Где мой папа

Лидии было 49. Её сыну – Саше – вчера исполнилось 4 годика. Лидия знала, что соседи перешёптывались за её спиной на этот счёт, но давно привыкла не обращать внимания на людскую молву, и на институтской кафедре, где она преподавала физику, на все вопросы отвечала с несвойственной для неё прежде резкостью: «Не ваше дело». Удивлялись тогда, почему она не уходила в декретный отпуск, и почему никто не обнаруживал у неё никаких признаков беременности, и фигура оставалась всё такая же, как и была прежде? И что это была за женщина, ежедневно приходившая в квартиру Лидии рано утром и уходившая поздно вечером, которой Лидия даже доверяла ключи и для которой не жалела никаких денег? А денег Лидии в последнее время не хватало катастрофически, что заставляло её всё больше и больше заниматься репетиторством, а то и вовсе решать задачи и писать контрольные работы и рефераты за нерадивых студентов. Но, та же таинственная женщина, через год после появления на свет Саши, исчезла из жизни Лидии так же неожиданно и таинственно, как и появилась, после чего Лидия – правда, об этой подробности не знал никто, кроме, разумеется, самой Лидии и той женщины – отобрала у неё ключи от своей квартиры (против чего та, собственно говоря, и не возражала) и даже – от греха подальше – сменила все замки на входной двери квартиры, и на внутренней двери – тоже.

-А где мой папа?, - всё чаще спрашивал Саша в последнее время. Он уже ходил в детский сад, и уже успел узнать, что у всех детей должны быть папа и мама.

-Скоро узнаешь, - говорила Лидия, - обдумывая при этом, как бы ему всё объяснить понятным для него образом, не травмируя при этом его несформировавшуюся психику. Потом, приняв окончательное решение, и посчитав это решение наиболее правильным из всех возможных, сказала:

-Скоро мы к нему пойдём.

…Лидия и Саша шли по кладбищенской аллее. Вокруг дремала листва деревьев, выжженная солнцем и жарой, что стояла, казалось, одной сплошной массой, заполнившей пространство до самых небес – пронзительно чистых, режущих глаза своею непередаваемой синевой. Причудливо изгибались, подобно лебединым шеям, длинные, тонкие, удивительно гибкие листья лилий. Чуть покачивались, почти незаметно для человеческого зрения, ветви раскидистых платанов.

-Мама, где мы?, - недоумённо спросил Саша.

-В городе мёртвых, - негромко произнесла Лидия, тут же ужаснувшись от сказанного ею же самой.

Саша притих ещё больше. На самом деле, он не был сыном Лидии. Её сын, которого она вырастила и воспитала в одиночку после развода со своим мужем, покоился здесь, скончавшись от рака сердца, так и не успев жениться. Лидия, узнав о практически неизлечимой болезни сына, убедила его сдать порцию спермы в специальную лабораторию, где её можно будет хранить в надлежащих условиях достаточно долгое время. А после его смерти, Лидия нашла так называемую «суррогатную мать», согласившуюся за немалое вознаграждение выносить в себе и родить ребёнка, зачатого от этой спермы. Та женщина, родив Сашу, ещё около года была его кормилицей.

…Они подошли к мраморному надгробию, украшенному симметричными колоннами, где на вертикальной плите двухметровой высоты был изображён мужчина, стоявший во весь рост, фактически в натуральную величину. Его изображение надёжно укрывал от непогоды покатый навес, тоже сделанный из мрамора, только – другого цвета.

-А вот и твой папа, - проговорила Лидия, промокая повлажневшие глаза платком, вынутым из сумочки.

И она сказала чистейшую правду. Несколько минут и она, и Саша стояли молча. Потом тишину нарушил Саша, сказав совсем тихо:

-У моего папы самый красивый дом.