и ехал всё дальше, и дальше, не считая часы и минуты пути, ища, строго говоря – да и сам не зная чего.

Всё же дело во времени. Время, на всё нужно время. На то, чтобы разрушать и строить себя, на то, чтобы делать мосты, на то, чтобы реставрировать церкви, зарабатывая на новые купола, только своими руками, соглашаясь на  добровольную помощь других. Вот и Козявке потребовалось ой сколько много. Понял, смирился, принял и отпустил. Всё стало по-прежнему хорошо, единственно, он не вернулся в славный город Листвянин – осел на одном приглянувшемся острове, именуемом Великой Британией, завёл, как полагается, замок, хозяйство развёл на здешних зеленых лугах. Пчелы, и мед, конечно же, к тому еще – стадо тонкорунных овец, мельницу с крыльями-лопастями – с юных лет потому что мечтал. Матрену, конечно же, к себе выписал, в местном храме священник их обвенчал.  И живет теперь припеваючи, дворецкий с невозмутимым видом утром porridge им с женой подаёт, и только Матрёна сердится иногда понарошку, когда муж  над ней решит подшутить, и говорит ему:

 - Сэр, вы козявка!

А он только смеётся. А она лукаво глазами блестит.

Такие вот, братцы, дела.