Эффект обманутых ожиданий

Солнце куда-то делось, вмиг сменив многовековую милость на гнев. Больше не надо щуриться, пытаться укрыться от него за плотной шторой, обманывать лето, вооружаясь зонтиками. Люди живут без солнца. Десятилетиями. Во дворах-колодцах, в клетушках с кроватью, тумбочкой, столом и окном, которое непонятно зачем нужно. Света нет. Нет, нет, нет. Никогда там не было его и не будет.

Каждую ночь Дэше снилось, что она протягивает руки к солнцу, они моментально сгорают, ее глаза лопаются. Она даже слышала, как трескается кожа. Это был самый лучший сон. Постоянно Дэша мечтала проснуться от того, что солнце пристально смотрит ей в глаза, водит лучом по челке, улыбается, ждет, когда она протянет руку к глазам, захочет прогнать настойчивое светило, потом зажмурится, потянется. Доброе-доброе утро.

Но о солнце напоминала только желтая краска дома и грустные люди, которые, ежедневно отправляясь по своим делам, с тоской поднимали глаза к небу. Оно молчало. Очень редко пыталось заговорить молниями, иногда снисходительно улыбалось радугой, будто разводя руками: ну, извините, ребята, мне тоже слишком жарко, когда солнце печет, гораздо жарче, чем вам. Но чаще небо было ситом, через которое пропускают водяные иглы. Дождь… И не только осенью. Собственно, Дэша уже привыкла, что времени года только два – осень и зима.
Город – коробка, параллельный стороны которой одного цвета: желтые дома справа и слева, асфальт и небо снизу и сверху.

Люди в цветных одеждах – нелепость. Слиться лицом с окружающим миром. Поэтому все чаще серые, по праздникам желтые. Но не яркие, не кричащие. А холодные тона, такие печальные. Равнодушные лица, которые не может разбередить даже дуновение теплого ветерка, что ласково тормошит вечные прически. Но на него не обращают внимания, посему гордец и исчезает так же неожиданно из запущенного механизма, как и появляется.

В таком мире каким может быть герой? Он должен отличаться ото всех, проснуться наконец-то, осознать, что это не жизнь, это вообще не пойми что, да, ведь так? Или, напротив, быть частью серости, таким же, как и все эти угрюмые пешеходы, за всю жизнь так и не понявшие, для чего они стаптывали ботинки?

А Дэша? Она какой-то инородный элемент местного пошиба. И нельзя ее отнести ни к первому типу бунтарей, ни ко второму, ни к третьему. Какой такой третий? А каким-то же он должен быть, ведь глупо ограничиваться крайностями. Но и не золотая середина же. А вообще не пойми кто, и зачем жила – тоже непонятно, и почему солнцу закрыли глаза свинцовые облака тоже. И чем больше кажется, что все понятно, тем очевиднее то, что непонятно ничего.