Нереальность

Пусть немалый объём произведения не отпугнёт тебя, читатель. Ведь стоит только начать, вникнуть и, история увлечет тебя нереальностью происходящих событий! Ты окунёшься в головокружительный сюжет, который происходит где-то здесь, рядом, скрытый завесой тайны. А тайны, ведь это так прекрасно! Без них наша жизнь стала бы скучной, пресной и серой, как нудный осенний дождь.
               
                П Р О Л О Г

          На чем-то огромном и живом я лечу обхватив мускулистую шею ногами. Подо мной перекатываются бугры мышц, и чувствуется мощное дыхание. Ритмичные взмахи широких крыльев несут нас всё дальше и дальше – к горизонту. Туда, где из морской пучины поднимается багряное светило…
          По шее зверя пробегает дрожь, он чует добычу. Всматриваюсь… Внизу, под нами, цепочка кораблей. Парусные суда всевозможных размеров, рядом снует что-то мелкое и несущественное. По палубам бегают люди. Звука не слышно, далеко, но понятно что они кричат, указывая в небо. Их суета забавляет, но, пора… Несильным тычком я направляю монстра вниз. С диким рёвом он сваливается в падение, устремляясь к каравану, от скорости захватывает дух! Упругий воздух встречным потоком бьёт в разгоряченное лицо. Хохочу в восторге, распахнув руки навстречу ветру…
          Стремительно приближаясь паруса становятся огромными! Иглы стрел роем устремляются навстречу но, не причинив вреда, отскакивают от толстой шкуры исполина. Над верхушками мачт, обдав ревом и пламенем суда, он рывком уходит вверх, едва не сбросив седока. Однако ноги, словно клещи краба, цепко удерживают меня на месте…
          Внизу паника: пылают паруса, оснастка, реи. Кричат люди, кто-то бросается за борт. Готовясь к новой атаке разворачиваю зверя и, победоносно трублю в боевой рог, вызывая еще большую панику среди мореходов. Знают они, после сигнала начнется самое страшное.
          И начинается… Заслышав призыв, сзади из облаков, появляются соплеменники. Торжествующий рёв разрывает поднебесье! Они устремляются к месту битвы, их много, но я – впереди! Нас ждёт славная охота… И тут, снизу… бьёт яркий разящий луч. Один, другой, третий. Короткие вспышки сбивают планомерный ритм атаки, зверь мечется между ними, пытается увернуться, но… Всего лишь миг, секунда, мгновение…  Опалило жаром лицо, в нос шибанул запах горелой плоти. Боевой исполин, лишенный крыла, ревёт в предсмертной агонии и, сваливается в последний штопор. Словно тряпичную куклу его безвольно закрутило в стремительном падении.
          Это конец! Оттолкнувшись, лечу навстречу распахнувшему объятия океану, еще мгновение и... кану в вечность!..
          Блики солнца в волнах уже рядом, и ужас рвет душу в клочья! Еще миг, вот, сейчас… удар, и…

          Взметнулся вверх и, запутавшись в простынях, едва не свалился на пол. Инстинкт самосохранения бурлит, а руки (они все еще там...) непроизвольно шарят вокруг, ища, за что бы ухватиться. Ошарашено кручу головой и окончательно просыпаюсь.
          Бешено колотит сердце. Мерзкая сухость во рту, в испарине лоб. Жутчайшие подробности сна немного отступают… Зябко передёрнув плечами, прикинул: если бы не проснулся, чтобы произошло? На секунду вернулся кадр летящего навстречу океана, и, фантазировать сразу расхотелось.
          Уф-ф… приснится же такое. Яркое, и неправдоподобно отчетливое видение. Такого раньше не случалось… К чему бы это? В следующий раз захвачу с собою парашют.
          Судя по улыбке, супруге снится что-то хорошее. Рядом вопросительно-немигающий взгляд кошки, словно спрашивает меня: «что случилось?» Лёгкий ветерок слегка колышет тюль. Едва слышно, где-то вдали хрюкает и верещит авто-сигнализация. Размывая непроглядную темень, заглядывает в окно призрачный лик луны. Теперь не уснуть. Шарю ногами пытаясь найти тапки. Нашелся один. Плевать. Осторожно ступая босиком по стылому полу, прохожу на кухню. Зверёныш семенит следом, надеясь на что-нибудь вкусненькое.
          Чашка кофе, сигарета у открытого окна. По привычке пытаюсь анализировать сон, но расплывчатые образы уплывают куда-то вдаль, оставляя рваные фрагменты ужаса… Бросив бесполезное занятие – одеваюсь.
          Сутемень за окном непроглядная, оно и к лучшему, быстро доберусь до места, а бонусом мне за ранний подъём: свободные улицы и пустая парковка у конторы.
          Долго не оставляет тревога. Непростой сон то и дело всплывая в памяти, заставляет задуматься. Но дневные заботы постепенно оттеснили кошмар, оставив лишь искры восторга от ощущения полёта… Хотелось вернуться назад, к фантастическим ощущениям: огромное небо, восход, океан, и полёт на чем-то рычащем и страшном…

                Эпизод 1

                Д  Р  У  Г

          Друг вёл себя довольно странно. Всегда неунывающий и слегка циничный, сейчас он не походил на себя: беспричинно оглядывался, нервничал, кусал губы. А такое поведение в нашей работе совсем некстати. Решив развеять неясность, интересуюсь:
- Ты чего такой смурной, случилось что?
- Случилось… Такое случилось, не знаю как и сказать, чтобы ни выглядеть идиотом.
- Глянь в зеркало и поймёшь – это тебе не грозит.
- Спасибо, я тоже тебя люблю, - насупился Пашка.
- Ладно, не обижайся, шучу. Выкладывай.
Рыжов еще раз нервно оглянулся, и, понизив голос через силу выдавил:
- В общем, я… Дениса видел.
- Какого?
- Нашего, Киселёва Дениса…
- ?..
- Ну, чего вылупился?! Знаю я, знаю! Нет его… как бы. И на похоронах был, и как опускали в могилу – видел, вместе же хоронили. А тут, вот такое, вчера вечером.
- Паша, вот только честно положа руку на сердце, сколько вчера выпил?
- Сам дурак! И не усмехайся, такими вещами не шутят.
- Ну да, не шутят, вот и странно мне слышать такие речи. Ничего не путаешь, может, просто похожего встретил?
- Нет, он это, сто пудов! Помнишь куртку кожаную его, у неё еще рукав прожженный сигаретой?  Ну, вспомни!
- Какая куртка? Ты чего? Жарища на улице под сорок, лето же! Вот ты перегрелся и всяка хрень уже видится.
- Да ты не перебивай, выслушай до конца, и… не встревай пока не закончу, очень прошу.
- Ну давай, только конкретику и без домыслов. Именно то, что сам непосредственно видел.
Пашка кивнул, прикурил, затравленно зыркнул по сторонам, и выпустил струю дыма.
- Вчера, уже под вечер, еду по Мичуринскому. Торможу на светофоре, музыка орёт из динамиков, деваха справа сидит. Клёвая такая тёлка, по пути подобрал…
- Не отвлекайся.
- Угу, в общем, всё пучком – жизнь удалась и так далее… И тут, справа от меня тачка тормозит. Окна у неё открыты, а на дверке рука водителя лежит в этой самой куртке. Я еще удивился, летом и в такой одёжке. А потом что-то словно кольнуло меня, куртка такой знакомой показалась. Чуть ниже локтя дыра прожжена, а водителя за стойкой не видно, он немного сзади как бы откинулся на спинку. Я - вперёд, к рулю наклонился, чтобы заглянуть в салон и… как пыльным мешком из-за угла!
- Ну вот, сам же говоришь, жара! Напекло и, глюки…
- Не перебивай, обещал же!
- Всё, молчу–молчу.
- Светофор почему-то долго не переключался, я его хорошо рассмотрел, сидит, вперёд смотрит, пальцами по дверке барабанит. Такая привычка у него дурацкая… была. Меня оторопь взяла, дурак-дураком сижу глазами лупаю. Девчонка меня тормошит, спрашивает чего-то, а я слова вымолвить не могу, натурально ступор напал, как в кино…
- Так спросил бы, как он там на небесах поживает, - не смог удержаться от колкости я.
- Блин! Вот дал бы тебе промеж глаз! Спросил бы… деловой такой. Говорю же, как под гипнозом сидел, ничего сказать не мог. Он на меня глянул, вижу, что-то мелькнуло, удивление или узнавание как бы. Ага, но тут зелёный включился сзади сигналить начали, он и рванул вперёд.
- Ну а ты, погнался?
- А что я? Постоял, оклемался чуток да поехал потихоньку, девку высадил не до неё стало, мандраж колотит. Ничего понять не могу. И машина… Вот ты помнишь какой номер на его «бэхе» был?
- Э-э-э… сейчас-сейчас… Так, трёшка БээМВэ допотопного года рождения, серая, сто сорок шесть… Блин, буквы не помню.
- Я хоть и в ступоре был, а глаза-то всё видят, и мозг фиксирует как видеоплёнка. А номер М146УР семьдесят седьмой регион!
- Упс, а ведь точно! Он еще хвастал этим сочетанием, МУР – Московский Уголовный Розыск… Ну ни фига себе!
- Но машину-то его не нашли, то ли продал он её тогда, то ли угнали…
- Да, помню, когда погиб не до неё стало. А тут, значит, и тачка нашлась и он сам на ней рассекает?
- Ну да, и… Что же теперь делать?
- Снимать штаны и бегать! А если серьёзно, забудь как страшный сон, было–не было, хрен чего кому докажешь, а в дурку упакуют и со службы вышибут без выходного пособия.
- Так ты, что, не веришь?
- Неважно верю–не верю. А вот недруги и завистники всегда найдутся, и коли начнешь о своих впечатлениях распространяться, к бабке не ходи, завтра же к психологу на ковёр потащат. Потому как речи твои идут в разрез с объективными и привычными нормами. Ты не дурак и сам всё понимаешь.
- Понимаю…
- Ну вот и молчи в тряпочку, считай что привиделось.

                *          *          *

          С того дня прошло  полтора года. К этой странной беседе мы ни разу не возвращались. Суетная работа не оставляла времени для лирики и прочих проявлений ментальности. Исподволь приглядываясь к другу, я никаких изменений в поведении не наблюдал, был он невозмутим как танк, и предсказуем как пламенные речи Ильича. Лишь изредка, проскакивала в нем какая-то нервозность, на ненавязчивые вопросы он отмахивался, объясняя всё  усталостью, а влезать в душу у нас не принято, можно и в глаз получить. И всё же чувствовалось, что не в усталости тут дело, гложет друга какая-то тайна, а всё тайное, когда-то становится явным, не я сказал, но в жизни часто так бывает. Подобное случилось и сейчас.

          Выпили мы все изрядно, обмывали звёзды командира, и удачное раскрытие дела… Вернее наоборот, удачно «раскрутили» дело, и собственно за это, шеф наш получил внеочередное звание полковника. На радостях решили обмыть знаменательное событие, и надо отметить  преуспели, наотмечались должным образом. Мы с Рыжовым оказались самыми стойкими, остальные едва держались на ногах. По такому случаю, свои средства передвижения дружно  оставили на парковке у ресторана, а по домам добирались  на такси. С другом было по пути, и мы удобно расположившись в заднем отсеке, выпросили у водителя разрешение закурить. Как паровозы пыхтели в приоткрытое окно, допивали пиво, и тут… я имел неосторожность спросить о той давней истории. Лучше бы я этого не делал…
          Если бы не водка, он бы отмахнулся и отделался шуткой, а тут, Остапа, как говорится – понесло. Народная мудрость гласит: «что у трезвого на уме, у пьяного на языке», в этом мне пришлось убедиться в полной мере.

          Павел взглянул на меня осоловевшим взглядом, без тени улыбки, и… как будто щелкнул замочек, до поры до времени скрывавший в потаённых недрах его души все тайны. Он сорвался, и захлёбываясь начал рассказывать. Путаясь, сбиваясь, спешил выговориться, как будто боясь протрезветь и остановиться. Слова, фразы, реплики, эмоциональным потоком захлестнули меня с головой, и я, молча внимал, не переставая удивляться…
          - Ты не понимаешь, они всегда вокруг нас, их много, но мы не знаем этого... Вернее, вы не знаете, и немногим удаётся видеть это… Почему-то я оказался одним из тех, кому доступно видеть… не всё, а лишь фрагменты потустороннего и непонятного. Денис только один эпизод, мелькнувший на поверхности, и случайно увиденный мною тогда. Может бзик  в голове у меня, а может быть восприятие действительности другое. Но ведь ПэФээЛ* (*П-психо Ф-физиологическая Л-лаборатория) проходил, когда в органы устраивался, сам же знаешь какой отбор там жесткий, но никаких отклонений не обнаружили… Я тогда с тобой поделился, ты хоть и пошляк, но… друг ты мне, и пусть посчитал меня пьянотой, но выслушал, и дельный совет дал – не трепаться. И я молчал, но не только по твоему совету, а потому еще, что в тот вечер пришли ОНИ… Кто – не спрашивай, сам не знаю, но страху натерпелся, до сих пор мандраж, как вспомню…
          Около одиннадцати было, дождь прошел, как сейчас помню. Припозднился тогда. Торопился домой, пивка выпил, поскользнулся на газоне и едва не навернулся. Но с двух сторон подхватили, удержали от падения. Какие-то невзрачные типы, с незапоминающейся внешностью. Я поблагодарил, отряхнулся и, зашагал было дальше, но они почему-то не отставали, и двигались синхронно рядом. Чувствую –  не так что-то, неправильность происходящего творится, а сказать ничего не могу, ступор опять напал, как в тот раз, когда Дениса увидел… Неприятно мне стало, и жутко обидно, я кто – офицер, или тварь дрожащая?! Взъерепенился, встряхнулся, не люблю тесной опеки от неизвестных людей, а башка ломит, как тисками сдавленна. «Волыну» думал достать, шугануть их, но руки как пудовые… Попытался возмущаться, но… они говорить начали, одновременно и однообразно, как стерео наушники одел, с двух сторон что-то бормочут, а рты не открывают. Машины редкие мимо проскакивают, а шума мотора не слышу, странно всё, как в тумане…
          Поначалу слов разобрать не мог, пытаюсь бороться с ощущениями, и чем сильнее напрягаюсь, тем сильнее голову ломит. Хотелось закрыть глаза и лечь, прям тут, в лужу, и всё же двигаюсь, как на автопилоте, остановиться не могу… Ступени впереди, я по ним вниз топаю, а они не отстают, и… как шли, так по прямой и дуют… над землёй. Представляешь?! Увлеклись, меня обрабатывая, Кашпировские хреновы, но видимо поняли, что странно выглядят со стороны. Спохватились, и приняли нормальное положение. Рядышком, так аккуратненько приземлились, и топают опять как на параде, в ногу со мной… бормочут что-то. Впрочем, свидетелей не было, и удивляться кроме меня некому, а мне уже и не удивляться, а впору дурку вызывать. Мандраж колотит, жутко, дико, и в сортир хочу, как будто бочку пива выдул… Ясное дело, я в охреневшем состоянии, и удивлён до крайности, пытался еще на спины их смотреть, но нет там, ни пропеллеров, ни крыльев, ни хвостов… Полное ощущение фантастики, и я, участник этого спектакля…
          В общем, настроились они на мою волну, и давай мне мозги канифолить, подробностей и всех слов не помню, только смысл засел в голове, как калёным железом выжгли: «МОЛЧАТЬ». Никогда, и ни с кем не говорить о том, что видел, и что еще увижу. Ясно мне стало, что увижу еще немало интересного, это я хорошо запомнил. Короче, будет мне худо, коли начну откровенничать с кем-то об увиденном. Я и молчал до последнего… а тут, вот чего-то… Эх, да ну их нах, достали уже, спасу нет. Вернее, не они достали, архангелов-то я этих больше не видел, бог миловал, а вот потом… В общем, ой мамочки и рассказывать-то стрёмно…

          Казалось, что друг старался сбросить тяжесть, давящую на него, освободиться от чего-то запредельно неведомого, и испытывает облегчение, что наконец-то нашел возможность выговориться. Он потряс головой, будто отгоняя видение. Скомкал опустевшую пачку, подцепил сигарету из моих, прикурил, и поинтересовался:
          - Помнишь, сколько наших ребят полегло за всё время, с восемьдесят четвёртого? Помнишь, знаю… Много их, кто от бандитской пули, кто по дикой случайности в ДТП, Чечня внесла свою лепту. Денис вот, от передоза как бы, а ведь не наркоманил он, сам знаешь, наоборот – давил гадов. Там много неясного, и дверь выбита, и он в синяках весь. Кулаки в ссадинах, явно отбивался от гостей непрошеных... И всего один укол! Суки прокурорские, так и не дали расследовать, похерили дело списав на бытовуху. Но суть не в этом… Они все здесь! Все безвременно ушедшие вокруг нас, но мы их не видим… Вот я только вижу, иногда узнаю тех, с кем был знаком, а многих и не знаю, но они тоже где-то здесь. Не знаю что это, параллельная реальность, четвёртое измерение, дыры во времени или еще какая хрень, но Ю-у-ра, они существуют! И еще… Не смейся только! Несколько раз видел что-то странное в небе, может НЛО, не знаю…

          Мне было совсем не до смеха. Непривычно было слышать такие откровения от друга. Он, конечно же, любил выпить не меньше моего, но норму свою знал, как и положено матёрому оперу. А к мистике всегда относился с лёгким сарказмом и ухмылкой, не веря ни во что до тех пор, пока сам не увидит и не прочувствует. А тут, похоже, проникся чем-то таким, о чем говорит непрестанно оглядываясь. Странно…
         Хотелось думать, что это глупая шутка и розыгрыш, но он был серьёзен как никогда и, почему-то я ему верил, а от этого становилось неуютно.
За окном проносилась спящая Москва, снегоуборочные машины колонной шлифовали проспект, редкие легковушки торопились домой. Ритмично и уныло мигали желтым светофоры. Ехать оставалось недолго, гололёд не позволял разогнаться, и водитель не спешил, откровенно прислушиваясь к нашему разговору. Он иногда качал головой, но крутил баранку и не вмешивался в беседу. Из динамиков в пол тона бУхал ритмикой «Рамштайн», добавляя мистики к рассказу.

          Трясущимися пальцами Павел прикурил еще одну сигарету, помолчал, вспоминая, и неожиданно спросил:
          - Вот ты сейчас, что видишь за окном?
          - Улица, снег, редкие машины… фонари, собачка вон побежала, и… пожалуй, всё.
          - Угу, собачка. А пешеходов снующих по тротуарам в одежде различных времен и даже в летнем прикиде?
          - Нет никого.
          - Вот то-то и оно, не видишь, счастливый ты… и никто не видит. А я, как урод распоследний! И на хрена мне это надо? Давеча Мочуляк, старшина наш, на «Москвиче» своём проехал, а я из метро только вышел и стою, как дурак на него вылупился. Он, похоже, узнал меня, рукой махнул, улыбнулся, да дальше поехал. «Москвич» его ржавый совсем, от базы пару лет назад эвакуатором на свалку уволокли, я видел. А тут, тачка как новая, не ржавая и не помята совсем, а номера со старой еще серией. Да и он вполне счастливым выглядит, и на Каспера не похож. Каспер… ну, привидение такое мультяшное. Деменчук Иван привиделся тоже, так он вообще в форме еще Советских времён с капитанскими погонами. Аликов Серёжка промелькнул, злой какой-то с виду. В разное время и в разных ситуациях вижу ребят, я уже и удивляться перестал. Мишка  Курдюков пару месяцев назад встретился… с виду жив – здоров, и рожа цветущая такая, как будто и не было того страшного дня. А Трусов Толя, он же в восемьдесят четвёртом погиб, помнишь? Так он молодым и остался, с тех пор-то много лет прошло, и стал бы он сейчас седым и помятым, от нас бы мало чем отличался…
          Зря тебе всё это рассказываю, придут они, чувствую…  Водка всё виновата, язык как помело… Давай еще выпьем?!

          Он порылся в кейсе, на свет появилась початая бутыль коньяка, апельсин, шоколадка.
          - Друг, у тебя стакан есть?
          Водитель, не оглядываясь, порылся в бардачке, не нашел. Из-под правого сиденья вытащил аптечку, оттуда выудил граненый стакан, и протянул раритет нам. Поочерёдно усугубили по пол стакана благородного напитка, зажевали шоколадом, а апельсин отдали водителю. Внутри творилось что-то невообразимое. Шампанское, водка, пиво, теперь вот и коньяк, завтра буду мучиться, и проклинать сегодняшний вечер, но это будет завтра, а сегодня…
          - Наливай!
          В неярком освещении салона, расплёскиваясь, не попадая в стакан, булькает благородный армянский, наполняя салон ароматом солнечных долин. Упиться бы в хлам, что бы рассказанное оказалось пьяным бредом, но – не получится уже. Опустевшая бутылка затерялась где-то под сиденьем. Перемазавшись шоколадом, я пытаюсь салфеткой привести лицо в порядок, а друг закуривает очередную сигарету, и, повернувшись к водителю, просит:
          - Командир, выключи эту бодягу, будь человеком!
          Водитель нажал реверс, что-то щелкнуло, зашуршала кассета, и траурные марши Rammstein сменила не менее экзотичная «Evanescence». Визг скрипки деранул по натянутым нервам. Пашка скривился как от зубной боли, таксист уменьшил звук, и из колонок на вражеском языке, с надрывом, потекла песня:
          Without a soul my spirit sleeping somewhere cold
          Until you find it there and lead it back home
          (Опустошённый мой внутренний мир, будет спать где-то мёртвым сном,
          Пока ты не найдёшь мою душу и не приведёшь её обратно).

          Ну и репертуар у таксиста, час от часу – не легче.

          - Паша, а теперь вот скажи, общаться с фантомами не пробовал?
          - С кем?
          - Ну… С ними. Сам же говоришь, они узнают тебя, и даже рукой помахал Мочуляк.
          - Не-ет, не пробовал, и не буду, стыдно сказать… Робею. Странно, правда? Помнишь, на территории восемьдесят пятого отделения убийство случилось? Страшное, кровавое. Пока эксперты на лестничной площадке «жмура» описывали и пылинки собирали, мы соседей опрашивали. Ты с нижних этажей, я с верхних. И, вот, этот крендель меня встречает. Соседа он завалил, и мне по башке метил врезать. Ага, такой дядя, а ля Кинг-Конг с топором в руке, и интеллектом отбойного молотка на лице. Глаза бешеные, белий – белий  са-авсем гАарячий. Тут и обделаться недолго, так ведь не боялся же я ни хрена! Злость только, и расчет. Скрутил, и по башке ему настучал, а тут… Как увижу друзей безвременно почивших, но… как бы и живых – колени подгибаются, и хочется, как дитю малому, под одеяло спрятаться.
          - А эти… Гаврики, как выглядят? Ну, те, которые лапшу тебе на уши вешали и над землёй порхали?
          - Глаз алмаз у меня, и фотографическая память на лица, а тут… никаких примет, абсолютно! Серые какие-то, невзрачные, вот пройдёт мимо подобный, а ты через минуту и не вспомнишь. А тебе зачем?
          - Фоторобот бы слепить и по базе нашей прогнать, на предмет идентификации. Вполне возможно, что какие-то аферисты гипнотизёры, встречаются ведь и такие жулики.
          - Забей! Много времени прошло, а я уже через пять минут не помнил их образ, и… не аферисты это. Сто пудов какие-то… Ну эти… Блин, даже не знаю, кем они могут быть. А всё о чем предупреждали – сбылось. Правда. Видел же я наших ребят… Только обещание не сдержал, тебе вот растрепал всё, расклеился, так давило всё это. Внутри держать непросто, а тут как бы и полегчало, пар выпустил…  Ну, дай бог – пронесёт, может про меня эти… серые, и забыли уже. А вот и твой дом. Ладно, наплюй и забудь, что я тебе тут по пьяной лавочке наговорил. Не было ничего, бзик это и паранойя. Бывай!..
          - Погоди, еще один вопрос. Если раньше такого у тебя не было,  это значит – появилась причина. Вспомни, когда впервые это случилось и, что предшествовало появлению видений?
          - Не было раньше, верно. Впервые… вот когда я тебе про Дениса рассказал, стало быть – в августе. А перед тем… Да хрен его знает, что могло быть, праздник какой-то, пили – гуляли… Не помню…

          Машина, мигнув на прощание стоп сигналом, уносила друга в ночь, а я стоял и смотрел ей в след, пытаясь представить ощущения человека, столкнувшегося с таким странным проявлением жизни.
Струилась в лучах фонарей позёмка, где-то вдали гугукнула электричка, январский мороз постепенно забирался под куртку. Встряхнув головой – отогнал тревожные мысли, и неровным галсом двинулся к подъезду.

          Сон навалился мгновенно, подрубив измученное алкоголем тело, но, отоспаться не довелось. Под утро растормошила встревоженная супруга, и всучила верещащий на все лады телефон…
          - Кхе, кхе… База торпедных катеров слушает. Алё-о! Кому там приспичило? - выдавил из себя, осипшим со сна голосом.
          - Ну, слава богу – дозвонился! Поручик, дрыхнешь, что ли?
          - Нет, танцую. Пять утра всего лишь, чем еще заняться? – ответил я, покосившись на часы.
          - Ладно. Не язви, а вспомни лучше, где может быть сейчас Рыжов. Из кабака вы ведь вместе ехали домой?
          - Вместе… Сергеич, а что случилось-то?
          - Жена его разыскивает, не вернулся домой. Не знаешь, может к бабе какой завернул, он же любитель этого дела?
          - Ммм…. Не думаю, я вышел раньше, он поехал… Ё-моё! Едрит твою растудыт! - в памяти тревожной волной колыхнулись сумбурные откровения друга, и ужас, звучащий в его словах…
          - Чего?!
          - Кто из наших заказывал такси из ресторана?
          - Никто, официант вызвонил.
          - Телефон ресторана помнишь?
          - Сейчас… - командир порылся в памяти телефона, продиктовал мне номер, и поторопил, - ну, ты так и не сказал, чего всполошился. Вспомнил что-то?
          - Сергеич, давай позже, есть одна мыслишка но, потом-потом, сейчас его найти надо. Выясню номер таксопарка, и через диспетчера уточню, где водитель Рыжова высадил.
          - Ок! Держи в курсе…

          И вот, я торопливо тыкаю пальцем в кнопки, не попадая чертыхаюсь, и заново набираю номер телефона:
          - Алло, девушка, доброе утро!
          - Утро добрым не бывает, - буркнул полусонный голос, но тут же в словах появилось казённая приветливость: - Здравствуйте. Куда подослать такси?
          - Уже подослали, мы ночью заказ делали к ресторану «Три щита». Теперь вот не можем понять, куда нашего друга отвезли. Домой он так и не доехал…
          - Ааа… Так это… Он в Кунцево ехал?
          - Да. Именно туда.
          - Сожалею, но, в «Склиф»** отвезли приятеля вашего, и водитель наш там же. В ДТП они попали, немного не доехали. Сочувствую.

          Как обухом по голове… Я сидел, слушал короткие гудки телефона, и никак не мог прийти в себя.
                *       *       *

          Рыжов лежал в бинтах, как мумия Тутанхамона. Хотя, не лучшее сравнение, фараон «зажмурился» пару тысяч лет назад, а мой непутёвый друг был жив, и даже румян местами. Вот только был он не в себе. Лежал, дышал, возможно что-то слышал, а в сознание не приходил. Рядом тихо плакала жена, поглаживая его по руке, стояли хмурые друзья, с нелепыми апельсинами в пакете… Апельсин! Я вспомнил, что апельсином угостил водителя такси, и рванулся из палаты, желая пообщаться с ним немедленно.

          Водитель, усатый дядька, чувствовал себя довольно бодро, в гипсе и с шикарным «фонарём» в пол лица. Он одиноко курил в туалете, и явно «обрадовался» моему появлению, поспешив уединиться в кабинке за фанерной дверью. Дешевая защелка вылетела от лёгкого пинка, усатый притаился на унитазе, и, втянув голову в плечи, старательно делал вид, что занят важным делом, забыв при этом снять портки.
          - А я – чо? Я – ничего такого… Вот, гололёд, зараза, втемяшились чуток. А он же еще и не пристёгнутый был…
          - Дядя, ты мне лапшу не вешай, он сзади сидел, а это самое безопасное место в машине. Друг сейчас в белом по самые уши, а ты, смотрю, бодрячком скачешь – несправедливо это и даже, я бы сказал – обидно. Может тебе вторую руку сломать, для симметрии, и обе ноги в придачу?
          - Ну ладно-ладно, чего ты! Не надо членовредительства. Только не пойму я, в чем предъява-то? Ну да – виноват, впиндюрился. И чего теперь, расстрелять меня за это? Всё же ровно было, блин, и откуда эти уроды появились на дороге…
          - А вот с этого момента поподробнее, и без прикрас. Только факты, усёк? Кстати, а ну освободи апартаменты, всё равно симулируешь, нечего унитаз занимать.
         Он бочком, опасливо косясь на меня, вышел их туалета, и, подёргав себя за ус, категорично заявил:
          - Только это… ничего подписывать больше не буду! Гаишники бумагу «сляпали», по протоколу я – «не справился с управлением, превысил скорость, уснул за рулём», и так далее. А этих-то… нигде не указывал про них, потому как нет тела – нет и дела. Вот!
          - Так ты что, сбил кого-то?
          - Ой, не знаю я… Тебя, когда высадили, дальше поехали, да только не далеко уехали. Не было никого на дороге – зуб даю! Друг твой ругаться начал, музыка ему моя не нравится. Я только взгляд отвёл, кассету вытащил, глянул на дорогу – бля-а-а! Два фраера перед капотом! Руль рванул вправо, и по тормозам. Да гололёд ведь, ну и сгрёб их к едрене фене. А тут сугроб обледенелый, подскочил как на трамплине, кувыркнулись, да на крыше еще метров тридцать катились, пока в столб не вписались. Ну, думаю – амбец, попал Петрович как распоследний мудак. Лежу значит, больно мне, грустно и обидно, сознание не терял, окна выбиты, дует, зябко. Слышу: хруп – хруп, по снегу к нам кто-то шкандыбает, и отчего-то жутко стало мне. Глаза прикрыл, дохлым прикинулся, а сквозь ресницы-то вижу, двое их, и живые, как мы с тобой! Не поверил даже. Вытянули они из салона кореша твоего, ошмонали, с шеи сняли цепочку с кулоном таким, массивным. Переглянулись и потопали себе, а меня чего-то озноб колотит, выбрался кое-как потом, смотрю, а следов-то НЕТУ! Снежок только-только прошел, беленький такой, сахарно свежий, друган твой лежит, а вокруг… чисто!
- Здорово заливаешь!  Как же они, по-твоему, снегом хрупали, если следов не осталось?
- Да слышал я, вот как тебя сейчас! И не пьяный был, век воли не видать! Тут менты набежали, ну… в смысле, гаишники. Потом скорая подкатила, и увезли нас. А я вот теперь и думаю, сбил же я их, ясно видел, только не было удара, как будто сквозь тень проскочил. Как они увернуться могли – не понимаю…

          Мужичок трындел еще что-то, о ремонте машины, страховке и прочих проблемах, а я думал о кулоне. И не кулон это был у друга, а древний артефакт, который он выпросил у меня на время, поносить, да перед дамами пофорсить.

          И унесла меня память в недалёкое прошлое…



                Эпизод 2
                НАЗАД в ПРОШЛОЕ

          Страна – вечного лета, страна – улыбок, страна – куда хотелось бы вернуться. Много эпитетов я слышал о этом чудесном месте, а вот бывать здесь не доводилось, и поэтому, к командировке отнёсся как к небольшому приключению, решив совместить приятное с полезным.

          Неделя пролетела быстро, суетно, но плодотворно. Со всеми делами управился, и в запасе оставались еще два дня, которые я выцыганил у руководства по телефону. Отель приличный, на окраине города. Вдоволь отоспался, поплавал в бассейне – не впечатлило, а городской пляж разочаровал неухоженностью и мусором. А посему, следующий день решил посвятить открытым морским просторам, и живописным островам, виденным в рекламных проспектах.
          По утру, примкнул к группе украинских туристов, внёс свою лепту в купюрах русскоязычному гиду, и вот, скоростной катер, осеняя солеными брызгами, несёт нас в море.

          Первый остров, второй, третий… Красота неописуемая, пальмы, сахарно белый песок, прозрачность воды поражает кораллами, и разнообразной живностью. Гид пояснил, что острова здесь, в большей степени, необитаемы, но, в глубину острова лучше не соваться. Кролики и мартышки живущие здесь безвредны, а вот змеи, скорпионы, и прочие пауки – весьма опасны для туриста. Я осмотрелся, действительно, скалистый рельеф, склоны гор поросли густыми зарослями, колючим кустарником и лианами. Увиденное, к прогулкам не располагали. 
          Натянул маску, трубку, ласты и, нырнул в изумрудные воды лагуны. Красоты, красоты и красоты! Акул не видно, а разнообразие рыб поражало... Подразнил мурену в кораллах, шуганул невозмутимую крылатку, и, заполучив пяток игл от морского ежа – выбрался поваляться на песочке. Загорать быстро наскучило. А вокруг буйство красок первозданной природы. Гид убеждал любоваться этими красотами на расстоянии, но, запретный плод сладок, я не утерпел и решил, что надо мне – «до ветру», так сказать.   
          Незаметно ускользнул в кустики, и потопал вверх, продираясь сквозь кустарник. То тут, то там попадался мусор, значит, кто-то захаживал в эти дебри и до меня. Змей не встретил, пауки и скорпионы разбегались, а длинноухие кролики меня не боялись, и сновали прямо под ногами. Взобравшись на скалу, я подивился открывшемуся простору,  и здесь, пожалуй, воочию можно было убедиться, что старушка земля наша круглая. Горизонт, явно выгибался пологой дугою, во всю необъятную свою ширину. Оглянувшись на остров, я как бы споткнулся взглядом о что-то постороннее в зелёном рисунке покрывающем сушу, а приглядевшись удивился. Немного в стороне, на склоне, среди зелени, виднелась неказистая лачуга, крытая пальмовыми листьями. Ага, значит, кто-то тут обитает и из племени хомо сапиенс, любопытно бы взглянуть. Приблизился к строению – тишина. Впрочем, что-то такое... тихо-тихо и как-то заунывно, звучит на грани восприятия. Обогнув кустарник, я удивлённо замер. На небольшом помосте, свернув ноги калачом, восседал старичок закутанный в оранжевую хламиду. Выглядел он отрешенно, и прикрыв глаза, что-то монотонно напевал. Определённо монах и, наверное, отшельник, коли один он тут – заседает, подумалось мне. Деликатно кашлянув, я привлёк к себе внимание. Дедулька открыл очи, и удивлённо на меня воззрился.
          - Здрас-с-сти вам, -  кивнул я вежливо.
          Улыбнувшись, тот кивнул в ответ, сложив перед собою ладони. «Гость в дом – радость в дом», читалось в его хитрых глазках. Легко поднявшись, он жестом пригласил в свою лачугу. Грех отказываться если приглашают, любопытство так и распирало, я вошел –  огляделся. Жилище поражало суровой роскошью спартанца. Окна без стёкол, и даже без рам, небольшой помост застлан циновкой, алтарь со статуэтками Будды и ещё каких-то азиатских божков. В подставках курились ароматные благовония. Незамысловатая посуда... медный рукомойник.
          Да-а, небогато живёт ветеран заморский. Впрочем, много ли ему надо, фруктов вокруг в избытке, кролики бегают – мясо, причем диетическое без холестирина. Тёплая одежонка не нужна – вечное лето. А уж когда сильно прижмёт, ну соль там, спички, рис для плова, сел на лодочку и греби не спеша на материк. Посетил сельпо местное и назад на остров. Живи и радуйся, наслаждайся нирваной до скончания веков. Красота! Хотел бы и себе на старости лет такую вот дачку на острове заиметь.
          Пока я размышлял, дедуля сноровисто заварил чаю и, улыбаясь протянул мне ароматный напиток. Благодарно кивнув в ответ, я принял чашу. Ммм... без сахара, а вку-усно! И тут я увидел ВЕЩЬ... на шнурке. У оконного проема болталась покачиваясь от легкого ветерка, потемневшая от времени бляха. Взглянув вопросительно, я получил ответный кивок и взял её в руки.
 
          Ух-х... что это? Лёгкое покалывание в пальцах, головокружение. Перегрелся на южном солнышке? Возможно. Чувствительно колотит сердце, с чего бы такое волнение, неужели из-за бляхи? Хотя, вовсе и не бляха это,  а...  Майн гот, да что же это такое?! Вещица любопытная. Тяжелый металл, латунь или бронза? Литьё, кругляш примерно пяти сантиметров в диаметре... Чувствую, как от волнения вспотели ладони, отстранил руку подальше, продолжаю разглядывать на расстоянии. На лицевой стороне объемное изображение – Гаруда, персонаж из буддийской и индуистской мифологии. На обратной стороне животное. Лев это или волк? Под ним два скрещенных клинка, а ниже письмена незнакомого шрифта...
          Очень непростая вещица. Много лет увлекаюсь геральдикой, не оголтелый фанат, конечно, но в теме разбираюсь неплохо. Соответственно, удивить чем-либо сложно, но такой экземпляр попал в руки впервые и раньше я подобного не видел. Да и не значок это, а то, что носится на ленте или шнурке, для этого и петля специальная имеется, в которую продет шнурок. Может быть награда?
          Видя мой интерес, монах не мешал, сидел молча и как бы отстранёно.  Но отстранённость эта была показушной. Всеми фибрами души я ощущал, что видит он меня насквозь, как рентгеном прошивая взглядом полуприкрытых глаз, с лёгкой улыбкой на лице. Уловив момент, когда я отвлёкся от созерцания он поднял чайник и, взглянул вопросительно, а дождавшись утвердительного кивка наполнил чашку до краёв. Не надеясь на ответ, я всё же поинтересовался:
          - Откуда это у вас? Что это такое?
          Как будто поняв смысл вопроса, монах неопределённо пожал плечами, и улыбнулся. Дублировать вопросы на других языках наверняка бессмысленно, и хоть полиглот из меня никакой, я всё же попытался:
          - What is it? Whence it at you?
          Отрешенный взгляд, явно не понимает, а если... на-немецком:
          - Was ist das? Woher es bei Ihnen?
          Увы, грустно улыбаясь, монах отрицательно покачал головой. Ну да, глупо было надеяться, что сидящий на острове монах-отшельник, пусть даже и буддийский, владеет европейской мовой.
         
          Ох и понравилась мне эта безделица, аж скулы сводит. И каким же макаром мне сторговать её у тебя, дедуля? А-а, не знаешь? Вот и я – не знаю, но попробую. И что же предложить тебе взамен? Фотоаппарат, но он на берегу, в сумке с полотенцем. Сбегать что ли? Нет, пожалуй, не стоит. На кой ему фотик, кроликов объективом пугать? Да и вещицу из рук выпускать не хочется, она, отвечая взаимностью, явно не желала покидать мои ладони. Интересно, а деньги его интересуют? А почему нет, святым воздухом сыт не будешь, а значит – на что-то он покупает продукты. Похлопав себя по карманам, я выудил «лопатник» и вопросительно взглянул на деда. Взгляд его не выражал никаких эмоций, и лишь лёгкая полуулыбка озаряла покрытое морщинами лицо. Ну что же, приступим по всем канонам аукционного жанра. Знаками показав, что вещица мне очень приглянулась, я положил перед дедом сотенную купюру местной валюты. Дед смотрел и молчал, еще купюра – тишина. Еще сотня... другая... третья, улыбнувшись шире, дед сдвинул презренные бумажки в сторону и указал на нож висевший у меня на боку. Хм… губа не дура! Вынув клинок я протянул его рукояткой вперёд, он повертел его в руках, попробовал остроту заточки, довольно покачал головой. Приложил широкое лезвие к щеке и, прикрыл глаза, как будто слушает историю его жизни. Очевидно почувствовав боевое прошлое холодной стали лицо его стало серьёзным и задумчивым. Провёл пальцами по наградной гравировке и, взглянул вопросительно. Но как ему объяснить, что там написано? Всё равно не поймёт. И вряд ли он знает про нашу войну, про Кавказ и Кизляр, где сделан был этот нож… Взвесив его на ладони, он, как бы приноравливался к оружию оценивая его возможности, покрутил в пальцах, перебросил в другую ладонь, и тут клинок буквально ожил, с потрясающей быстротой завертевшись в руках серебряным диском. Вот тебе и монах, божий одуванчик! Дедуля явно сбежал из Шаолиньского монастыря и, засел тут отдыхая от суетной жизни. Будто в подтверждение догадки, почти без замаха он метнул нож мне за спину, и… еще не видя цели, я уже по звуку знал – не промахнулся.
          Бамбуковый шест в руку толщиной был пробит насквозь, но… стоял тот шест в десятке метров! Сидя, и вот так, словно шутя?! Хм… я на такие фокусы неспособен. Достоин уважения ветеран заморский. Показать бы ему по-русски большой палец вверх но вовремя вспомнил, что у них сей жест означает ненависть к оппоненту. Поэтому, оценив мастерство я приложил ладонь к груди, и лёгким кивком дал понять что восхищен. 
          Старичок далеко не прост, знает толк в холодном оружии, и владеет им отменно. Вот значит какой у нас бартер вырисовывается. Жаль, конечно, жаль мне расставаться с ножом, но инициатива была моя и, идти на попятные – уронить своё достоинство. Да и цацка так прилипла к ладони, что знаю – ни за что не расстанусь с ней…
          Да будет так, я принял окончательное решение и, передал монаху ножны. Сложив ладони перед лицом он кивнул благодарно, я повторил этот жест. Слава ясноликому Будде, обмен состоялся! Впрочем, дед что-то пытается объяснить, указывая на амулет. Сосредоточился, пытаясь вникнуть, с серьёзным выражением на лице он поясняет жестами, что на шею эту штуку одевать нельзя. Решив уточнить, и как бы спрашивая показал, что надеваю его на шею, и тут же отдёрнул руки, взгляд монаха метал гром и молнии, было ясно что этого делать нельзя ни в коем случае. Почему? Не понятно. Ладно, потом разберусь. Кивая и приложив руку к сердцу, я заверил служителя, что всё понял и не поступлю опрометчиво. Нельзя так нельзя, очевидно, предназначен сей предмет не для ношения, так пусть он будет украшением моей коллекции.
          Откланявшись, и бормоча слова благодарности, я покинул "отставного ниндзю", и поспешил к берегу, резонно опасаясь отстать от туристов, так как солнце клонилось к закату. Прижимая к груди добычу и уворачиваясь от колючек, я торопился и вдруг, запоздало осознал, что монах за все время не вымолвил ни слова...    

          Уже в Москве, попытка выяснить историю и происхождение артефакта, вызвали совершенно непредсказуемые последствия с детективным уклоном.
Что означает эта вещица, было очень и очень любопытно, желая развеять завесу тайны, я двинулся по пути наименьшего сопротивления. Но всезнающий интернет, молчал как рыба об лёд, подтвердив лишь мои скромные знания о Гаруде. И это всё, конкретики именно о предмете я не получил, и только напрасно потратил время. Оставался старый и проверенный способ – торгаши на Арбате. Но и тут сплошное разочарование. Это казалось странным, но никто не мог дать мне вразумительный ответ по сувениру. Антиквары пожимали плечами, удивлялись, рассматривали вещицу под лупой и извинялись… впрочем, один из них снизошел и, нацарапал на клочке бумаги адрес и телефон с напутствием:
          - Это знаток азиатской тематики, и я думаю, он вам поможет…
Вроде бы спокойный и такой весь из себя интеллигентный дядечка, с бородкой а ля Чехов, только почему-то взгляд колючий, оценивающий такой взгляд, изучающий… Изображая радость, я поблагодарил антиквара и откланялся с тяжелыми мыслями.
          То, что антикварный рынок  полу-криминальный, давно и хорошо известно, поэтому, направляясь по адресу решил я перестраховаться. Машину оставил за пару кварталов, прошелся пешочком и, вставив в телефон «левую» сим-карту набрал номер:
          - Адам Григорьевич? Добрый день, я по рекомендации, мне бы консультацию… Ах вы уже ждёте, вам позвонили? Очень… очень приятно, да, да, я уже на месте…
Вот даже как, ну что же, вполне ожидаемо его предупредили о моём визите, интересно девки пляшут если снизу посмотреть… На пороге меня поджидал «шкаф», в смысле не мебельный гарнитур, а человек широких размеров с интеллектом отбойного молотка на лице. Казалось, пиджак лопнет на его груди, стоит только пошевелить плечами, а голый череп матово блестел, отражая свет лампочки у входа. Молча кивнув, он проводил меня в полутемную комнату. А тут, ну прям отец родной, улыбка Чешырского кота, и азартный блеск в глазах:
          - Ну, показывайте-показывайте что принесли...
Прильнув к лупе, он долго и внимательно рассматривал сувенир, а я, весь издергался, переживая… В комнате неуловимо витал запах кофе и дорогих сигар. А еще, это ни с чем несравнимый запах старины. Массивная мебель, тусклая бронза, хрусталь, пыльные гобелены, фарфор и картины, всё это вызывало ощущение, что я попал в закрома какого-то музея. Дядя «шкаф» скромно стоял у дверей приглядывая, дабы посетитель не обидел корифея антикварного бизнеса… Корифей же сопел в две дырочки, поворачивал артефакт и так и сяк, пытаясь прочесть символы, беззвучно шевелил губами… Вот он отстранился, устало потёр глаза, мельком глянул на меня и, приставив стремянку полез вверх, выискивая что-то на книжных полках.
          Не нравится, ох не по нраву мне, когда стоят за спиной. Хмурый дядя действовал мне на нервы, повернуть зажатое между мебелью кресло не было никакой возможности. В голову лезли неприятные мысли, и одолевали смутные предчувствия. Я томился в широком кресле, на котором возможно сиживала мадам Бовари, и дабы подстраховаться от неожиданностей, решил сыграть маленький спектакль. Извинившись, поднялся, отошел немного в сторону, и потыкал в кнопки телефона:
          - Аллё, Паша? Да–да… как и обещал, подъеду через час, только проконсультируюсь… Что? Не могу громче, я не один. Да–да, я тебе адрес называл, и сейчас я здесь, надеюсь, что скоро освобожусь…
          Черт знает что в голове у «черного» антиквара, даст мне по башке его «шкаф Иваныч», а я нынче безоружный и одинокий, обидеть неожиданно, из-за угла – совсем даже просто. А вот позвонил как бы, и пущай теперь думают, что местонахождение моё еще кому-то известно. Паранойя? Возможно, но лучше прослыть психом, зато быть здоровым, чем выглядеть здоровым и быть… в небытие… Ох, чего-то я намудрил, сплошная тавтология…
Антиквар тем временем, спустился вниз с толстенным гроссбухом в кожаном переплёте. Глянув на этот фолиант, даже не сведущему человеку стало бы ясно: стара книжица, ох стара, лет эдак восемьсот, а может и две тысячи… Хотя – нет, две тысячи это пожалуй слишком, тогда и печатного дела еще не было. Обращался с книгой антиквар с величайшим почтением, сдул пылинки, и, натянув тонкие матерчатые перчатки, углубился в изучение страниц. Мне было скучно и неуютно в этом пыльном заведении, хотелось на воздух, к солнцу и людям…
          От нечего делать разглядывал гобелены на стенах и невозмутимого охранника стоящего у входа. Он стоял не шелохнувшись, как изваяние, лишь изредка помаргивая. Нацепить бы на него латы, дать в руки щит-меч и… запросто сошел бы за фрагмент интерьера, гармонично вписавшись в древний антураж.          
Но вот, книгочей закрыл обложку, защелкнул массивные серебряные застежки, снял очки и уставился на меня.
          - Ммм… Звать величать Вас?
          - Юрий, - не видя причин лукавить, честно назвался я.
          - Угу… Позвольте полюбопытствовать уважаемый Юрий, откуда у вас эта… ммм… вещица?
          - Если я скажу, что осталась в наследство от бабушки, вы не поверите? - снисходительная улыбка была подтверждением. - А поэтому не буду сочинять и скажу как есть, брелок достался мне случайно, когда я был в одной из стран Юго-Восточной Азии.
          Собеседник не удивился, и понимающе покивал:
          - Ну да – ну да… только не брелок это а, отличительный знак. Их существует несколько, выполнены из различных сплавов, и предназначены для разных целей. Этот экземпляр… он у вас один? 
          - Один. А какой возраст этого знака?
          - Трудно судить, но… не очень старый. Поэтому ценность его относительно невысока.
          Хитрый антиквар врал, что называется на голубом глазу, даже не краснея. Оно и понятно, профессия обязывает, обдурить наивного обывателя как на родине побывать… Скорчив огорченную мину я поинтересовался:
          - А всё же, сколько я могу получить, если надумаю продать вещицу?
          - Ну-у, понимаете, я мог бы взять её на реализацию, только когда её купят неизвестно. Поэтому, если желаете получить деньги сразу, я мог бы заплатить за неё, скажем… тысяч пять.
          «Пять тысяч – чего, родных деревянных, вечно зелёных енотов, или монгольских тугриков?» - крутилось у меня в голове.
          Словно прочитав мои мысли, антиквар снисходительно улыбнулся:
          - Да–да, конечно же долларов, и если желаете, могу заплатить прямо сейчас.
          Оппа – сурпра-а-айз! Весьма неожиданная и очень даже внушительная цифра за такую невзрачную безделицу. Впрочем, значит и не безделица это, а сумма внушительна лишь для меня, для кого-то эти цифры копейки… Стоп! Если этот пройдоха предлагает влёт, не торгуясь, такую сумму, то к гадалке не ходи – она стоит гораздо выше. Сделав задумчиво заинтересованное лицо, я начал собираться бормоча:
          - Интересно, любопытно, угу… стоит подумать. Сколько я вам должен за консультацию?
          Видя, что желанная добыча уплывает, в глазах собеседника замелькала тревога:
          - Ну что вы, что вы! Это для меня не составило труда, приятно было познакомиться. А может быть всё же отдадите знак, у меня сейчас в наличии… семь тысяч долларов.
          - Спасибо за любезность, но я должен подумать и посоветоваться с супругой. Она у меня дама своеобразная, и будет недовольна скоропалительным решением. Как вас найти я теперь знаю, телефон известен, мой номер у вас тоже определился, так что – не прощаюсь надолго, надеюсь еще увидимся.
          - Да–да, конечно, я вас ожидаю, не пропадайте, - любезный его тон, никак не вязался с колючим взглядом, которым он готов был прожечь меня насквозь, но, тем не менее, «шкаф» послушно отступил в сторону пропуская мимо…

          Бежать, бежать без оглядки из этого гадюшника! Но странно, что он больше не настаивал и отпустил вот так – с миром. Не спроста, и что-то тут не вяжется.
Осторожность лишней не бывает, к машине не пошел, а решил немного пройтись, развеяться, а вот, кстати, и офис «Би лайн», загляну-ка я туда, уточню кое какие вопросы по связи. Перепроверив баланс и отредактировав настройки коммуникатора, в добром расположении духа выскочил на улицу и… угодил под проливной дождь. Вот незадача! Забежав под крышу автобусной остановки решил переждать непогоду, и от нечего делать звоню другу:
          - Паша, ты чего балбес наделал? Обещал после обеда дождь включить, а сейчас и двенадцати еще нет, я и зонт не захватил, промок весь из-за тебя...
          Громкость коммуникатора выставлена на максимум, и окружающие с любопытством прислушиваются к диалогу. Друг, шутник и юморист, сразу включился в тему, извинился и, сказал, что перепутал район города и сейчас, всю эту мократень отключит. А тут и правда, как по заказу, дождь покапал еще немного и перестал. Я поблагодарил друга, пообещав поставить пиво. Две стоящие рядом дамы едва не в ауте, недоверчиво выглядывая из-под козырька, смотрят в небеси, и удивлённо косятся на меня. Дедок, пятится подальше и крестится, а я едва сдерживаю смех с безразличной миной на лице. Но тут, на грани интуиции кольнуло ощущение тревоги. Доверять подобным флюидам обязывает профессия. Не меняя выражения лица, осторожно осматриваюсь. Вроде бы ничего подозрительного, но в то же время чувствую прожигающий насквозь взгляд, и скрытую угрозу. Кто и откуда за мной наблюдает определить невозможно. Настроение рухнуло ниже плинтуса, и, решив убедиться в подозрениях – торможу такси. Называю водителю ничего незначащий адрес, и угнездившись в заднем отсеке, сосредоточился на следующих позади машинах. Тонировка на стёклах очень кстати, оставаясь невидимым, отлично обозреваю задний сектор, и вскоре получаю подтверждения предчувствиям. «Опель Корса» серого цвета, неотступно следует за нами на небольшом удалении.
          Угу, не напрасно я подстраховался, по номеру моей машины, элементарно было бы вычислить и домашний адрес владельца, а что задумал антиквар – ежу понятно. Понравилась ему вещица, очень понравилась, так отдавать не хотел, аж пальцы тряслись. А зная адресок мой, и домушников мог бы подослать, и еще чего неприятного сотворить. Хм… что же это за вещица такая? Оччень интересно…
          Но размышлять над этим вопросом буду потом, а сейчас необходимо оторваться от въедливого Опеля, тем более, что номерок я его уже срисовал, пробью на досуге по базе данных, а пока он мне не интересен. Сменив сим-карту, набрал номер друга.
          - Рыжиков привет еще раз!
          - Ага, и тебе не хворать. Что, опять дождик выключить?
          - Да нет… Помощь нужна. Ты где?
          - Тебе в рифму ответить? Хи-хи... Какая помощь? Если финансовая, то у меня голяк, зарплаты еще не было.
          - Нет Паша, спасибо. Деньги конечно нужны, но не сейчас. Я тут кручусь по городу, от «хвоста» надо бы отвязаться. Тоннель под Кутузовским, на третьем транспортном кольце знаешь? Через сколько ты там сможешь быть, и с какой стороны будешь следовать?
          - Ммм… сейчас прикину. Так, я сейчас на Ленинском, значит… через семнадцать – двадцать минут.
          - Ок, в середине тоннеля есть неприметная такая дверка слева в стене, она ведёт в соседний тоннель, где движение в противоположную сторону. Через пятнадцать минут тормозни у неё, меня подхватишь.
          - Добро, сделаю, с тебя магарыч!
          - Без проблем!
          Водитель такси удивленно оглянулся:
          - Вы часом не шпиён, уважаемый?
          - Не угадали, не шпион я, а сотрудник уголовного розыска, - и в подтверждении, развернул перед его лицом удостоверение.
          - Хм… странно, обычно вы за кем-то гоняетесь, ловите, а тут выходит наоборот – тикаете?
          - Ловят бабочек, а мы задерживаем. А вообще, пути господни неисповедимы, все течет и всё меняется - глубокомысленно изрёк я, и успокоил водителя, - вы не волнуйтесь, заплачу как положено, по счетчику, только сделайте всё как надо, через пятнадцать… нет, уже через одиннадцать минут мы должны быть в тоннеле под Кутузовским. Сделаете?
          - Легко! Недалеко осталось, аккурат рассчитаю по времени.
          - Ну вот и прекрасно…

          Водитель сбавил скорость, стараясь подгадать к назначенному сроку. «Опель» не отставал и плёлся за нами через три машины в этом же ряду. Всё дальнейшее прошло как по маслу, таксист, включив аварийку, тормознул в назначенном месте, и я, покинув салон, запрыгнул на высокий парапет. Останавливаться в тоннеле нельзя, плотный поток машин тут же отреагировал на маневр такси нервными воплями клаксонов, и машина рывком умчалось вперёд. Помахав незадачливому водителю «Опеля», секунду полюбовался его изумленной рожей, и скрылся за дверкой…
          Пашка не подвёл, буквально тут же я запрыгнул в подъехавший «Мицубиси». Рыжов увеличил скорость и пожал мою руку.
          - Ну, привет конспиратор. Рассказывай, от кого удираешь?
          - Не поверишь, от ревнивого мужа, который застукал меня на любовном ложе с его супругой.
          - Вот балабол! Конечно не поверю, колись – давай!
          И я, без утайки рассказал другу всё, от начала до конца. И про командировку, и про таинственного ниндзю прозябающего на необитаемом острове, и про хитрого антиквара… Друг слушал и удивлённо хмыкая качал головой.
          - Да уж, нарочно не придумаешь. И вечно Абрам ты вляпаешься, не в дерьмо так в партию…
          - Увы, я не Абрам, хи-хи.
          - Вот поэтому попал не в партию, а в историю с непонятным контекстом. А ну-ка, покаж вещицу, из-за чего сыр бор разгорелся.
          Друг крутил артефакт в руках, разглядывал, хмыкал, потёр о рукав, и даже попробовал на зуб…
          -Эээ, ты что творишь?! -  возмущенный таким непочтительным отношением, я отобрал у него раритет, - Еще напильником подточи, да отвёрткой поковыряй.
          - А чо, прикольная цацка, ворона нарисована, сабли какие-то, собака с рогами…
          - Сам ты ворона, это же Гаруда!
          - Гаруда-а-а? Ааа, ну тогда понятно! Чего же раньше не сказал? Я бы руки помыл, молитву прочитал, и пять поклонов отбил, - друг откровенно паясничал и усмехался, но, зная его весёлый нрав, я не обижался.
          - Поехали что ли?
          - Поехали. Кстати, я такую же Гаруду на картинке видел, в книжке.
          - Ты книги читаешь? - шутливо удивился я.
          - Хи-хи… А что, только ты один у нас такой умный? Хотя… честно говоря не прочел, чего-то такая нудная книга оказалась. Писатель… индеец кажется, этот, как его… Драбингранат Багор, во!
          - Блин Паша, не обижайся, но серый ты как галифе Аниськина. Рабиндранат Тагор не индеец а индус, и между прочим лауреат Нобелевской премии по литературе.
          - Ну, а я как сказал? Шнобелевская премия, индеец, индус. Блин – какая на хрен разница? Мы люди простые, нам что санаторий, что крематорий, лишь бы жарко было, - и он раскатисто захохотал…
          Я тоже улыбнулся, заражаясь его весельем и, хлопнул друга по плечу:
          - Ладно Паша, отвези-ка ты меня к машине, а завтра попробуем выяснить данные того хмыря на «Опеле», что за мной таскался.
 
          Я не удивился, когда база данных выдала подробности на владельца машины, им оказался охранник антиквара, и имя у него было соответствующим: Хмурый, Василий Иванович, и с отчеством я не ошибся, окрестив заочно «Шкаф Иваныч». Для небольшой машинки «Опель Корса», он выглядел как-то совсем уж несуразно.
          - Ну что, пообщаемся с Хмурым? - усмехнулся Пашка, разглядывая его фотографию.
          - В сущности, я догадываюсь, какое у него было задание, но убедиться стоит.

          Всё произошло быстро и аккуратно. Вечером, Опель отъехал от антикварной лавки, мы ненавязчиво проследовали за ним. Продуктовый магазин в тихом переулке оказался как нельзя кстати, «Шкаф», пикнув сигнализацией, отправился за покупками, а я надёжно заколотил выхлопную трубу Опеля тряпкой. Ждать пришлось не долго. Василий, нагруженный покупками появился в дверях магазина, загрузил пакеты в багажник и согнувшись в три погибели втиснулся в салон. Пять попыток завести двигатель, не увенчались успехом. Мотор молчал, как партизан на допросе. Озадаченный водитель кряхтя, выбрался из авто, открыл капот, и как будто что-то понимая уставился на двигатель. В этот момент, Павел, незримой тенью просочился в машину, а я потешался. Смешно было наблюдать со стороны за глубоким мыслительным процессом на лице водителя. Он хмурился, теребил провода, и даже открыв крышку, заглянул в блок предохранителей. Так и не найдя причины забастовки машины, со злостью захлопнул капот и повторно совершил подвиг, втиснувшись в салон. Пыхтя и чертыхаясь, он сделал еще несколько попыток запустить мотор…
          - Что, не заводится?
          От неожиданности «Шкаф» подпрыгнул, едва не высадив крышу машины.
          - Спокойно, спокойно, не дёргайся, а то я нервничать буду, а это может быть вредно для здоровья… твоего, - в щеку его упирался ПМ, а в затылок ухмылялся Рыжов.
          Открыв пассажирскую дверь, я уселся рядом.
          - Поговорим?
          Василий был огромен, но благоразумен, скосив глаза – быстро понял, что ствол не газовый и ссориться с нами не стоит. Руки нервно теребили дерматиновую обивку руля, а лысина покрылась крупными каплями пота, грустно вздохнув, он поинтересовался:
          - Ммм… а вы кто?
          - Василий Иванович, не узнаешь?
          - Ааа… ага, узнал. И чо?
          - Чо, по-китайски жопа, это тебе известно?
          - Неа…
          - Ну, не важно, вопрос к тебе: какого хрена вчера следил за мной?
          - Так это… шеф приказал, я и поехал, посмотреть хотел где живёшь, чем  занимаешься.
          - Ага, ну и?..
          - Осерчал он, когда доложил, что упустил тебя.
          - Ну это понятно, и второй вопрос: кто твой хозяин, и что ему от меня надо?
          - Кто он? Эээ… так стариной он занимается, статуэтки всякие, мебель, картины… антиквариат в общем. А тут, ты цацку вчера показывал а продавать не захотел, я так понял, приглянулась она ему, ну и… хотел наверно позже пообщаться, сторговаться...
          - Прям даже представляю себе, какие последствия от такого общения.
          - А вы сами-то кто, бандиты? А машину зачем сломали? Не заводится она.
          - Не бандиты мы, а совсем даже наоборот. Машина заведётся, а ты… береги себя Василий. Хозяину докладывать о нашей встрече необязательно.
          - Угу…

          В сущности, все предположения подтвердились, и стало мне ясно как Божий день, сунься куда я еще за консультацией, тут же информация будет известна и этому, и остальным деятелям антикварного бизнеса. Стало быть, отложим любопытство на потом. Пусть полежит, годик – два, а когда страсти поулягутся, можно будет попытаться выведать окольными путями принадлежность этой безделицы…

          - Не забыл, про магрыч-то?
          - Как можно Павел Иванович?! Давай заедем, куплю коньячку, и…
          - Да на кой мне выпивка, я и сам угостить могу, ты вот чего лучше… Дай как мне Гаруду эту на время. Прикольная вещица, понравилась, а сохранность гарантирую как в Швейцарском банке, ты меня знаешь. Если понадобится дай знать и получишь обратно в ту же минуту.
          - Да-а… как бы… Зачем она тебе, ты же не коллекционер?
          - Ну-у, вот, может быть и стану, со временем… Понимаешь, у подруги много всякой экзотики, меня подначивает постоянно, что мол бездушный я, и нет у меня чувства прекрасного, а тут увидит и обзавидуется.
          - Эх, старый ты ловелас, вот узнает Маринка о твоих амурных похождениях…
          - Не узнает если не скажешь. И не старый я, моложе тебя, однако. Так дашь потаскать цацку, или зажал?
          - Если честно, то жуть как не хочется из рук её выпускать, но… для друга ничего не жалко. Только ты уж не подведи, обещал сохранить – береги. Вещь не простая, и чувствую – тайна за ней нешуточная.

           Так мой друг стал нежданным обладателем артефакта. Доверял я ему как самому себе, и, не имел даже тени сомнения в его порядочности, но… совсем забыл предупредить о настойчивых указаниях монаха: знак на шею надевать не следует.
           Кто мог предположить о трагических последствиях? Может быть я, но… как-то закрутился и попросту забыл о напутствии, а зря…

                Эпизод 3
                ОТКРОВЕНИЯ

          Полумрак кафе навевал скуку и уныние протяжной азиатской мелодией. Пиво было теплым, креветки остывшими, а полусонный официант убивал весёлый настрой посетителей флегматичным фейсом. Друзья постепенно разошлись, лишь я остался еще на какое-то время…
          Скрип стула напротив оторвал от тяжких раздумий. Взглянув на непрошеного гостя я… мгновенно протрезвел. Монах с далёкого острова сидел напротив и грустно улыбался.
          Всё в том же легкомысленном одеянии, несмотря на нежаркий московский климат, а рядом тлеют благовония как и там, на острове, обволакивая пространство призрачным туманом лёгкого аромата… 

                ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ
                и оно ЗДЕСЬ http://www.proza.ru/2011/10/05/1726

* ПФЛ - психофизиологическая лаборатория.

**«Склиф» - научно-исследовательский институт скорой помощи им. Н.В. Склифосовского


Рецензии
Написано очень хорошо. Очень интересно. Читаю дальше. С уважением Нина.

Нина Измайлова 2   30.06.2022 17:26     Заявить о нарушении
Спасибо, Нина!
Хороших выходных!
С теплом,

Юрий Воякин   02.07.2022 10:41   Заявить о нарушении
У Вас хороший слог. Вступление похоже на начало чего-то фантастического. Одолела.

Ася Александровна Выприцкая   19.07.2023 14:33   Заявить о нарушении
На это произведение написано 16 рецензий, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.