Существует ли ЛИМБ? Письмо брату по вере

СУЩЕСТВУЕТ ЛИ ЛИМБ? Письмо брату по вере.

Здравствуй, брат Касьян.  Помнится, ты как-то спрашивал меня, существует ли ЛИМБ? Я уверенно отвечал  тогда, что «лимб» существует, так как имел о том свидетельства надежные. Теперь могу тебе и более сказать:
Лимб не только существует где-то в потустороннем, но мы живем в Лимбе. … Чтобы пояснить это утверждение, должен предварить речи свои философскими пролегоменами. 
Просвещенному уму ясно, что Лимб – это о духе, как и все богословие и подлинная философия. Потому, чтобы составить себе понятие о Лимбе, необходимо прежде уяснить соотношение миров духовного и душевного.

ДУХОВНЫЙ МИР – ЕСТЬ ЛИ МЕСТО?

В говорении о мире духовном, в угоду неразвитому сознанию, его часто размещают в пространстве – где-то в созвездии Ориона, на краю Земли, на островах блаженных, высоко в горах, в истоках рек  и т.п.; так же размещают духовный мир во времени – до рождения или после смерти, или после второго пришествия, или после конца света и т.п.
И то, и другое суть лишь проекции непротяженного на пространственные представления. Ибо духовный мир не имеет протяжения, так же как и мысль (смотри у Картезия) и поэтому не имеет никакого локуса.
Ровно так же не имеет локуса персональный дух в протяженном теле – не расположен он, ни в голове, ни в желудке, ни в сердце, -- нигде. Тем не менее, духовный мир есть и он есть везде и всегда. Поэтому говорят о духе – «вечность». Вечность не значит бесконечность, поскольку бесконечность не представима и есть чистый концепт. Мы живем не в бесконечности, а в веке; всякому миру – свой век. Вечность означает, что по числу (нумералу) дух равен веку (эону, по-эллински). И во всяком событии века, в любых координатах и любом моменте времени Дух есть. Потому и сказал о себе Бог: «ЕСМЬ»;  и ничего более не прибавил.
Говорят о духовном мире как о «потустороннем». Сторона здесь не имеет пространственного смысла, но – только экзистенциальный.  По две стороны стены (границы) – два разных существования; конкретно: существование единожды рожденного и существование дваждырожденного; или существование связанное с землей (в земном теле) и не связанное с землей (души свободной от плоти). Соответственно, и два «мира»; но мир здесь – форма экзистенции.
В свете сказанного нужно понимать, что мир духовный являет себя в том же пространстве-времени и в тех же телах, что и мир душевный и бездушный. Здесь и сейчас, в этом мире, в этом веке, в этой жизни существуют и присутствуют и Рай, и Ад, и Лимб, и Царство. Об этом говорил Иисус:  не ищите Царства ни в небе, ни в море, ни в земле, ибо – близко оно, ближайшего ближе: среди вас и внутри вас, в ближнем и в тебе самом.
Если же некто желает иметь пространственное представление о духовном, то  должно ему присоединить к видимым и ощутимым измерениям пространства-времени дополнительные неощутимые измерения. Но и тогда это будет лишь представление. В актуальности духовные феномены слиты в одно с ощутимыми душевными феноменами: дух не требует какого-то отдельного мира для обнаружения  себя, -- хотя в религии и выгораживают священные пространства для явлений духа,  последние  обозначают особые состояния личности, особые экзистенции человека, а не отдельные пространства для феноменов духа.
Дух знает себя и умеет видеть и Ад и Рай и Лимб в окружающем мире и в себе, и в людях. Все эти существуют здесь и теперь. Разница с посмертным существованием лишь та, что здесь земля поддерживает душу, и потому грешная душа хотя и испытывает муки, не находится в полной власти Ада, но держится за землю, и потому боится умереть – боится лишившись поддержки земли, оказаться целиком в Аду.
Так же и святая душа уже здесь и теперь пребывает в Раю. Но не принадлежит Раю полностью, так как удерживается землей. И потому не боится смерти, что открепившись от земли, не в муку идет, а в блаженство.
Этим, кстати сказать, оправдано платоническое метафизическое представление о душе человека, как об эфирной душе, смешанной с землей.
Отсюда, духовидец, не устремляет взор свой за пределы жизни сей, но в ней имеет и Рай, и Ад, и Лимб, и Царство.

СОБСТВЕННО О ЛИМБЕ.

Как видишь, Лимб в моем говорении представлен как область мира духовного, наряду с гораздо чаще поминаемыми в проповеди Аде и Рае, и Царстве. Что же это за область, и кто ее населяет?
Чтобы войти в Царствие, должно человеку родиться вторично в духе (или свыше) – сказал Иисус. Это сказано не о представителях природного вида «Человек разумный», но о человеках -- Божьих детях. Они зачаты во чреве Великой Матери, Шехины, Супруги Отца, но не рождены на Свет, в котором могли бы лицезреть Отца. И хотя как дети Земли они рождены телесно и пребывают здесь в телесном мире, духовно они лишь зачаты, но не рождены, потому их нет в Паруссии, или присутствии Отца; их нет в Царстве как духовном мире.
Эти нерожденные в духе (= некрещеные) младенцы, сибсы Христовы, ищущие родиться, чтобы услышать глас Отца в слух свой, - они и составляют Лимб. Принадлежность Лимбу – часть их личности или позитивной персональности.
Потому в лицах их Лимб «встроен» в позитивный мир:  нравственный, политический мир, так что феномены Лимба суть составляющие феноменов человеческой реальности.
Чем более детей божьих в данном социуме, тем заметнее вклад Лимба в общественный уклад, в габитусы общины.
Однако, не может простой глаз увидеть Лимб.
Позитивное зрение не видит духа вообще, но воспринимает все как общественные нестроения или общественные потенции и т.п. Глаз младенцев Божьих нерожденных видеть Лимб не может, потому что они сами суть Лимб. Но только родившийся на свет Божий для встречи с Отцом младенец Христов может видеть лимб, поскольку вышел из него.
(Здесь, кстати, можно понять значение слов «свет Божий» в его сравнении со светом солнечным. Первично человек рождается на свет солнечный, и только вторицею – на свет Божий.)
Родившийся Сын Божий, выйдя из Лимба, воспринимает Лимб уже как чужеродное себе, и очень тяготится пребывать в нем. И для него мучительной нравственно становится жизнь в мире, потому что не находит в нем Слова Отца, не находит Закона как воли Его на Земле.
И, пока рожденный Сын не осознает своего происхождения из Лимба, не увидит Лимба, и не отчуждится от него понимающе, он очень страдает.
А позитивные признаки таковы: общество, в духовности которого велика доля Лимба, весьма и неистребимо инфантильно. Люди не взрослеют, не в силу нравственной ущербности развития, но в силу предназначения родиться не в сей мир, но в мир Божий.   Они не хотят родиться для практицизма позитивного полиса – Мать отвращает и укрывает их от этого.
Соответственно, где много детей, все общественные институты носят игровой имитативный характер, все как бы «понарошку». Ни в чем нет логики, поскольку нет Слова, но только интуиции связи с Матерью. Поэтому нет правды явной, а все как-то подспудно и текуче.
Это мучительно для позитивиста, весьма удобно для коррупционера.   В общении Лимб притягателен, поскольку в нем большая потенция Света; в практической логистической жизни – остается только чертыхаться…     Все не предсказуемо, ни на что нельзя положиться, никакие институции и транзакции не отвечают своим именам….

Когда заходит речь о России в терминах сравнительной национальной психологии, в качестве обязательного общего места выступает замечание о преобладании «женского начала» в характере русского общества.
Если это действительно так, то ЛИМБ вносит свой вклад в создание этой иллюзии. Потому что зависимость личной воли от небесной Матери внешне похожа на зависимость воли от матери Земли.
Все мы дети Земли, но жены отличатся от мужей большей зависимостью от Земли: то есть воля их в большей степени определяется витальными силами земной души, чем воля мужей, в которой больший вес имеет логос. Феноменально, в итоге, женская воля более иррациональна.
Так же воля младенцев Божьих  иррациональна, но логос здесь отступает не перед Землёй, а перед  Шехиной.  Так что женственность земных жен – это Ева. А «женственность» младенцев неба – это Мария. Сходство обманчиво.
Ева – целиком жена, и у неё есть муж (Адам).  С которым она – плоть  едина. Мария не совсем жена – в ней часть Неба.  А на Небе не женятся и не выходят замуж.  У нее как будто есть муж, но она с ним не образует единую плоть. И зачинает она не от мужа, – в небесной своей части, по крайней мере.
Отсюда, когда в данном народе много младенцев Божьих; много Лимба; тогда создается иллюзия недостатка мужественности у этого народа, поскольку феноменально Лимб суммируется с земной женственностью. В результате кажется, будто это народ, склонный к рабству.
Между тем, это народ избранный, ибо избранничество как раз и состоит в рождении детей Бога в среде этого народа.  И определенная политическая неустроенность не должна вводить тут в заблуждение, поскольку присутствие Бога смущает как природу, так и разум.

Принадлежащие Лимбу младенцы Бога глубинно нравственны, поскольку Мать охраняет их и удерживает от смертных грехов. Но на поверхности они распущенны, прежде потакают себе, и только после готовы соблюсти правило. Они непослушны в мире, потому что не могут принять слово мира в ожидании Слова Отца. Интуиции связи с Матерью превосходят любые слова мира. Отсюда видимая яркая инфантильность насельников Лимба, безотносительно к физическому их  возрасту.  Вспомним, что Иисус родился, когда ему физически было тридцать лет. Так же все эпические герои, такие как Илья Муромец, например, который до тридцати лет на печи сидел. Печь здесь синоним матки, материнской утробы. Традиция свидетельствует о тридцатилетнем возрасте как благоприятном для духовного рождения.
Однако социально Лимб страшен не этими великовозрастными детьми, но выкидышами Великой Матери. Спросим себя, что происходит, если не родится младенец Божий? Если упустит шанс родиться, отвергнет возможность рождения, «страха ради иудейска»?  Тогда он извергается из лона Матери.
Это часто случается. Ведь родиться в Царство значит умереть для этой жизни. Смерти же всяк боится. И вот, когда приходит час родиться, и младенец не рождается, не идет во врата смерти, то потом в миру, этот нерожденный  депрессивен, опасен и деструктивен, и склонен к преступлению.
Посмотрите на Иуду – это экземпляр нерожденного, испугавшегося родиться. Потом он компенсирует свой отказ к рождению тем, что присоединятся внешне к Иисусу. Но он страшно завидует своему рожденному брату. Именно сравнение «рожденности» и «нерожденности» в духе есть корень зависти Иуды.
Общество, в духовности которого велика область Лимба, наполнено выкидышами Шехины. Поэтому это общество тяжело для проживания в нем. Оно полнится беззаконием. И родившимся детям Божьим тяжко до тех пор, пока они не поймут и не распознаю Лимб, из которого вышли.

Когда ты сам в лимбе, ты лимба не видишь и не знаешь, но твоя принадлежность чреву Великой Матери заметна, и ты ощущаешь остро свое отличие от детей Земли.
 Дети Неба и дети Земли живут вместе в Среднем мире.  Дети Земли не могут истинствовать в Слове, но могут только изображать, посему, они – образ. Слово не имеет в них почвы, но пленяет их через язык их совместного миросозидания, на который Дух налагает свою печать.  Дети Земли тяготятся образом Духа, и при всяком удобном случае сбрасывают с себя эти одежды. А когда не сбрасывают, но носят, то в себе циничны. В истине они являют себя чужеродными Слову, и это травмирующее переживание общения для детей Неба, которых Мать причащает Истине.
Дети Неба изменяют себе из страха, поскольку детей Земли большинство вокруг них. Они пытаются походить на них, и делаю гротеск из себя; и терпят неудачу на подмостках мирового театра, потому что у них другая экономия души, другой баланс витальных сил.
У детей Земли – коренная земная сексуальность, у детей неба – имажинативная индуцированная сексуальность, а реальных земных сил не хватает. Социальный агон, борьба за женщин – это им непонятно.

В отношении детей Неба мир перевернут: хотя они суть истина, на земле, они суть неистина, но  – подобия  детей Земли; и получается, что они "ненастоящие", за что их презирают. И это травмирующее переживание.
Нерожденные дети Неба поэтому страдают в мире, и немногие выживают и дозревают до Рождения Свыше. Такова Эмбриональная Священная История: печальная в позитивном плане, как и политическая священная история.