Дневник Алисы

 Почему пишу? Не оттого, что нечем заняться, поверьте, дел у меня полно, так как каждую секунду умирает миллионы людей, и за всеми должна прийти я. Представлюсь – смерть собственной персоны. Странно, откуда люди взяли за образ скелета в чёрной мантии с капюшоном, который держит косу в руке. Может это потому, что «у страха глаза велики»? Этот вопрос остаётся нераскрытым. Я всего лишь маленькая девочка, зовут меня Алиса, с виду  десять лет, хотя мы все знаем что намного и намного больше.
  Люди – самые удивительные и непредсказуемые создания. Распоряжаются своей жизнью с такой легкостью, непринужденностью, даже смешно. Зачем подвергать себя опасности, а потом приходить ко мне и просить вернуть обратно или дать отсрочку? Извините, отсрочек не даём. Но если вы сами себя принесли мне, сказав : «Бери Алиса, мы не ценим свою жизнь».  К примеру, пьяный мужчина садиться за руль, зная, что подвергает себя и окружающих опасности, зная, что большую часть процентного соотношения не доехать до нужного места. Значит, он уже дал мне право на выбор - забрать к себе или оставить. По этому поводу возникают дискуссии с Ангелами Хранителями. Некоторые говорят о праве всех на второй шанс, где второй там и десятый, а некоторым просто надоедает постоянно спасать людские жизни. Хранители тоже устают.
  Стоит рассказать о человеке, который не ценил свою жизнь, душу, все то, что окружало его. Дам ему второй шанс, посмотрим, что из этого получится.
 16 апреля, день 1
  Молодой человек, двадцати четырех лет отроду, довольно высокий, плотного телосложения. Не будем углубляться в его родословную и жизнь до нашего случая, начнем с того времени, как я дала ему второй шанс.
Шесть двадцать утра. Как обычно Данила встал со своей постели и направился умываться, в общем, готовиться к долгому пути на работу.
  Утро самое весеннее: прилетели первые птицы, набухли первые почки, побежали первые ручейки. Вы только себе представьте, как кругом просыпается природа. Снимает с себя снежную шубу, греется под лучами еще совсем ленивого солнца, и даже чудотворец день становится добрее и длиннее. Я люблю это время года, на душе всегда становится так легко, безмятежно, постоянно хочется летать.  Большое исключение - наш герой. Выйдя на улицу, ему показалось странным, что он не чувствует элементарных запахов, простого дуновения ветра. Первое, что пришло Даниле в голову: «Заболел? Грипп?В наше время всего можно ожидать» -, спустя некоторое время продолжал ворчать: «Еще эта работа, в такой день. Ох уж эти клиенты, не могут включить элементарную логику. Видят же, что сижу, работаю, и все равно спрашивают меня, работаю ли я ».Погрузившись в свои мысли,молодой человек уже очутился в метро. Час пик. Некоторые люди, не успевшие акклиматизироваться, находятся до сих пор в своих шубах, другие, видимо более смелые, в легких кофтах.
  - Давай поосторожней! – послышалось у Данилы за спиной – На ногу наступил, да ладно бы старые ботинки были, а то новые, вчера купленные – разорялся мужчина.
  - Извините – глухо и не оборачиваясь, ответил Даня.
  - Что мне твоё «Извините»? «Извините» не очистят мои ботинки, и не купят новые.
  С глубоким вздохом парень обернулся и хотел сказать, видимо, много неприятного, но в толпе показался кто-то знакомый,  тот, кого он мог знать много лет. Реплики неугомонного собеседника больше не долетали до ушей Данилы, и весь мир казался ему маленьким зерном, брошенным в поле, которое не может пробиться и, возможно,не пробьется никогда. Этот «кто-то», в свою очередь, быстро растворился в толпе, но Данилу ещё долго не покидали мысли о случайно встреченном человеке. Поезд мчался, стуча многотонными колёсами, издавая скрежет и далёкий неумолкающий гул. Наверно, первый раз, который юноша добирался до работы, время пролетело незаметно, или может безразлично. Безразличие! Самый тяжкий грех, который может сделать человек. Только вдумайтесь, как стало вокруг всё безразлично. Человек человеку – волк. Вы уступаете место пожилым лишь иногда и то только по инерции. Уступая, проворачиваете в себе недобрые слова, и, вообще, «кто сказал об обязанности уступать»? Лежащего на земле обойдете мимо, подумав, что пьян.  Но вдруг ему стало плохо, вдруг я его уже забрала, и бездушное тело, всеми забытое, лежит и ждёт своего последнего пристанища... Никто не задумывается, большинству безразлично. Я не говорю про всех, я говорю про большинство.
Почему после смерти человека девять дней водят по раю, а все остальные тридцать один день по аду? И почему только на сороковой день решается дальнейшая судьба пребывания? Я вам скажу, попавший на небо через некоторое время перерождаются в нового человека на земле, а в аду жизнь вечна, пропавшая душа томится там до тех пор, пока её не вымолят, но случается это, честно скажем, крайне редко.
«Странные они все, неоднократно замечал, что чем хуже к человеку относишься, тем лучше человек относится к тебе» - сидя на рабочем месте, размышлял Данила – « Бывают дни, когда клиенту не улыбаюсь, механически делаю свою работу, отвечаю исключительно однотонными фразами, а он, в свою очередь, готов оставить чаевые, сказать какой я молодец. Не думаю, что таким образом меня хотят поддержать, возможно, догадываясь  о случившемся. Скорей всего это благодарность за мое безразличие. Остервенелые. Уж лучше пусть с  безразличием, нежели с оскалом».
Целый день кружили однообразные лица, массы сливающееся в целое как один большой необъятный шар, не пахнущий, без особых примет, прикрывающий себя многомиллионными масками.
   19 апреля, день 4
   Так продолжалось день за днем. Темно-синие ночи, скудно крашенные светящимися точками, сменялись все точно такими же ночами. Данила много размышлял на тему «пустых сердец». Считал, что люди, окружающие его, сделали сухим, черствым. Что та прекрасная девушка, в простых и милых очках, с пышными волосами и глазами, как у ангела, сделала из него булыжник.  Почему она ушла, почему сердце, такое непостоянное, ищет, где ему уютней, теплее… Так и эта девушка нашла своё тепло, свою вторую половину, выкинув из себя юношу, у которого всегда блестели глаза, горел, как казалось, неугасаемый огонь. Она его сломала. Порой игры в «кто кого» заходили слишком далеко, но ему это нравилось. Эта и была одна из ста миллионов изюминок, которые скрепляли их, благодаря которым они сошлись воедино. Со временем усталость одолевала обоих, появилась трещина в этой нерушимой крепости. Ссора за ссорой, непонимание, навалившиеся проблемы…Она ушла, сказав, что больше «не ёкает». И тут всё вокруг провалилось в бесконечную черную воронку. Думаю, что многие через это проходили. Одна только боль одолевала его сердце, отчаяние и безысходность затмевали разум. Я понимаю Данилу, ведь не может быть иначе, когда отдаешь лучше куски своего сердца. В этот момент уже ничего не надо, ничего не хочется, лишь только вырезать из  себя этого человека, затем прижечь раскалённым железом, и пусть, даже если останется всего маленький кусок, пусть даже уродливый, некрасивый, зато не ноющий, не напоминающий, не терзающий каждую секунду, подобно зубной боли. Так и получилось, что он перестал ценить себя и свою душу. Много раз молодой человек просил её забрать и больше не мучатся, что я и сделала.
На пятое утро Данила решил во что бы то ни стало менять свою жизнь на корню. Завести кучу подруг, раствориться в вине, в распутной и шумной жизни. Но это не его, он не такой, поэтому, неудивительно, что он продержался в таком темпе всего лишь до вечера, оказался на крыше девятиэтажки и уже смотрел на бегущих внизу людей, которые казались ему муравьями. Всё было таким маленьким, но таким приближенным, будто можно дотронуться до каждого, как в детстве, взять машинку и поиграться ей. Ощущение свободного полета подталкивало его совершить прыжок. И еще немного, и ещё чуть-чуть…. Сзади дотронулась чья-то мягкая и достаточно широкая рука. Обернувшись, юноша увидел существо. Все на нем было как у людей: то же лицо, руки, ноги, немного странное одеяние, но, всё-таки, человеческое. Странным были его крылья, которые сразу повергли в шок. Двухметровые, белые как мел, и пахнущие ладаном, гармонично смотрелись на теле незнакомца. Нежная, веющая добротой улыбка, казалось, могла растопить любого и завоевать каждого.
  - Не стоит этого делать – пропело существо – это испытание ты должен пройти.
  - Я, наверно, сплю!? Ангелов не существует – с нотой агрессии и удивлением спросил Данила.
  - Да, с одной поправкой - я твой ангел. С момента твоего рождения оберегаю тебя. Помнишь, когда тебе было одиннадцать лет, овчарка на улице разорвала  все брюки и сильно покусала ногу, а потом гналась за тобой  и, в какой-то момент, отстала, а потом и вовсе исчезла. Или тот страшный день, в тринадцатилетие, когда вы с другом Мишкой решили провести весь день на заброшенном заводе. Ползали, играли в догонялки, не думая о последствиях. Азарт, необычность постройки, все это вдохновляло. Вы представляли себя пиратами, военными, партизанами. В один момент, перепрыгивая яму на втором этаже, которая образовалась из-за ветхости здания, ты не рассчитал силы и недопрыгнул…. От смерти отделяли несколько сантиметров. На первом этаже, как раз под ямой лежали куски этого самого второго этажа, из которых торчали железные прутья. И ты отделался лёгким сотрясением.
  - Случайность – возразил юноша.
  - Случайности не случайны, друг мой – в свою очередь сказал ангел, отводя Данилу от края крыши.
  - Постой. Тогда поясни мне, почему так жестоко поступила она? Тоже не случайность? Если все в мире не случайно, то зачем сначала встретился с ней я? Не проще было сразу встретиться ему у неё на пути?
  - Тогда как бы она смогла понять, что именно он тот самый? Ты ей помог.
  - Судьба жертвует кем-то ради спасения кого-то?
  - Нет, это всё тебе тоже для помощи.
  - Велика помощь, мучиться и умирать изнутри.
  - ТЫ сам в этом виноват, так как не можешь отпустить и простить. Боль проходит быстрее,когда её лечишь, в данном случае, лекарство - элементарное прощение. Прощение – знак сильного человека, злость – слабого.
  - Я уже начинаю прощать, значит, я сильный?
  - Стоя на крыше, ты доказываешь обратное.  Вопрос в том, чтобы быть поистине сильным, делать и думать сильно, а не заниматься самовнушением. Каждому своё, в слабостях тоже есть определённая сила. Мы с Алисой решили тебе помочь. Как я вижу, ты уже понял, просто существовать без улыбок, друзей и других любопытных вещей неинтересно, да и не имеет смысла, поэтому ты должен отыскать свою душу и поговорить с ней. Следуй за мной….
  Поднялся небольшой ветер, подхватил спутников и плавно, играючи, повлек всё выше и выше. Ветер был такой теплый, такой уютной, что даже большое расстояние от земли, со временем, перестало ощущаться. Вот она - свобода. Ты паришь, как птица, сердце того гляди и выскочит из груди. Выскочив, захочет поиграть в догонялки, а ты растерянный не знаешь что делать. И вот уже облака. Снизу они кажутся такими далёкими, неуловимыми, постоянно превращаясь то в слона, то в медведя, а бывает даже в чьё-то мудрое лицо, наблюдающее за всем происходящим со своего небесного трона. Проплывая мимо этих воздушных созданий, постоянно хочется до них дотронуться, но облака разбегаются, показывая свой характер.
20 апреля, день 5
 В конце своего пути Данилу встретили такие же существа, как и его Ангел-Хранитель, но только у каждого были свои исключительные черты лица. Почему их нельзя было назвать людьми? Основная причина - пышные крылья и одухотворённость, но вы бы видели эти лица: без морщин, без шрамов и каких либо изъянов, словно сделаны великими творцами одновременно.
 Молодой человек неуверенно ступал по мягким облакам, все ближе и ближе приближаясь к Ангелам.
  - Здравствуй, Данила – поприветствовал один из них.
  - Здравствуйте, любезные. Хотел бы видеть вашего главного. Мы, с моим другом Хранителем.. – он указал на пустое место рядом с собой – Исчез... Я пришел вернуть то, что по праву принадлежит мне.
  - Душу? – с мягкой улыбкой интересовались Ангелы.
  - Её самую. Так вот, мне посоветовали прийти прямиков к Богу, как бы курьезно это не звучало.
  - Конечно, мы тебя проводим, покажем рай, как мы живем. К сожалению, можем сказать заранее, что души твоей у нас нет – отвечали ангелы.
  - Может, это вы не видели, а она, в свою очередь, уже давно под боком вседержителя.
Данила не задумывался «как на самом деле выглядит рай». Догадки, конечно, были, но всё  представлялось совсем иначе. Существа, которые населяли эту необыкновенную небесную вселенную, постоянно чем-то заняты. Одни собирали яблоки, другие сливы, третьи вели умиротворённую беседу, видимо о чем-то приятном, четвертые просто прогуливались по саду. Деревья пахли свежестью. Несмотря на апрель месяц, ветки украшали сочные листья. Кругом ощущался запах каких-то чудесных цветов и спелых яблок. Все в этом раю, казалось, цветёт и пахнет. Каждый куст, каждая букашечка, каждый предмет, и даже Ангелы пахли как-то по-особому, зачарованно. Сад раскошен по-своему, раскошен своим изобилием природы и спокойствием. Нужно суметь понять эту роскошь, земная - намного банальнее, заключает в себя одни материальные ценности. И даже когда Данила встретился с Богом, то увидел простые вещи вокруг него, и то, из чего он пил, был простой деревянный фужер, наполненный рубиновым вином.
  - Аааа, Данечка, здравствуй мой милый, как ты поживаешь? Как у тебя дела? – заранее зная ответы,  добродушно  и приветливо обратился Бог.
  - Пришел забрать то, что по праву принадлежит мне, по крайней  мере, на такое короткое время как жизнь – насупился Даня.
  - Слышал, слышал, ты потерял свою душу. Но у меня её нет, тебе ещё рано отправляться во вторую жизнь. Попробуй спросить у моего знакомого – дьявола, должно быть это его шуточки, постоянно проказничает.
  - Ничего себе шуточки, вы понимаете, что отобрать душу все равно, что отобрать у человека скелет. Это его основание, и если не будет стержня, то получится амёба – чудесным образом юноша очутился в пуховом кресле, откуда, собственно, и вел рассуждения.
  - Нельзя же судить существо за его сущность. Дьявол же - это отдельный разговор. Возьмем в пример лучше человека. С рождения он невинен, если, конечно, не был зачат от греха. В дальнейшем, с того периода, как он начнёт понимать этот мир и все живое, наступает момент выбора: идти чисто или загрязнять свою душу. Некоторые думают, что я складываю судьбу слишком строго и не справедливо, это ошибка. Я всего лишь черчу определённую линию, по которой идет сам человек, своего рода предназначение. В процессе его задача - не свернуть с этой черты, и все беды, которые происходят не по моей вине, могут значить только одно – дети мои сворачивают. Но и тут я помогаю встать опять в эту колею, ко мне обращаются, молятся, и помощь не заставляет себя ждать. Очень жаль созданий, которые не видят этой помощи, и упрекают во всем меня, они слепы, и душа их потёмки. И даже за выбор нельзя судить, каждый свободен по праву и каждый имеет право на ошибку и её исправление.
  - В чем тогда моя ошибка? Неужели я так грешен, так много сделал зла другим, что можно меня наказывать?
  - Ступай в ад, посмотри, поищи, и, может, ты получишь ответ на свой вопрос.
  - Но ты же вседержитель, и знаешь все, неужели так сложно ответить на мой вопрос и помочь? – в речи Данилы появились оттенки отчаяния.
  - Расскажу тебе случай – начал Бог – На земле, в одном поселке, жил один человек. Смерти не боялся, жить старался правильно, но в то время начались массовые гонения. Все существование на этой земле превратилось в муку: без хлеба, с тяжелыми ранами люди впадали в отчаяние, и чем больше они боялись, тем больше этим бесам, затеявшим беспорядок, это нравилось, и только нашему Ванюше было легко. В момент голодания он отвечал «Ничего, попощусь», в момент угрозы жизни говорил «Тоже хорошо, ближе к Богу», и, видно, много живого было в этом человеке, много силы и мощи, ибо оставался силён он духом и крепок разумом, в те минуты, когда тело было измождено.
  Человек по натуре своей самолюбив и свободен. Его вгоняют в рамки обстоятельства, но, чаще всего, вгоняет в рамки он сам себя. Я не буду говорить, что плохо, чего делать не стоит, но, знай, я всегда рад за свободных людей. И если у тебя есть горести – загляни в себя, если нет – то поделись с окружающими о том, как это получилось.
 Данила ушел в свои мысли, бессвязные или, зачастую, наоборот, слишком путанные, как клубок ниток, хотя и он имеет правильный, запутанный комок. Очнувшись, увидел перед собой картину, которая была до того момента, как он очутился на  небе: опять пустая крыша, резкий обрыв и бегающие по земле люди.
 « Как же я попаду в ад? – рассуждал Данила – «Для того, что бы попасть в ад или в рай, нужно умереть. Если на небесах мне помог Ангел Хранитель, то, наверняка, должен быть проводник и по ту сторону загробного мира». Тихим шагами Даня шёл по переулкам. Крошечные окна, словно сделанные злым роком в этих гигантах, называемые домами, мелькали один за одним, порой сливаясь в сплошную линию. Честное слово, с высока напоминают мотыльков, а самое интересное, что при долгом рассматривании они начинают оживать, а форма растворяться. Попробуйте как-нибудь забраться на самую высокую крышу в ночное время суток и смотреть на дома. Внутри вы почувствуете безмятежность, уют, и вам, я уверена, захочется остаться там навсегда. Проблемы, работа, окружающие просто не способны добраться до столь необычной «крепости счастья». Какая же это романтика.
  Блеющий отголосок послышался где-то неподалёку в тёмном переулке. Не может быть во дворах животных. Юноша быстрым шагом стал направляться к дому, но звук никак не хотел отставать, а, даже наоборот, казалось, с каждым шагом, с каждым сантиметром становился ближе. Над Данилой образовалась большая и могучая тень. Можно было разобрать, что у существа из головы явно росли рога. Впереди захрустела земля, поднялся резкий ветер, который сбивал с ног. Немного погодя асфальт, явно недавно уложенный, вовсе провалился куда-то вглубь, образовав большую, нескончаемую яму. Сзади прилетел мощный удар чем-то тяжелым, и молодой человек стал падать в эту пропасть. С разных стенок торчали кости, арматура, камни, о которые падавший резал плоть и  сломал несколько ребер, правую руку и голень.
  25 апреля, день 10
 Минут через пятнадцать непередаваемых пыток Данила рухнул на какой-то огромный булыжник. Стон, а затем крик разлетелись по местности. Ещё минут через двадцать боль стала уходить, кровь не текла, переломы и вовсе не ощущались, а дикий гул, стоявший в ушах, плавно растворился. Поднявшись, Даня осмотрелся. Перед глазами предстал большой город. Но странность в том, что там не было развитых переулок, деревьев и прочего разнообразия, а были лишь длинные, нескончаемые ряды построек, походившие больше на коробку, чуть выше человеческого роста. Прислушавшись, можно было разобрать стоны. Атмосфера давила, угнетала, голоса сливались в массу, создавая гул…
  - Музыка – послышалось откуда-то.
  - Кто здесь? – испугано крутился Данила, пытаясь высмотреть хозяина голоса.
  - Слоёнов! – рявкнул голос – Фальшивишь, свет выключу  – но гул не изменился.
Из тени появилась фигура. Щуплый, с длинной бородой старик потихоньку ковылял к юноше. Из стеклянных глаз постоянно вытекала слизь, что придавало ещё больше сочувствия оборванцу. 
  - А это я. Знаю, знаю, друг мой, зачем ты пришёл. Но у меня нет того, что ты ищешь. Вижу, ты удивлен?  Думал я монстр с большой пастью, из которой постоянно изрыгаю пламя? Хе-хе, люблю этот момент, он самый сладкий. В глазах человека виднеется двоякое состояние, язык не желает слушаться, и тут приходит сознание того, куда он попал и кто я. Дальше, как по плану: сначала слёзы, потом моления о прощении, ну а в конце, как я это называю, «ящик».
  - Что  творится с этими людьми там, в твоих «ящиках»? – побаиваясь старика, спросил Данила.
  - Мучаются люди. «Ящички» шириной метр, высотой два, освещаются лишь одной лампочкой. Окон и дверей не предусмотрено. Спустя какое-то время, помещённый объект – на лице старика образовалась довольная улыбка -  начинает сходить сума. Спустя неделю голосит, что бы его выпустили. Спустя, в среднем,  две недели жажда голода, замкнутое пространство, испражнения,  как палачи, действуют безукоризненно. Кто ест лампочку, ломая зубы и разрывая все внутренности, кто выдавливает себе глаза, некоторые ломают руки, пытаясь сломать  конструкцию, но ничего у них не выходит. Через пару часов все раны заживают, глаза снова возвращаются на место, и так идёт по кругу изо дня в день.  В этом и есть суть вечных мучений. Нет ничего страшнее одиночества – немного подумав, добавил – особенно такого. Раскалённые прутья, кипящий котёл – ерунда. Боль приходит от посторонних рук, и это не так сильно, нежели человек убивает себя сам, притом так изощренно, каждый день. Особо провинившимся приходится гораздо хуже в моем ящике. Помимо всего того, что делают люди сами с собой, им в сотни раз сильней приходится испытывать свои страхи, которые были при жизни на земле. Допустим, Гришка Мешаев, всегда боялся выстрелов в спину и собак, так его каждую минуту убивают и грызут сотни собак. Вообще уникальный экземпляр. Все детство жил в деревне, до того, как переморил всё население. На свадьбе своей сестры, на которой гуляла вся деревня, из сарая, где хранились лакомства и другие продукты питания, вместо простого самогона, заготовленного старательной Глашей, принес настойку для травли крыс и мышей. Наутро, как Гриша проснулся,  увидел поляну из трупов, а сестру повешенной на сучке ближайшего дерева. Само собой, на мальчика повлияло это событие, и, в дальнейшем, он начал убивать ради удовольствия. Сначала товарищей в приюте, потом случайных прохожих. В итоге подох как таракан под многотонным грузовиком.
  - Зачем вообще кого-то убивать, делать зло, ведь можно жить в мире?
  - Такой уж несовершенный человек. Каждому возвращается вдвойне все плохое, что он сделал. Обманул ты человека, в следующий раз обманут тебя с большими потерями. Я это называю «Круговорот зла в природе». Красиво звучит.
  - Жутковато у вас, мне пора.
  - И как же ты выберешься? – с блаженной ухмылкой спросил дед.
  - Ну, наверно… - рассеянно начал махать руками Даня – туда – указав пальцем во тьму – ну или туда. Я незнаю, подскажи.
  - Следуй за мной.
  Путники двинулись по подземному городу. Со всех сторон раздавались ужасные, нечеловеческие вопли. Складывалось ощущение, будто в миниатюрных домах уже давно обитает нечто сверхъестественное. Кстати, примечательным было то, что, несмотря на тьму, в которой обычный человек не сможет ориентироваться, Данила видел все очень хорошо и отчетливо. Через несколько минут окружающая обстановка плыла перед глазами, и уже становилось не разобрать в какую сторону идти и откуда они пришли. Время потеряло свой весомый смысл, и текло по каким-то своим, непостижимым нам течениям. «Сколько собственно прошло времени со дня моего прибытия?» - размышлял Даня. – «Вон какой прыткий старикашка, только прикидывается дурачком, мол, не вижу, не слышу, а сам все прекрасно понимает. И вообще, куда мы идем?» Ноги совсем не чувствовали усталости, внутреннее состояние прибывало в совершенном спокойствии и гармонии. Вдруг старик остановился и прервал размышления юноши.
  - А хочешь, я расскажу, кем ты был в прошлой жизни, ну или кем станешь в будущей? Хотя, пока рановато тебе это знать.
  - Было бы очень интересно послушать.
  - Хотел бы я сказать, что ты прожил до старости и умер естественной смертью, но, видимо, такое уж у тебя предназначение.
  - Постой, какое ещё предназначение? – от удивления перебил Данила.
  - Сделать в жизни что-то, в твоем случае - спасать другие жизни, а потом завершить свою, чтобы начать новую, для новой миссии -  не договорил старик, как юноша снова хотел что-то вставить.
  - Так значит…
  - Ух, какой разговорчивый попался – улыбнулся дед – ты лучше послушай. В годы Великой Отечественной войны, служба твоя проходила простым солдатом. Набеги немцев рота отбивала без особых потерь, и так продолжалось до 17 октября 1943 года. Моросил самый противный дождь, который только бывает в весенние месяцы. Хитрый немец напал утром, сначала атакуя психологически: упрямая бомбёжка и  рокот пулемета в пустоту, потом затишье, и повторение процесса, ну а затем наступление. Вы отбивались как могли: босые, в тонких майках, продрогшие до костей, отстреливались, спрятавшись у окон своих расположений. После нескольких часов кровавой резни с поля боя стали доноситься все больше и больше мольбы о помощи, твое сердце не выдержало, и ты побежал таскать их на себе, одного за другим, утопая в грязи, которая перемешалась с кровью, рискуя своей жизнью, ты делал свое дело. Бомбы «чемоданы» то и дело рушились где-то не подоплёку, их свирепый гул закладывал уши. Земля фонтаном поднималась к небу, чуть задерживалась в воздухе и, затем, накрывала своей чернотой окружающий мир. Самые страшные снаряды «комары», которые летят тихо, но осколки разлетаются тысячами в разные стороны, впиваются в плоть, словно сотни пчел жалят в одно и тоже место. В шоковом состоянии не чувствуешь боли, но, спустя час, человек превращается в ком нервов и стонов, раздирающий душу. В итоге ты семерым спас жизнь, а затем пропал без вести. Сожалею, но кости твои до сих пор покоятся в земле, недалеко от места трагедии.
  Через некоторое время вдалеке появился первый земной свет. «Неужели не обманул?» - с нескрываемой радостью подумал Данила. На земле стоял немного пасмурный день, но это ни капельки не огорчало. В такую погоду, как эта, всегда хочется завернуться в плед, выпить горячего чая и погрузиться в умиротворение. Вокруг комочка, в который вы свернулись, образуется силовое поле, через которое невозможно пробиться даже самым свирепым проблемам. Лично я всегда отдыхаю в такие моменты всеми своими членами. Внутри тепло, огонь, в тот момент, как снаружи столь слякотно, и понимание того, что вам сейчас хорошо, делает состояние ещё олее счастливее. Надо как можно чаще улавливать такие моменты, даже если в данный час навалилось очень много дел. Дела подождут, а вот счастливые минуты жизни - никогда.
  25 мая, день 40
 Я встретила Даню практически сразу после того, как он вышел из подземелья. Сказать, что он был удивлен, не могу. Ну, девочка и девочка, что с того. Да, немного странно видеть её одну среди пустынных улиц, промокшей и босой. Но, видимо, он ещё не отошел от впечатления, которое произвел на него старик. Я подошла и сказала:
  - Здравствуй, Даня. Ну вот и всё.
  - Не понял. Ты душа? Или ты знаешь, где она?
  - Да – улыбнулась я – знаю, где она находится, следуй за мной.
На протяжении всей дороги мы не задавали больше друг другу вопросов, каждый думал о чем-то своём, приглушенном. Каждый утопал в своей перине мыслей. Дождь разошелся не на шутку. Барабанил по голове, затапливал ушные раковины, падал сверху так часто и так много, что можно было это сравнить только с гроздьями винограда в момент урожая. На дороге образовались ручейки. Они текли быстро, словно играя в догонялки. Вокруг образовывалась стена из дождя, разглядеть что-либо впереди можно было с большим трудом, но я знала куда идти. Примерно через полчаса мы подошли к кладбищу. В лице юноши по-прежнему можно было найти невозмутимость. Наверно, от усталости, а может из любопытства он следовал за мной с той покорностью, с которой идут люди, зная, что их ожидаю я – смерть. Смерть - это не конец, это не трагедия, это мое имя. Это начало начал.
  - Мы на месте – я указала ему на надгробную плиту, поставленную совсем недавно. В глазах Данилы возникло сначала смятение, потом легкий испуг.
  - Я не понимаю, я ничего уже не понимаю, я устал, я запутался, я хочу, что бы всё это как можно скорее закончилось.
  - Всё уже закончилось только что.
  - Не мучай меня! – чуть не рыдая от отчаяния, прохрипел Даня – К чему мое имя, фамилия, дата рождения на плите?
  - Там похоронен ты – старалась как можно мягче сообщить я.
  - Ты лжёшь, ты всё лжёшь! Меня не может быть там, так как я здесь. Вот посмотри – он начал щипать себя за руку и стал протягивать её мне – я живой. Я живой!
  - Ты умер сорок дней назад.
  - Как? От чего? Как же душа? Я же её потерял.
  - Никого ты не терял. Ты и есть душа, а тело твое покоится в этой самой могиле.  Вот, кстати, и родственники.
  Даня побежал к ним, начал кричать, звать их, махал руками, на лице выступили слезы радости, но они не замечали его присутствие. Они только ощущали горесть потери. В их сердцах он будет жить вечно.
Эпилог
  16 апреля, раннее утро.
  Когда солнце ещё не протерло свое красное и пушистое личико, Данила уже лежал в больнице, палата № 37, причину комы не обнаружено. Рядом с постелью сидел его знакомый врач. Но тот, казалось, пылающий здоровьем человек, лежит, и видится отчужденным. Ему нет дело до войн, происходящих каждый день по всему миру, до убийств, до насильников и мародеров, до всего того, что окружает его сон. Лишь на лице выражалось то ли страх, то ли отчаяние от того, что в двадцать четыре года, жизнь покидает его, а ведь он, только вступил на её порог. Нет, ему столько всего предстоит сделать, столько всего осталось незаконченным. Этот мир грыз его снаружи, а внутри шли кровопролитные бои между тем, что бы остаться человеком, или превратиться в тоже создание изо льда, бетона и острых зубов, в которое уже давно были эволюционированы большинство людей. Когда пришло отчаяние, сил практически не осталось.Через несколько часов Данила приподнялся с дикими криками. Гость начал было спрашивать, узнает ли тот своего приятеля, но «тот» кивал отрицательно головой.  Глаза, вы бы видели эти глаза. Человек не понимает, что с ним происходит, это уже практически не он, лицо искажает судорога, вдох, ещё один, последний, но уже с легкостью. Через него и ушла, та могучая сила, что дается человеку единожды – жизнь. Страшно наблюдать за агонией, ещё страшнее понимать о беспомощности. Данила долго просил Бога помочь, дать ему наставление. В итоге добродушный вседержитель забрал нежную, словно шелк душу в свое царство тепла, любви и мира.