Авторитетное мнение

I

Если бы не пустой холодильник, черта с два вышел бы Саня Семипятов из уютного тепла своей холостяцкой квартиры в промозглость субботнего ноябрьского утра. Чувствовал Саня себя не ахти – ломило суставы, першило в горле, начинал отекать нос. Жалкие плюс пять на термометре за окном и нудно секущий стекло дождик внушали отвращение, но организм требовал калорий. К тому же, хотелось пива. И в сигаретной пачке оставалось всего на три выхода в подъезд.

На улице серо и тускло. Горят неотключенные с ночи фонари, отражаясь в пленке воды на асфальте. Лужи присыпаны палой листвой. Одинокая нахохлившаяся ворона примостилась на углу мусорного контейнера. «Грачи улетели», - подумал Саня, остановившись и, неловко придерживая ручку зонта локтем, попытался подкурить. Зонт, конечно же, повело в сторону. Струйка воды скатилась с него, угодив аккурат Сане за шиворот. «Вот ведь неприятность какая!» - и хотя, на самом деле, Саня подумал совсем не это, согласитесь, что мне не к лицу дословно озвучивать все его мысли.

Осознав правоту Минздрава, Саня убрал сигарету в пачку, а пачку в карман плаща и, теперь уже надежно удерживая зонт, пошел к остановке трамвая. Там, укрывшись от непогоды под прозрачным навесом, жалась тесно друг к другу какая-то парочка. Тучная пенсионерка с хозяйственной сумкой занимала собою оставшееся пространство.

- Четырнадцатый давно был? – поинтересовался Саня.
- Не видала, - ответила пенсионерка. Парочка вопрос проигнорировала.
- Спасибо, - сказал Саня, хотя благодарить было не за что.

Плотным потоком неслись мимо автомобили. Некоторые особо одаренные водители норовили ехать как можно ближе к краю проезжей части, попадая правыми колесами в разлившуюся напротив остановки лужу. «Вот ведь неприятность какая!» - думал Саня всякий раз, отпрыгивая в несуществующую зону недосягаемости брызг. Пенсионерка была менее сдержана, комментируя проступок несознательных автомобилистов непечатными фразами. Парочка теснее вжималась друг в друга.

Наконец, подъехал трамвай. Уплатив за проезд, Саня уселся на твердый оранжевый пластик сиденья. Вымокшая одежда липла к телу и неприятно холодила. В салоне гулял сквозняк и пахло паленой резиной. Дергаясь и дребезжа, трамвай протащился три остановки. «Торговый центр» - оповестил магнитофонно-жизнерадостный женский голос, совершенно не совместимый ни с убогостью внутри трамвая, ни с паскудством снаружи него. Двери, скрипнув, открылись. Стряхнув тупое оцепенение, Саня встал, шмыгнул носом и вышел на улицу. Под дождь.

А вот в торговом центре было приятно. Нежно обдувал теплым воздухом кондиционер, играла незатейливая мелодия. Оставив в гардеробе плащ, Саня взял тележку и поволок ее впереди себя к продуктовым залам.

- Семипятов? Здорово! – окликнули его. Саня обернулся и узнал Супругова, заместителя начальника профсоюзного комитета, позавчера вернувшегося из Шарм-эль-Шейха.
- А, Палыч. Привет.
- А я Нинке говорю, смотри, вроде Саня Семипятов, коллега, а она «Не может быть!» А, Нинк? Я же тебе говорил, - Саня!
- Здравствуйте, - поздоровалась супруга Супругова, неодобрительно глядя на мокрые, уляпанные грязью джинсы Сани.
- Ты, Сань, того, что-то выглядишь неважно, - сказал Супругов. Сам он, признаться, выглядел на все сто. Темно-бордовый костюм выгодно сочетался со здоровым цветом лица. Тот, в свою очередь, удачно гармонировал с дородной фигурой, а фигура выгодно оттеняла тощие формы его супруги. Гармония, словом. Во всем. – Болеешь?
- Простыл, - сказал Саня, - наверное.
- Погода – дрянь, - согласился Супругов.
- Ужасная, - поддержала супруга, кутаясь в шаль.
- Да, брат! – сказал Супругов. – Ноябрь это тебе не июль!
- Осенние месяцы - звон отгоревшего лета, - томясь, ответил банальностью на банальность Саня.
- Пушкин? – поинтересовался Супругов.
- Пастернак, - авторитетно возразила его явно эрудированная супруга.
- Не читал, - признался Супругов.
- Апх-чи! – чихнул Саня. И еще раз – Апх-чи!
- Ты, брат, смотри! – Супругов отошел на шаг. – Со здоровьем шутки плохи! А то, знаешь, зайди ко мне в понедельник. Разнарядки на путевки пришли. Подберу для тебя что-нибудь. Кисловодск, например.
- В ноябре? – усомнился Саня.
- Рай! – Супругов мечтательно покачал головой. – Мы с Нинкой в июле были, нам понравилось! Да, Нинк?
- Зайду, Палыч, - сказал Саня, мечтая о пиве.
- Обязательно заходи, - Супругов взял супругу за локоток, - ну, Сань, бывай!

Удовлетворив жажду кружкой холодного «Золотого фазана», Саня нырнул в джунгли пищевого изобилия. Тележка быстро наполнилась необходимыми продуктами. Настроение неуклонно повышалось, несмотря на прогрессирующий насморк. Перед тем, как отправиться к кассам, Саня заглянул в секцию алкоголя. Ни одного шанса насморку Саня предоставлять не хотел.

- Саша? Ты? – Пухленькая, немиловидная блондинка с бутылкой виски в руках. Катя как-ее-там. Совладелица туристической фирмы с незапомнившимся названием. На юбилее приятеля, употребив «Фотошоп» версии 0,5, Саня танцевал с нею дважды. Пройдя ускореные метаморфозы от «Так себе» до «Ничего себе так», девушка имела все шансы стать «Ничего себе!», но на беду ли, на счастье, подсевший к Сане юбиляр принудил его проапгрейдить «Фотошоп» до версии 0,7. Не срослось, в общем.
- Катя! – Саня развел руками, нацепил положенную случаю улыбку. – Сто лет! Как жизнь?
- Лучше всех! Месяц на Цейлоне отдыхала!
- Ого!
- Завидуешь?
- Разумеется.
- Обращайся, найдем что-нибудь и для тебя, - девушка критически оглядела Саню. – Напрашивается, между прочим. Давно в отпуске не был? Вид у тебя уставший.
- Простуда, - сказал Саня. – Пройдет.
- Ноябрь, что ты хочешь!
- Осенние месяцы – звон отгоревшего лета, - скривясь, повторил привязавшуюся фразу Саня.
- Да-да, - сказала Катя. – Кто, кроме Пушкина…
- Это Пастернак, - вспомнив супругу Супругова, перебил Саня.
- Не читала, - призналась Катя. – Ну так что? Отправим тебя куда-нибудь?
- Например?
- Да хотя бы в Кемер!
- В ноябре? – усомнился Саня.
- А что? Ни одного негативного отзыва за весь сезон. И туры сейчас горящие.
- Я подумаю, - сказал Саня.
- Вот и славно! – Катя улыбнулась. – Мне пора, Саш. Рада была видеть, заходи обязательно!
- До встречи, - сказал Саня. – Может быть, загляну.

Расплатившись и упаковав покупки, Саня решил воспользоваться услугами такси. Немолодой джигит запросил умеренно, вез быстро, молчал уместно. Не прошло и десяти минут, как Саня оказался дома. Наскоро соорудив поздний завтрак, принял комплекс противопростудных мер. На третьей, не успевшей приняться, мере Санина трубка начала вибрировать и ерзать по столу. Звонил друг детства. С оригинальной фамилией Пушкин.

- Бон джорно, синьорэ Алессандро! Спишь?
- Лечусь, - сказал Саня, сквозь слезы. Третья пошла колом.
- Болеешь, что ли? Это зря!
- Ноябрь, - сказал Саня. – Обычное дело. Осенние месяцы…
- Звон отгоревшего лета! – подхватил Пушкин. – Кстати, чье это?
- Пастернак, - сказал Саня.
- Да ну, - сказал Пушкин. – Это Пушкин. «Руслан и Людмила». Мамой клянусь!
- Ариной Родионовной поклянись, – сказал Саня.
- Запросто! Слушай, я что звоню. Давай-ка вечерком в хамам, а? Возьмем Ленку, Юльку, Светку, Дашку? Отдохнем, как люди!
- Я вообще-то болею, - напомнил Саня. – И отдыхать мне уже сегодня предлагали. Даже дважды.
- Где? – поинтересовался Пушкин.
- На выбор. Кисловодск или Кемер.
- Какой в мадрид Кисловодск? Какой в анапу Кемер? Что там делать?
- Здоровье поправлять, - сказал Саня. – Рекомендуют.
- В ноябре? Бред! С тоски подохнуть! Забудь.
- Ну…
- Короче, Сандро, ты там подумай, а я тебя к вечеру ближе наберу. Идет?
- Да вряд ли.
- Вечер утра мудренее, - наставительно сказал Пушкин. – До связи.

Закончив курс лечения, Саня, не раздеваясь, прилег на кушетку, укутавшись пледом. В голове кружилось, наплывая друг на друга: «Кисловодск-Кемер-хамам», Супруговы, Катя как-ее-там, тучная пенсионерка, Пушкин. Все они что-то говорили Сане, убеждали его в чем-то. Слова путались, менялись местами слоги, складываясь в разноцветную бессмыслицу «хамоводск-кемам-кисломер». Пушкин возлежал у бювета с минеральной водой. Пенсионерка и супруга Супругова обмахивали его веерами. Катя с Супруговым кидали фрисби в полосе прибоя. И фоном, затмевающим все это - навязавшиеся строки об осенних месяцах.

Что-то необъяснимое будто бы подхватило Саню, приподняло и унесло куда-то. Саня уснул.

II

Присутствовали почти все. Не было по уважительным причинам лишь Аппендикса, да правой нижней Шестерки. Тем не менее, регламент требовал переклички и председательствующий провел ее. Убедившись что все в наличии, взял слово:

- Сегодняшее собрание посвящено дебатам о выборе места отдыха. По имеющейся информации, нам всем предстоит в скором времени побывать либо в Кисловодске, либо в Кемере (для тех, кто не знает, это Турция), либо в хамаме.
- А это где? – спросил тот, кем заменили правую нижнюю Шестерку.
- О! Уууу! – загалдели некоторые присутствующие. – Это..
- Ну да, - сказал председательствующий Мозг. – Тебя еще не вставили тогда. Это 3-й микрорайон.
- Я категорически против Кемера! – сказала Печень. – Отказать!
- Здрасти-приехали! – выкрикнул Рот, - это еще почему?
- По кочану, - отрезала Печень. И, обратившись к Мозгу: - я вынуждена просить Вас, уважаемый, повлиять на эту сладкую троицу!
- Да иди ты! – крикнул Рот.
- Ага! В печень! – поддержал его Желудок. Правая Рука одобрительно выставила средний палец.
- Нет, ну сколько можно! – возмутилась Печень. – Они только и знают, что накачивать меня сивушными маслами! Они, видите ли, развлекаются, а я отдуваюсь!
- Отдуваемся, вообще-то, мы, - вставили реплику Легкие. – Кстати, о просьбах. Вы, уважаемый, отключили бы участок, что за потребность в никотине отвечает. Это же невозможно работать в таких условиях!
- Дайте мне договорить! – не успокаивалась Печень. – Я старая и больная! Мне нужно «Гепабене»! Никаких Кемеров!
- Поддерживаем! – присоединилсь Почки. – И в хамам мы тоже не хотим! Только Кисловодск! На воды!
- Молчали бы, лохушки! – снова выкрикнул Рот.
- Лоханки, тогда уж, - поправил его Мозг.
- Что вы в Кисловодске забыли? – спросил, скривившись, Желудок.
- Там, по крайней мере, вы пива не найдете!
- Найдут, - сказали Глаза. – Мы читали, что в Кисловодске с пивом так же, как везде.
- Боже, - вздохнули Почки.
- Можно я скажу? – несмело приподнялся Член.
- Нет! – взвизгнули Ягодицы. – От тебя на нас одни проблемы! Успокойте его кто-нибудь!
- Запросто, - сказали Руки. - Минутное дело.
- Тихо! – рявкнули Уши. – Разорались, аж заложило. В Кемере сейчас делать однозначно нечего.
- Откуда дровишки? – подозрительно спросил Желудок. – «Олл инклюзив» это по мне. Я за Кемер!
- Слышали, - отрезали Уши. – Не сезон. Завтрак, шведская линия. Салатики.
- Ноги, а вы что молчите? – спросил председательствующий Мозг.
- Да нам по-барабану, если честно, - признались Ноги. – Куда все, туда и мы.
- Хотим туда, где тепло, - сказали Ягодицы.
- В Кисловодск! – не успокаивались Почки.
- Можно мне сказать? – снова привстал Член.
- Что ж с тобой сделаешь, - сказал Мозг. – Говори.
- Да перестаньте идти у него на поводу! – возмутились Ягодицы. – Думать, вообще-то, надо!
- Уж не вами ли? – осведомился Мозг.
- И то толку больше будет, - огрызнулись Ягодицы.
- Я… - сказал Член, но его снова перебили.
- Фоопде-до, ф Кифлофодфке не айс – подал голос ранее молчавший Нос. – Бодяет!
- Да, - подтвердили Глаза. – Мы читали.
- Фод и я о тем. Дафайде подумаем о хабабе.
- Кисловодск!
- Кемер!
- Хамам!
- Уууу! Ааааа!!!

Ситуация выходила из-под контроля. На председательствующего давили Почки, Печень и артериальные Сосуды. Сердце стучало в Уши. Надрывался Рот. Нос презрительно морщился. Руки ссорились: «Вечно я на вторых ролях!» - говорила левая, а правая возражала, что так и надо. Ноги дремали в сторонке.

- Прошу тишины! – увещевал председательствующий. – Ну, сколько можно!
- Хамам!
- Нет!
- КИ-СЛО-ВОДСК! КИ-СЛО-ВОДСК!
- Даешь Кемер! А-ааа!

Крики, ругань, свалка. Еще чуть-чуть и, глядишь, передерутся! Мозг затравленно озирался, не видя выхода. Катастрофа!

Но тут, перекрывая все на свете, раздался властный, без тени сомнения голос:

- Заткнулись все! Молчать! – повисла оглушительная, внезапная тишина. Член, наконец, встал и заявил непререкаемо: - А теперь послушайте, что Я думаю!

III

В понедельник Сане Семипятову было отказано в путевке в Кисловодск под предлогом того, что он подозрительно хорошо выглядит, а сотрудников, явно нуждающихся в оздоровлении, на предприятии хватает с избытком. Скорее всего, Саня просто не понравился супруге заместителя начальника профсоюзного комитета. «Вот ведь неприятность какая!» - подумал Саня, выходя из профкома. Хотя, на самом деле, мысль его была более лаконична.

Рабочая неделя пролетела незаметно, а вечером пятницы, ужиная и краем глаза следя за выпуском новостей в телевизоре, Саня узнал, что средиземноморское побережье Турции накрыло циклоном Ахмед, что привело к аномальным для ноября месяца осадкам в виде снегопада.

Перед сном Саня позвонил Пушкину.

- Не спишь?
- Болею, - сипло прохрипел Пушкин. – Зараза такая!
- Осенние месяцы… – начал было Саня, но Пушкин сказал:
- Хорош меня Пушкиным лечить! Мне бы что-нибудь радикальное.
- Легко! – сказал Саня и потянулся к блокноту с номерами нужных телефонов. – Знаю я одно средство.


Рецензии