Восток - Запад

         Мы, жители европейской части СССР в быту ни когда не делили свою страну на Восток и Запад, для нас Союз состоял из: Прибалтики, Молдавии, Украины, Кавказа, Средней Азии, Сибири, Дальнего Востока, Крайнего Севера. Когда я оказался на Дальнем Востоке, привычное деление страны изменилось на: Восток, Запад и Севера, именно так, с ударением на последнем слоге в слове Севера. Привык к этому я быстро и как то, даже незаметно. Упоминаю об этом потому что после окончания путины я собрался в отпуск. Поэтому и говорил друзьям, поеду на Запад к маме, повидаться. В конторе мне быстро сделали соответствующий расчет и выдали на руки отпускные и остатки заработка за путину. Таких денег я ни когда в руках не держал, у меня просто не хватало карманов, что бы все это положить. Умные люди подсказали, что деньги нужно в сберкассе сразу положить на аккредитив, оставив себе на расходы какую то сумму. Чувствуя себя чрезвычайно неловко, с деньгами во всех карманах и даже за пазухой, от кассы рыбокомбината я сразу отправился в сберкассу, благо до нее всего то около ста метров. Избавившись от наличных, положил к документам красивые, с водяными знаками, бумажки. Теперь можно и отправляться в путь. Ребята проводили меня на паром и пожелали скорого возвращения. Одет я был прекрасно:  новый костюм, болоньевый плащ, остроносые черные туфли, на голове копна вьющихся волос, лишнего багажа у меня не было, поехал налегке. Короче первый парень на деревне, сам себе даже понравился. Во Владивостоке купил билет на самолет до Казани, а так как время позволяло, погулял по городу, зашел в фирменный рыбный магазин и купил красной рыбы, которая в Казани была в большом дефиците. По пути купил фотоаппарат, наручные часы, китайское вино, китайские консервы марки Великая стена и отправился в аэропорт Артем. Перед вылетом дал маме телеграмму, что вылетаю к ней в отпуск и наш ИЛ-18 взял курс на Запад.
      Так как мы летели по ходу солнца, то прилетел я в Казань к вечеру того же дня, хотя вылетел во второй половине и в пути мы были не менее десяти часов. Казанский аэропорт в те времена находился практически в черте города и туда ходили городские троллейбусы, поэтому до ж.д. вокзала я добрался быстро и без проблем. Отсюда, от пригородного перрона, в Зеленодольск ходили автобусы и такси. Билет на автобус стоил 65 копеек, а такси 4 рубля 50 копеек за машину. Разница существенная. Но я же при деньгах! На стоянке, с которой такси уезжают в Зеленодольск, подхожу к свободной машине с шашечками, сажусь и говорю: «Поехали». В ответ удивление: «Ты что, один поедешь?». Водитель долго не мог уразуметь, как это я буду платить такие деньги и кто же я такой. Но работа есть работа, он еще раз посмотрел на меня и поехал. Его удивление легко понять, если сравнить уровень цен: бутылка водки стоила 2 рубля 87 копеек, коньяк армянский три звезды: 4 рубля 20 копеек.  По дороге разговорились, я рассказал ему откуда еду и куда, он успокоился и довез меня до самого подъезда, а не до автовокзала, как принято. Когда же я дал ему пять рублей без сдачи, а в дополнение подарил с полкилограмма красной рыбы, он совсем растаял и сказал, что готов ехать со мной всегда и куда я захочу. Вновь, как и раньше во Владивостоке, деньги продемонстрировали мне свою силу, вопреки теории об отмирании их роли при коммунизме.
      Поднявшись на третий этаж, я с волнением зашел в комнату и сразу увидел маму. К моему удивлению она оказывается и не ждала меня. Никакой телеграммы не получала. Обрадовались мы оба нашей встрече чрезвычайно, она даже всплакнула. Я, конечно, держался героем, но мне так стало приятно, тепло и уютно рядом с ней, что я почувствовал себя самым счастливым человеком на земле. И она, эта маленькая женщина, с лицом, покрытом морщинами, скромно и чистенько одетая, вся лучилась счастьем и источала столько любви и добра, что его хватило бы, наверно, на полмира. Успокоившись от первых впечатлений встречи, я первым делом попросил ее угостить меня чаем. Я так давно не пил чая из ее рук и когда она его заварила и налила мне, я окончательно понял, что я дома, я рядом с мамой.
       Конечно, по общежитию сразу пронесся слух, что к Александре Евграфовне приехал сын, Юра, он здесь жил раньше, а полтора года назад уехал странствовать. Соседки заходили полюбопытствовать и посмотреть на нас. Не знаю, каким образом, но пока мы с мамой пили чай и я рассказывал ей о своих приключениях, стали собираться мои старые приятели, которые жили в городе. У нас организовалось застолье, благо я привез и выпивки и закуски. Все дивились китайской водке с корнем Жень-шеня, маленьким огурчикам «Великая стена», да и рыба пришлась к столу. Я сильно удивился, когда мама выпила с нами рюмочку красного китайского вина, до этого случая я ни разу в жизни не видел, чтобы она пригубила хоть капельку спиртного. Расспросил ребят о девочке, которая провожала меня в Ялту, ее звали Лида. Оказывается у нее образовался ухажер, но я все таки решил этим вечером навестить ее. Но дома ее не было, сказали, что в кино и я вернулся к маме. Моей милой Машеньки также не было, она уехала, так что я спокойно лег спать.
      Утром мы с мамой завтракали, когда в комнату постучал почтальон с моей телеграммой, которую я отослал маме перед вылетом. Это было очень весело. Затем в гости пришла Лида, которой дома сообщили о моем вчерашнем визите. Мы с ней мило поговорили, я не стал упрекать ее в измене, сказал, что опять уезжаю и когда вернусь, сказать не могу. На том и расстались, я был абсолютно свободен.
      «Моряк вразвалочку сошел на берег, как будто он открыл пятьсот Америк, ну не пятьсот, так пять, по крайней мере, и все на свете острова, как дважды два». Вот, примерно таким героем,  шел я полем через пару дней в свою родную деревню с другом детства Володей Бомониным, так сказать на побывку. Все мои детские друзья были уже взрослыми ребятами и, соответственно, вели взрослый образ жизни. На сегодняшний вечер предстояла веселая вечеринка, одной деревенской девушке день рождения. Родители не поскупились, накрыли достойный стол, собрались гости и пошло-поехало гулянье. Я знал не всех, за годы моего отсутствия в деревне многое изменилось, в том числе появились и новые люди. Меня, как почетного гостя посадили рядом с виновницей торжества, во главе стола. Она мне называла гостей, которых я не знал, в том числе показала на симпатичную совсем молоденькую девушку, с модной в то время прической «вшивый домик». Девочка была так молода и мила, что ее, по – моему, можно было посадить в витрину, как красивую живую куколку. Вечер прошел хорошо, мы танцевали, прилично выпили, ночевал я у Жени Кузнецова, тоже детского друга. Проснулись поздно, лишь, когда пришли ребята бывшие с нами на вчерашней вечеринке. К моему удивлению они сказали, что меня ждет та куколка-девочка, якобы вчера я с ней подружился и она теперь моя девушка. Изумлению моему не было предела, она же еще совсем ребенок. Но когда мы пришли, все встало на свои места. Вчера, с горяча, хлебнув приличную дозу, я весь вечер не отходил от этой девочки, похваляясь морскими подвигами и демонстрируя ей край тельняшки под своей рубашкой. Короче, всячески выпендривался перед ней. Ну и довыпендривался, мореман плюгавый, в результате получил, практически невесту себе. Зачем мне это надо было, непонятно. Во первых, ей еще нет и шестнадцати лет, она еще учится в школе, в девятом классе, живет в Казани. Приехала сюда в гости к своей бабушке, вчерашняя именинница ей двоюродная сестра. Интересное обстоятельство: ее бабушка жила в доме, в котором вырос я и, который мы с мамой продали, как оказалось, этой семье. Неисповедимы пути твои, Господи! Во вторых, я еще молод, двадцать один год и впереди еще столько интересного. Но, действительно, против судьбы не попрешь, оказался я в женихах у девушки из бывшего собственного дома.
        Мой отпуск продолжался, но теперь я уже не был свободен, почти каждый день ездил в Казань на свидание к своей невесте. Но мне хотелось съездить в Ленинград, в республики Прибалтики, погулять в этих городах.  И я это сделал. Ленинград, Таллин, Рига - эту поездку я запомнил надолго, так мне понравились эти края и города и люди. В поездке я ни в чем себе не отказывал, денег у меня было достаточно. Вернувшись в Зеленодольск, стал собираться на свой, далекий остров Путятин. Решил лететь через Москву. Провожать меня пошли Вова Бомонин, троюродный братишка Толик и моя невеста Люда. Бедная девочка, натерпелась она с нами на этих проводах. Перед посадкой, в буфете аэропорта, мы как следует выпили, на посадку естественно опоздали и, подойдя к самолету от которого уже собирались убирать трап, всей компанией стали просить стюардессу взять меня в самолет. Мне кажется, решающую роль сыграла моя девушка. Видя, как она мечется между нами, еле стоящими на ногах, сжалилась и разрешила мне подняться на борт. Полет до Москвы вместе с рулежками, взлетом и посадкой длится около часа, за это время я сумел немного поспать и придти в себя. Сели мы во Внуково, а вылет на Владивосток из Домодедово, поэтому пришлось переезжать туда. На такси, конечно, а как же иначе. В Домодедово все залы ожидания были забиты пассажирами, ожидающими вылета на Восток. Трое суток провалялся я в новеньком, купленном в Прибалтике, пальто и хорошей одежде по скамейкам и тихим закуткам. Наконец, наш красавец ТУ – 104 взял курс на Владивосток. Я рад за тех, кто не летал этим чудом техники на дальние расстояния. Наш самолет, как лягушка, после каждого подскока, немного пролетев, делал посадку. Мы садились на дозаправку в Свердловске, Омске, Новосибирске, Чите, Хабаровске, всего и не упомнишь. Летели навстречу ночи, поэтому она прошла очень быстро и утром, наконец то, прибыли в Артем. К вечеру я уже был на острове, в компании своих друзей.
      И здесь, вернувшись к своей любимой работе и находясь в привычной обстановке, я понял, что вернулся уже другим человеком. Это был  не тот восторженный молодой человек, для которого важнее всего была романтика, а мужчина двадцати одного года, понимающий, что на острове перспектив для него нет и работа на сейнере, лишь способ заработать деньги. Конечно, можно учиться везде, наш капитан предлагал мне флотские рекомендации для поступления в 1967 году, после минтаевой путины, в инженерно-морское училище во Владивостоке. Но я был, по прежнему упрям и настроился к лету вернутся домой.  Сломалось во мне что то: и мама, и неожиданно появившаяся невеста, с неодолимой силой потянули меня домой на Запад. Мне было очень комфортно среди своих морских друзей, мне нравилось быть матросом на сейнере, я по прежнему очень любил море. Но, даже слушая по радио Муслима Магомаева, поющего о звезде рыбака, думал о родных местах, о близких мне людях. Обратный адрес в своих письмах я указывал кратко: Тихий океан. Для меня это была своеобразная соломинка, хватаясь за которую, я приобретал силы, чтобы побороть тоску, чтобы остаться с любимым морем. Ничего не помогало. В апреле месяце, после путины, не взирая на уговоры друзей и капитана, подал заявление на увольнение. В общежитии устроили с ребятами грандиозную отвальную гулянку и на утро, сев на паром идущий на материк, я отправился домой, на Запад, чтобы начать новую жизнь.
     Почти полвека прошло с тех пор, целая вечность. Судьба до сих пор не дала мне возможности вновь побывать на Дальневосточье, посмотреть, хоть одним глазом на знакомые места, хоть на один день выйти в море на сейнере. Не мечтаю уж повидать старых друзей и товарищей, слишком много воды утекло, годы все - таки прошли. Но я помню вас: Толик Салий, Коля Пастухов, Миша и Володя, боцман Николай, мои бывшие капитаны: Сергей Иванович Ходаковский, Василий Красильников, помню и вспоминаю с благодарностью годы, проведенные вместе, рядом с вами и в море и на суше.
               
                Конец первой части.