Памяти друга

 Он был человеком, известным в городе, как талантливый врач-уролог. Но не многие знали, что он был  ещё художником и поэтом. Его стихи печатали в, доступном только лучшим, журнале "Юность". Но он был скромен. Я узнала об этом случайно, почти перед нашей последней встречей. Скоро 15 лет, как нет его с нами, с теми, кто любит его и помнит.

                АУРА НЕ ИСЧЕЗАЕТ
Тринадцатого апреля 1997 г. Евгению Александровичу Щебетовскому
                исполнилось бы пятьдесят.
Он умер 18 марта 1997 г. в больнице, в которой сам спасал от смерти людей.

   Тонкие руки хирурга. Поклониться им с последней благодарностью шли и шли люди.
Я смотрела на гору цветов и начинала понимать, как он много значил, какой невосполнимой была утрата не только для близких. Я смотрела на застывшее лицо Евгения, а перед глазами вставал  другой образ - стройного, красивого, улыбчивого двадцатипятилетнего врача, который только что окончил Одесский мединститут.
   Мы дружили двадцать пять лет - однокашники по вечернему художественному училищу. Однажды у меня никак не получался этюд. Женя подошел и как-то почти по-матерински утешил, помог исправить.
   Добрый доктор Женя” - прозвали его однокурсники. А он и был доктором. И всем он как-то неприметно, как само собой разумеющееся, оказывал помощь. Это было его жизненной потребностью. В районе Фонтана, где он жил, к нему шли за помощью по всем вопросам. Он был там как бы земским врачом. Этот человек располагал к себе сразу.
   В его удивительно голубых глазах всегда светилась доброта с какой-то лукавинкой, которая покоряла.
   Молодой хирург, полный энергии, стремительный, восторженный начал свою самостоятельную работу с увлечением. Помнится, как он был рад, когда ему предложили работать в открывшемся Центре урологии, потому, что он мечтал стать профессионалом. Есть такое выражение у медиков: “легкая рука” . У Евгения она была не только легкой.
Его друзья-коллеги рассказывали, что операцию он проводил с мастерством художника и всегда говорил: “ Все должно быть сделано красиво”. Даже когда он совсем не смог оперировать, больные ждали именно его, надеялись, что он поправится и поможет. Однажды, в выходной день, мы, друзья по училищу, зашли к Жене домой. Он выглядел очень уставшим, но все же ни разу не отказал в консультации больным, которые в тот день звонили почему-то очень часто. А потом вдруг сказал, что плохо быть тучным и добавил: “Сегодня еле спасли мужчину. Семь часов простояли, пока добрались до почки, а там уже загноилось. Все потом перемывали”.
   Он не любил говорить о трудностях, никогда не жаловался. Не в его характере.
Шутил, посмеивался в свои пшеничные усы, разыгрывал. Со стороны могло казаться, что все в его жизни прекрасно, легко. Я случайно присутствовала, когда он с прибаутками осматривал пациента. Как бы, между прочим, Евгений спросил: - А маме пишешь? Пиши! - Совсем молодой парень ушел с окрыленной душой. Потом Женя  с грустью покачал головой: - Беда тяжелый туберкулез почки. Кажется, уже поздно. И вдруг добавил: - Но!... А может быть! -
   Выдумщик и радушный хозяин, Женя всегда собирал у себя интересных людей. Любитель розыгрыша, делал он это с юмором.На него невозможно было обижаться. Он всегда создавал вокруг себя какую-то особую праздничную  ауру. В особые минуты Женя всегда писал стихи. Очень добрые стихи.Но даже в лирических стихах его была улыбка.    
   Всегда поражало, как много наш друг успевает делать. Мастер на все руки, он надстраивал и украшал свой дом, сделал камины, колодец, декоративный бассейн. В него смотрятся какие-то редкие ирисы. Все сам. Как художник. Он успевал плавать с аквалангом, подниматься как альпинист в горы, путешествовать, ходить с сыном на рыбалку и за грибами, которыми потом угощал всех, растить и дарить свои цветы.
   Женя очень любил природу. Мне вспоминается написанное им море. Это было восхищение стихией. Но больше удавались ему деревья, лес. Наброски, сделанные на тихих улочках Фонтана, где он вырос, наполнены воздухом одесского лета. Акварель он любил, она ему удавалась. Его осенние парковые пейзажи светились. Особенно он любил цветы. На натюрмортах, написанных пастелью, они свежи и романтичны.
   И перед смертью он беспокоился - не замерзли ли розы. Женя вырастил их под окнами своего дома. Он был оптимистом.
   Казалось, что крепкий, жизнелюбивый он никогда не болеет. Он - доктор! Лишь однажды, за полгода до смерти, впервые за двадцать пять лет, я  услышала от него жалобу. На усталость. А он болел и давно.
   Пять лет назад он перенес первую операцию. Он знал, чем болен, но оперировал и спасал! Оперировал, стоя иногда помногу часов, делая невозможное, чтобы спасти человека. Это было подвигом. Женя считал это просто своей работой.
Он был верен клятве Гиппократа.

Надежда СУЛЬЖИЦКА.          “ Одесский вестник”      16 апреля 1997г.