Наизнанку

               


«…Кто тебя ждет? - осень спросит.
Сядешь в последний трамвай,
Листья ногами пинать в парке...
Залпом последний стакан -
Майка и жизнь - всё наизнанку…»*


Антон пулей вылетел из подъезда, напоследок шибанув металлической дверью так, что окна на первом этаже явственно задрожали.
Наглый октябрь, только-только вступив в свои права, проявил себя властным и жестоким хозяином: температура едва достигала 5 градусов, резкие порывы ветра заставляли редких прохожих зябко кутаться в шарфы и спешить скорее домой – к чаю и уюту.
Неудивительно, что к вечеру улицы почти опустели.
Антон шёл в расстёгнутой куртке – холода он не чувствовал. Совсем наоборот – щёки и уши пламенели от стыда, а изнутри точила бестолково – детская обида.
«Почему слова отца меня так задели? Может, потому что он прав?..» – спрашивал он сам себя, в который раз прокручивая в голове недавний разговор.
Он не соображал, куда идёт, зато ноги великолепно выучили этот маршрут за долгие годы детства и юности. Того отрезка жизни, когда он ещё жил с родителями, деля с одну комнату с отцом и матерью. Воспоминания об этих временах вызывали двойственные чувства. С одной стороны, всё было намного проще, с другой – несоизмеримо сложнее. Желанного уединения Антон  достигал только в парке, удобно расположенном всего лишь в 15 минутах ходьбы от его…бывшего…дома.
Парк давно стал добрым приятелем, всегда принимавшем Антона в любом его настроении.  Он впитывал все самые негативные помыслы, даря взамен ясность и гармонию.  А уж успокаивать он умел лучше многих друзей.
Антон со злобой пинал жёлтые листья, а небо неумолимо давило сверху комьями грязно-серой ваты. Нащупав в кармане пачку дешевых сигарет, молодой человек с досадой отметил, что осталась всего одна. Проклиная вредную привычку, существовать без которой он не мог, подошёл к первой попавшейся палатке.
Какая-то чистенькая старушка, ежась от ледяного ветра, заботливо складывала бутылки в холщовую сумку. Выудив из урны консервную банку, она швырнула её на асфальт и придавила ногой. Банка с жалобным скрипом согнулась.
«Что ж за проклятая страна?!»
В кошельке сиротливо болтался последний полтинник. Всю сдачу – маленькие золотистые кружочки, Антон высыпал в ладонь старушке, и быстро зашагал дальше, не желая слушать благодарности и пожелания.
Эпизод настроения не улучшил.
К счастью, аллея была уже близко. Зайдя в парк, Антон с наслаждением затянулся и, наконец, позволил себе спокойно выдохнуть. Первое сильное раздражение его уже покинуло, остались только холод и обида. И ещё что-то гадкое извивалось внутри, будто он проглотил змею или жабу.
Слова отца не давали ему покоя.
-Нет, я же не утверждаю, что ты бездарность. – Говорил отец, всем своим видом давая понять, что именно так он и считает. – Просто твой текст…не понравился заказчику. А ведь он не профессионал, не филолог, а простой читатель – именно тот, на кого ты должен ориентироваться! Ведь ты пишешь вовсе не для своих дружков – журналистов, этих недоделанных интеллигентов. Помни, сын, понравится читателю – твоя главная цель!
Антон сидел, тупо уставясь в пол, придавленный этой тирадой.
Всем ребятам из редакции текст понравился. Да, он не был гениальным, потому что на тему модернизированных кухонных ножей ничего гениального написать просто невозможно. Или возможно, просто у кого-то не хватило…таланта?
- Пап, заказчик сам изначально написал свою рекламу и попросил отредактировать. Но, когда я сказал ему, что получилось…не очень, и предложил свой вариант…
- Мне не нужны подробности. Просто мне, как отцу, это слышать было неприятно. Всё же мы с ним вместе работаем, а ты практически меня опозорил. Конечно,  мнение заказчика для тебя не авторитет, это же не Веллер! – Язвительно продолжал отец.
Антон подавленно молчал. Ответов не было. Отец отчитывал его, как нашкодившего школьника, всё тыча и тыча в носом в Михаила Веллера.
«Дался ему этот Велллер…»
Антон уважал этого писателя, но своим любимым никогда не называл. Наверняка отец просто услышал по радио имя и теперь при каждом удобном случае выпячивал свою эрудицию.
 - Просто подумай, задай себе вопрос: а тот ли путь ты выбрал? Той ли дорогой пошёл? Будь честным, хотя бы перед собой. Посмотри на себя: что дают тебе твои тексты? Джинсы старые, сам худой, как узник Освенцима, машины нет, да и вообще едва сводишь концы с концами.
-Хорошо, я подумаю. А теперь мне…нужно идти.
Антон резко встал, холодно пожал отцу руку.  В прихожей появилась удивленная мама и, наблюдая, как лихорадочно быстро сын натягивает кроссовки, спросила:
- Куда же ты? Только ведь пришёл…а я тебе пирожков напекла…может, возьмёшь?
Антон с преувеличенной нежностью поцеловал её в щеку, и бросил на бегу:
- Нет, спасибо!
 «Нужно сделать перерыв хотя бы на несколько недель. Не общаться с ними и не приходить к ним. Немного отдохнуть и подумать».
Подумать? Уж в чём – в чём, а в правильности выбранного пути Антон не сомневался. Никогда.
С раннего детства он писал. Сначала сценарии для школьных спектаклей, глупые любовные стихи, статьи для интернет - журналов, потом рассказы, уже настоящие, зрелые.
Даже сидя в офисе, он иногда отодвигал в сторону свои непосредственные обязанности, открывал почту и строчил в черновиках. Лишь бы не упустить удачную мысль, идею, сочетание.
Весь мир тогда исчезал, в поле зрения оставался только экран и быстро бегущие по нему буквы. Когда очередная миниатюра была закончена, Антон ещё какое-то время не мог понять, где находится и что происходит -  настолько весь процесс стучания пальцами по клавишам захватывал его.
Получалось, как минимум, искренне.
Людям даже нравилось. Вроде бы.
 Друзьям, так уж точно. А можно ли доверять их мнению? Может, просто не хотели обидеть? Впрочем, друзья за словом в карман не лезли, не стеснялись критиковать. Толково, за дело.
«Если здесь мне не место, то где?! Больше я ведь ничего и не умею…декламировать чужие стихи, бренчать на гитаре, публиковать свою бездарщину…всё».
Антон прекрасно понимал, что доверять одному-единственному отзыву не стоит. Опускать руки и сдаваться – тем более. Но…это ведь мнение отца – непререкаемого авторитета, близкого, самого близкого человека.
«Но…чёрт возьми, он же не читал ни одного моего произведения!
Почему я всю жизнь только и делаю, что доказываю ему, чего стою?! С какой стати? Ведь себе самому ничего доказывать не надо».
Эта мысль озарила мозг пока неясным, но всё же светом.
Антон сидел на лавочке, зачарованно глядя на хороводы листьев и дорожной пыли. Он не знал, сколько прошло времени, пока он смог, наконец, оторваться от этой картины.
Разум вдруг стал непроницаемым и гладким, как поверхность озера.
Уже совсем стемнело, холод явственно давал о себе знать. Антон улыбнулся, легко поднялся с лавки и спокойно зашагал к собственному дому.
Повинуясь безотчётному порыву, он вдруг повернулся и от души крикнул:
- Да пошли вы все!!
Весело рассмеялся и крикнул ещё раз, чуть громче. Деревья одобрительно зашумели, а луна, казалось, согласно закивала.
- Пошли вы все! Я вам не верю!! Не ве-рю!
Избитая в кровь самооценка приподняла голову и неуверенно встала, покачиваясь на тонких ножках.
Антону было весело и легко, он спешил домой, к компьютеру.
Около подъезда его встретил лохматый грязный чао-чао.
Странно, пёс породистый, но явно бездомный. Некогда роскошная рыжая шерсть свалялась, спина была грязная, а синий язык жалко свешивался из пасти. Промозглый ветер заставлял пса дрожать и ближе прижиматься к двери подъезда. Но дверь была металлическая, она не согревала. А открывать её никто не собирался.
«Голодный, наверное».
Антон смотрел на пса, пёс, в свою очередь, не сводил с него сливовых глаз.
«Впустить, что ли?...Да нет, мерзкие соседки тут же выгонят, знаю я эту кодлу».
- Ну, что…хм… Веллер, пойдёшь жить к бездарному писателишке?
Внезапно обретший имя пёс поднялся и неуверенно завилял пушистым хвостом. Антон рассмеялся и потрепал его по рыжей голове.
- Пойдём, пойдём.
Веллер ещё не верил новому хозяину, но перспектива провести ночь не на улице его явно радовала.
Первым делом Антон хорошенько вымыл его, при этом изрядно намокнув и запачкав всю ванную.
Пока худенький мокрый Веллер сидел на диване, тщательно закутанный старым махровым полотенцем, Антон лихорадочно соображал, чем бы ему покормить нового питомца.
На кухне, как всегда, царил жуткий беспорядок.
Стол был щедро усыпан пеплом, в нём валялась ручка и исчерканный случайными фразами листок.
Оглядев унылый пейзаж, Антон со вздохом полез в холодильник – он порадовал привычной пустотой и выдохнул морозной затхлостью.
«Откуда этот отвратительный запах, там же ничего нет?!»
 Разумеется, что-то там всё же было – неизменная пачка пельменей.
«Неплохо».  Растворимый кофе с молоком стал отличным дополнением к позднему ужину.
Веллер оказался непривередливым и уже через полчаса вместе со своим хозяином весело уплетал горячие пельмени.
Покончив с ужином, Антон удовлетворённо откинулся на спинку стула, отхлебнул глоток кофе и открыл верный ноутбук. Не прошло и часа, как его новый рассказ был готов.


*Пилот «Осень»