Железная дорога. Глава 3

Продолжение мемуаров Филиппова Андрея Николаевича «Пути-дороги забайкальского казака»

Глава 3.

Железная дорогая

В 1907 году начала строиться Амурская железная дорога. Мне шел уже 18 год. В то время я подружился с семьей Тобольских: отец и два сына. Они тоже работали у Герасимова. Старшего звали Григорием, а младшего Петром. Он на два года был старше меня. Высокий и здоровый был парень. А Григорий не совсем был здоров, у него болели глаза, из них все время текла слеза.
А уже молва прошла, что на Амурской железной дороге начались земляные работы по сооружению насыпи и плотничные работы: рубить дома. И вот мы давай сговариваться, чтобы ехать на Амурскую. Старик Тобольский не согласился, ему уже было около 50-ти лет: не в силу ему было на земляной работе. А братья Григорий и Петр согласились. Отец наказал им, что если заработки будут плохие, то чтобы возвращались обратно.

Мы рассчитались у Герасимова, получили деньги, собрались и поехали. До станции Стретенск доехали поездом, а со Стретенска наняли ломовую подводу до станции Бушулей, которая была уже на трассе будущей дороги, и там уже работы начались.
В Бушулее жили тунгусы, занимались и хлебопашеством и скотоводством, а основной промысел у них был звероводство. Богатые ходили в тайгу к орочонам и якутам, возили им продукты и боеприпасы (свинец, порох, капсулы), а у них забирали пушнину: шкурки белки, рыси, росомахи, медведя, сохатого.
В Бушулее мы рассчитались с возчиком, котомки за плечи и пешком пошли искать работу. От самого Бушулея дорога на Зилово шла падью, и работали все на лошадях, возили грунт. Нам подсказали идти на 20 версту от Бушулея, там подрядчик англичанин, и у него возят грунт тачками.

Дошли до 20 версты, и решили остановиться поработать. Пошли в контору, там приняли нас с удовольствием. Мы получили инструмент, ломы, кайлы, лопаты, 2 тачки. Выписали нам продуктов на 2 дня, а потом мы должны были брать у десятника ордер, смотря по выработке. Цены на продукты были такие: хлеб печеный полубелый 10коп. фунт, мясо 20коп., крупа гречневая тоже 10коп., масло животное 50коп. фунт.

Выбрали место посуше, возить грунт метров 30 по ровному месту, только на насыпь завозить все же в гору. Сделали себе тут же из корья (корье — хворост. прим. моё) балаган. Десятник привез нам доски для поката, по которым грунт возить на насыпь. Цена на грунт была такая: мягкая земля без камня 1руб.20коп. кубическая сажень, а если есть мелкий камень, то 1руб.40коп.; с камнем валуном, который надо разбивать кувалдой, — 1руб.80коп., а скала с бурением скважин – 3 руб. кубическая сажень.

Мы приступили к работе. С младшим братом возили тачки. А Григорий в забое землю рыхлил ломом и кайлой. Июнь месяц. Солнце всходит, и мы уже работаем, тачек 20 вывезем, а потом только завтракаем. Варили сами. Тут же на работе кипятили чай в котелке и пили его с рыбой кетой. И снова работали до обеда, в обед 2 часа отдыхали, варили суп в котелке или кашу, затем опять катали тачки до вечернего чая, после чего трудились до 9 часов вечера. Таким образом рабочий день длился у нас 16 часов. Так мы проработали неделю. Замерили, подсчитали. У нас вышло по 40 копеек в день. А проедали мы по 55 копеек в день. Вышло, что мы уже в долгу. Тут мои товарищи загрустили, видя, что заработка не получается. На руках мозоли натерли, так что больно было держать лопату или лом.

Проработали мы еще недели полторы, замерили свою выработку. Выходит, что еще должны конторе 6 руб. Тогда попросили ордер на продукты. Десятник замерил нашу выработку и говорит, что у нас мало выработки, пожалуй, не хватит того, что вы заработали. Мы ответили, что на земле раньше не работали, не привычные, а вот привыкнем, будем больше вырабатывать и отработаем. Он согласился и написал нам ордер на 5 руб. Вечером мы набрали продуктов, а утром пришли сдавать инструмент. Переводчик спрашивает: почему не работаем. Мы отвечаем: расценки малы, прибавьте расценки, будем работать.
-А сколько бы вы хотели?
-Четыре рубля за кубическую сажень.
Тут хозяин руками замахал, дескать не можем дать такую цену. А мы требуем, чтобы отдали паспорта. Тут еще артель в 8 человек подошла, тоже принесли инструменты. Тогда хозяин распорядился, чтобы нам выдали документы.

Так мы бросили эту работу, взяли паспорта и пошли дальше.
Такое положение было не у одних нас, а у всего работного люда. Управление железной дороги все работы на участках по 30-40 километров сдавало крупным контрагентам (лицо, которому поручено дело от правительства. прим. моё), а контрагенты участки поменьше сдавали подрядчикам (лицо, который снимает подряд, подряжается на что-либо. прим. моё), подрядчики тоже сдавали уже чикрядчикам (лицо, нижестоящее после подрядчика. прим. моё). Государственная цена была ассигнована 12 руб. за кубическую сажень, а рабочим платили только 1руб. 20коп. Вот и скитались рабочие от одного подрядчика к другому, и как задолжают за питание, то бросали работу и шли дальше к другому хозяину.

Прииски Кары гремели в 1860-1870 годах, в них было очень богатое золото, и добывали его рабочие, которые отбыли срок каторги. Впоследствии, сколько и где я ни бывал и ни работал на приисках, но таких разработок нигде не видел. От Верхнего Стана до Нижнего 30 км, и от Верхнего до Дмитровки 15 км, и все эти 45 км был сплошной разрез шириной от 80 до 150 м. Старожилы рассказывали, что толщина золотоносного пласта была от полутора до двух с половиной метров, и содержание золота в одном пуде породы от 40 долей до 2-х золотников (в одном золотнике содержится 96 долей, а в фунте 96 золотников). Вот такое было богатство по Каре.

Вверх по Каре против поселка Дмитровка была падь Амурская, по ней шла целина. Работал здесь хозяйственным способом крупный золотопромышленник Дмитриев. У него была большая конная бутара (железные грохоты для пробойки промываемой на золото земли. прим. моё), лошади и инструмент. Артели составлялись из 4-х человек с двумя лошадьми и таратайками. Артель должна сдать урок в три кубических сажени. Дмитриев платил рабочему за это 1,5 рубля. А когда выработаешь урок, то сдаешь лошадей на конный двор и идешь домой отдыхать, или имеешь право взять лоток и идти стараться на старые выработанные разрезы, мыть золото или искать самородки. Тогда еще попадались самородки в галечных отвалах. В то лето было 4 таких случая.

Один старатель нашел самородок на 1,5 фунта, а другой на 1 фунт 60 золотников, третий на 2 фунта 70 золотников, и четвертый на 3 фунта 80 золотников.
Васильев сходил в Дмитриевку и узнал, что им требуется 2 человека. Я пошел с Васильевыми на Амурский стан, нас там тоже сразу взяли на работу, а остальные на Верхнем стане устроились, кто где сумел, но договорились между собой по окончании сезона работ после 1-го октября собраться вместе и продолжить поход на Амазар.

В Дмитровке мы с Петром нашли квартиру, сдали паспорта в контору, нам выдали заборные книжки для получения продуктов, и на следующее утро мы вышли на работу. Работа начиналась в 6 часов утра. Меня нарядчик поставил во 2-ю артель, у них не хватало одного человека, а Васильева в 8-ю артель. Поскольку работа была урочная, то и рабочие подбирались в артель по удальству и проворству. Работали как сумасшедшие. Обед в 12 часов на полчаса. На бутаре висел флаг, на обед он спускался, и вся работа останавливалась враз. Каждый рабочий брал с собой в мешочке что-нибудь поесть: хлеба с маслом или отварное мясо, или яйца, а лошадям овса навешивали в мешочках. Как только подымался флаг, то все сразу приступали к работе. Наша артель к обеду всегда выполняла урок, и мы сдавали лошадей на конный двор, а сами домой, но Васильев работал до шабаша (шабаш — конец работы). С конями я был привычный обращаться, а главное молодость, проворство. Бригадир или, по-тогдашнему, артельщик, был человек скромный, хороший, Григорий Иванович его звали. Он рассказал мне все по порядку, где и как что делать, и я быстро освоился.

После работы я стал ходить по галечным отвалам, искать самородки, а мыть лотком я еще совсем не умел.
В Воскресенье к нам пришел Подойницын узнать, как мы устроились. Мы купили бутылку водки и угостили его. Васильев тоже любил выпить, и жена его пила немного. За столом разговорились. Я говорю Подойницыну:
-Плохо, что я не умею лотком мыть.
А он Васильеву:
-Ты что же, брат, не научишь парня мыть золотишко?
-Мне некогда, я попал в 8-ю артель, работаем до шабаша
-А почему Катерина не ходит стараться? Пускай ходит, и он около нее научится.

Так и договорились. Я приду домой, пообедаю и иду с Катериной стараться по старым разрезам. Я ей породу таскаю, а она моет и меня приучает мыть. Я походил с ней вместе с неделю, за это время намыли полтора золотника на 6 рублей. Доход оказался маленьким, поэтому Катерина отказалась:
-Ну его к черту, спина болит, не в силу.
Но я уже научился мыть золото (правильно говорить смывать в лотке, то есть отделять золото от породы: песка, гальки и мелкого шлифу), стал ходить один. За неделю намыл на 3 рубля. А на следующей неделе мне повезло. Иду по разрезу, то тут попробую, то там. Смотрю – нет ничего. Так несколько раз пробовал, все плохо – намывается с полдоли, с долю. Пошел дальше, вижу, лежат большие камни, один от одного на метр. Я попробовал между ними рыть, а там настоящий синий ил. Лежал он не толстым слоем в 10 сантиметров всего, а под ним маслянистый песок. Я нагреб лоток и пошел смывать. Пробутарил скребком, смыл и глазам своим не верю: пестрят крупинки золота. Меня даже в жар бросило. Когда отмыл, то увидел, что кучка порядочная, с золотник будет. Так я смыл еще 4 лотка, а солнце уже закатывалось. Связал золото в узелок, и запрятал в поясок шароваров Забросал эту ямку камнями и землей и пошел домой.

Спал я в сарае около избы вместе с хозяйским мальчиком лет 12. Костей его звали. У хозяина были маленькие весы взвешивать золото. Я взял их, пошел в сарайчик, взвесил, оказалось 5 золотников. Я так обрадовался, что это все заметили и стали меня спрашивать:
-Как, Андрей, постарался?
-Да на 50 копеек намыл. Немного совсем, но и то хорошо.

А подвезло мне в самом деле очень хорошо. Правду я никому не сказал. Дней восемь я ходил на тот провальчик и намыл 75 золотников, но никому не говорил и не показывал.
Мы нанимались еще два раза, и снова уходили. Затем попали к одному чикрядчику У него 20 лошадей было. Он подряжал рабочих по 1 рублю в день, и работа была только накладывать землю в колымаги. Мы тут остановились и проработали 2 недели. Мои товарищи рассчитались и уехали обратно в Оловянную. Их отец наказал при плохом заработке возвращаться обратно домой, где они получали 30 рублей в месяц, это больше рубля в день. Братья были томские, а подрядчик в Оловянной был земляком.

А я не поехал, познакомился с одним приискателем, с пожилым, но хорошим пьяницей. Подойницын была его фамилия. Выпивал он подходяще, а после выпивки болел, трясло его.

Пришел он как-то ко мне, трясется, просит 50 копеек на похмелье. Я ему дал, он опохмелился, поправился и вышел на работу. Он мне сказал:
-Вот немного подзаработаем и пойдем на прииски. Там, ежели попадем на хорошее золото, то можно тысячу рублей за лето заработать. В Амазаре хищник Еврацкий нашел богатое золото, он мне знакомый и возьмет нас в артель. А тут мы ничего не заработаем, и зимой подохнем с голоду. А на Амазаре богатое золото, намывают по золотнику и по 2 в день на человека.
Меня все это очень заинтересовало, я давно мечтал попасть на прииски, где можно быстро заработать и поправить свое состояние.

Вечерами Подойницын мне рассказывал, как он проработал на приисках 20 лет, и где и когда, на каких приисках зарабатывал хорошо. Многие его товарищи стали купцами, разбогатели.
-А я не разбогател, губит меня эта проклятая водка, пропиваю все заработанное до последней копейки. А поскольку ты не пьешь водку, то как попадем на хорошее золото, то ты сразу станешь человеком.
Этими рассказами Подойницын меня привязал к себе, и мы с ним подружились. С недельку проработали, рассчитались и пошли дальше. К нам еще припарились двое товарищей, один Юсупов, а другой Магарин.

Пошли пешком, прошли один день, и на перевале, не доходя до станции Зилово, нам встретилась так называемая «безработная партия», в которой было много политзаключенных, отбывших уже наказание. Они взяли подряд на строительство железной дороги прямо от казны или, как сказать, от государства по тем же расценкам, что брали частные подрядчики и контрагенты, которые сами потом нанимали рабочих и платили им в два или даже в три раза меньше. Поэтому у нас и не получался заработок. А у партии безработных заработок получался хороший. Но была другая закавычка. Они взялись по договору закончить полностью всю насыпь в 5 километров. И после сдачи ее комиссии, только тогда получить деньги. Никаких авансов в счет работы не давали. Правда, у них была договоренность с несколькими купцами, чтобы они снабжали их продуктами питания.

Первое время купцы снабжали хорошо, и работа у безработных тоже шла хорошо, но народ все к ним припаривался. И со ста человек набралось полторы тысячи. Четыре километра уже закончили, и остался только один километр.
Но тут контрагенты видят, что для них дело плохо оборачивается, и купили поставщиков продуктов, уплатили им все, на сколько они выдали продуктов комитету, и заставили их отказаться поставлять продукты безработной партии. Народ начал голодать. Голодным много не поработаешь на земле, она просит хорошего питания. У кого не было средств на продукты, начали бросать работу и уходить к подрядчикам, а подрядчики и контрагенты немного надбавили расценки с тем расчетом, чтобы побольше набрать себе рабочих рук.

Мы тоже шли сюда с таким намерением — остаться тут работать. Но когда мы зашли в эту безработную партию, у них происходил развал, у кого не было средств все разбегались. Мы остановились у одной палатки и стали расспрашивать про работу. И тут наш старшой артели, Никифор Подойницын, встретил знакомого ему приискателя Павла Васильева и его жену— Катерину.

Где-то они вместе работали на прииске. Они пригласили нас в свой балаган и рассказали:
-У нас в партии от полутора тысяч человек осталось только 800. И каждый день уходит человек 20-30. Мы тоже собрались уходить. А вы, наверно, пробираетесь на Амазар? Никифор ответил:
-Да, на Амазар. Но вот не с чем идти. Хотели подзаработать.
Павел сказал:
-Подработать бы тут можно было бы. Но денег нет, не платят. И в продуктах купцы отказывают. У кого были какие запасы — держатся, продают последнюю одежонку. А нет ничего — день, два — поголодают, уходят. Тут, говорят, недалеко, километров 8, подрядчик платит ничего. У нас ходили, узнавали, и хотят завтра идти туда. Давайте и мы пойдем. У меня есть хороший товарищ. Просит с политзаключенными не оставлять. Ему тоже охота на прииски пробраться. Он отбыл каторжных работ 6 лет. И зовут его Зиновий Соловьев.

Никифор нам все это рассказал и спросил:
-Не возражаете, если возьмем их в свою артель?
Мы говорим:
-Нет, и хорошо будет то, что Катерина будет готовить пищу пока за питание, а когда дойдем до Амазара и станем зарабатывать, то будем ей платить.
Но Никифор оборвал нас:
 — Катерина сама умеет очень хорошо мыть золото, она родилась на прииске и все это дело хорошо знает и вряд ли согласится готовить еду.
 — Ну да ладно, все это будет видно, как доберемся до Амазара, – ответили мы.

К нам подошли еще двое товарищей и попросились в нашу артель, вместе путешествовать. Один молодой, в моих годах, высокий такой детина, Николаем его звали, он был из Белоруссии, Могилевской Губернии, А второй иркутянин, по имени Самсон. И вот нас собралось пять человек мужчин и одна женщина.

Переночевали, утром встали, поели кое-что и пошли до другого подрядчика. 8 километров мы прошли быстро и раньше обеда пришли в контору одного крупного контрагента Третьякова. Решили у него остановиться, чтобы немного заработать и двигаться дальше на Амазар.
Самсона уполномочили артельщиком, он на язык был говорун и грамотный. Он был судьей, да за пьянство его прогнали. Пошел он в контору и спросил насчет работы. Хозяин сказал: «С удовольствием», разделил расценки на земляные работы, такой же грунт он нам дал по цене 2руб.50 коп за кубическую сажень. Грунт был со щебнем и возить было недалеко, метров 30, и даже под уклон. Насыпь в этом месте была невысокая, всего один метр. При этом его лошади, таратайки и инструмент.

Мы согласились, получили инструмент, подыскали место работы и на второй день утром вышли на работу. Нас, молодых, заставили лошадей гонять. Отвозка была недалеко (метров 150) и ровной, забои невысокие. Никифор же, старый приискатель, знал все эти прихоти и увертки, кочки для замера стал делать набивные, где ложбина, тут возьмет сантиметров 20, а борта подведет сантиметров 50. Работали мы, как сумасшедшие, по 16 часов в день, начинали утром в 5 часов и заканчивали в 8 часов вечера. Замерили и подсчитали, что вырабатывали мы 5-6 кубических саженей и выходило по 1руб. 50коп. в день, так что съедали мы не все, что зарабатывали, половина оставалась.

Так мы проработали 2 недели и решили рассчитаться и идти до Амазара. Хозяин стал нас уговаривать:
-Я вам добавлю 20 копеек, на куб 2руб.80коп.
Но мы были неумолимы, хотя Никифор сказал хозяину:
-Мы останемся, если вы дадите плату 3 руб. за кубическую сажень.
-Нет, — ответил хозяин – мне тогда самому ничего не останется. Тогда мы начали сдавать свою работу.

Десятник все обмерил, пишет себе, а я себе. Он думал, что я малограмотный и решил нас обсчитать. Когда с Никифором пришли в контору, то десятник сказал:
-Я подсчитал 52 кубических саженей на 83руб.20коп.
На что я ответил:
-А по нашим подсчетам выходит 72 кубических. саженей на 115руб.20коп. Десятник стал выкручиваться: говорит, обождите, я пересмотрю, может быть что-то пропустил. Но Подойницын был серьезный:
-Вы ерунду не говорите и не крутите. А то я сейчас пойду к уряднику и пожалуюсь, что вы нас обсчитали.
-Да, я сейчас все пересмотрю и быстренько, — заторопился десятник. Пока он ходил, мы вышли и немного посидели во дворе. Прошел час, видим, идет хозяин, спрашивает нас:
-Ну что вы тут сидите, в чем дело?

Никифор все ему рассказал. Хозяин видит, что мы народ грамотный, деваться ему некуда, тогда он и сказал:
-Идите в контору, к бухгалтеру, подсчитайте забор продуктов, а я сейчас заставлю десятника, чтобы все выправил.

В бухгалтерии справили забор, сошелся правильно, выбрали мы продуктов на 65руб. На руки нам приходится на всю артель 50руб.20коп. Тут пришел хозяин и сдал бухгалтеру справку, что нами сработано на 115руб.20коп., и бухгалтер выдал нам тут же причитающие деньги в сумме 50руб.20коп.

Никифор любил выпить. Он не вытерпел и купил четверть водки, закуски. Только потом мы пошли в наш барак и рассказали артели, как и что было, как нас хотел обсчитать десятник.
-А теперь, — говорит Никифор, – думаю, что заработанные нами деньги не станем делить, а вот у кого они будут храниться давайте решим сообща.
Кто-то предложил, чтобы деньги были у меня, но я категорически отказался и предложил отдать их Екатерине Васильевой, как хозяйке. Остальные товарищи согласились со мной, и мы ей вручили 45 рублей с условием никому ничего не давать, а только брать продукты. Выпили четверть водки, попели песни и улеглись спать.

Утром позавтракали, взяли на дорогу продукты и пошли вниз по Белому Урюму, на станцию Зилово. Был уже август, и мы стремились побыстрее пробраться на Амазар. Но тут испортилась погода, пошли дожди, пришлось кое-где сидеть. На второй день пришли, а там уже наехали купцы, понастроили магазины, питейные заведения, и наши приискатели не утерпели, чтобы не выпить, правда, Катерина не дала им разгуляться, но все же половину денег тут оставили.
На другой день стали продолжать свой поход. Вниз по Белому Урюму мы должны были пройти до станции Сбега. На Сбегах сливаются Белый Урюм и Черный Урюм, и дальше текла Черная речка. От Сбегов мы должны были идти вверх по Черному Урюму почти до вершины и перевалить в систему реки Амазар. От Зилово до Амазара около 250км.

Направление взяли на станцию Урюм. Но мы не знали, что изыскания и времянки дошли только до станции Урюм, а в самом Урюме уже был тупик. Дальше ничего не было: ни жилья, ни времянок, а только проводили изыскательские работы, намечали, где проводить насыпь, где ставить времянки. В то время шли частые дожди, реки все вышли из берегов, а реки там горные, течение у них быстрое, дно каменистое, частые перекаты, валуны высотой по метру и больше, если глубина будет с метр, реку не перейдешь вброд, все равно сшибет с ног. Мы пришли на реку Усть-Ундургу, впадающую в Белый Урюм. Усть-Ундурга намного меньше Белого Урюма.

Мы нашли широкое место и плесу. Никифор был очень высокий и сильный, и ему уже много раз случалось переходить эти горные реки. Он взял в руки 2 хорошие палки, привязал веревку за пояс и пошел вброд пока один. Воды оказалось ему до бедер, и он смог перейти реку, а потом вернуться. Тогда и мы все взяли палки, привязались веревкой и пошли, а Никифор был за проводника. Так и перешли реку, хоть воды и было только по пояс, но сильное течение сбивало с ног, шли мы с большим трудом и кое-как смогли перейти реку. На берегу развели огонь, обсушились.

Со станции Урюм прошли обратно 6 км до Усть-Ундурги. Тут были кое-какие бараки, в них жили рабочие, и была лавка некого Яновского, он торговал продуктами. Мы попросились в одном бараке переночевать. Рядом работала артель в 8 человек. Расспросили рабочих о том, как дойти до Амазара. Они нам сказали, что надо пройти отсюда еще километров 180, это дней 7 или 8 ходу. Ни дороги, ни тропы туда еще не проложено. В Амазар ушла только изыскная партия в 12 человек и все. Дорогу перекрывают реки. Белый Урюм впадает в Черный Урюм, который больше Белого, и они сливаются в Черную реку, очень широкую, через нее можно переправиться только на плоту. А у нас даже одного топора не было, да и денег осталось на пропитание всего на 2 дня.

Тогда Никифор предложил пойти на прииск в Кару, где можно в отвалах намыть золото. Судили и рядили мы до 9 часов вечера и, наконец, решили все идти в Кару. Рабочие нам сказали, что в Кару можно попасть через деревню Ушумун, в которую проложена тропа с Усть-Ундурги. Из деревни привозят продавать им мясо и сметану вьючно, верхами. От Ушумуна до Верхнего Стана – 35 км, а там уже Подойницын знал все станы по Каре.
Утром мы отправились по этой тропе в Ушумун. В этой деревне жили исключительно поселенцы, которые отбыли каторгу в Каре. Они занимались охотой. Добывали пушнину, сеяли понемногу хлеб, особенно овощи, которые возили продавать в Кару. Поговаривали, что они занимались еще охотой на людей, особенно на нас, золотоискателей, которых называли хищниками и котомашниками. Расстояние до Ушумуна от железной дороги было 25 или 30 км, но мы пришли рановато, можно было бы идти дальше и заночевать в степи, но нас еще в Усть-Ундурге предупредили, чтобы из Ушумуна мы не выходили, ночевали в деревне.

Мы начали проситься на ночлег, но нас нигде не пускали. Прошли всю деревню, наконец-то один старичок нас пустил переночевать. Утром мы стали предлагать ему денег за ночлег, а он спрашивает:
-А вы с заработка идете или работу еще смекаете?
-Нет, — говорим — только работу смекаем.
-А почему же вы в широких штанах спрашивает.
Никифор ответил:
-Думали на Амазар пробраться, да не с чем, вот теперь до Кары как бы нам добраться.
Тогда старичок сказал:
-Ну что же, раз такое дело, то идите с богом, ничего не надо, я ведь заметил, что вы вечером хлеб по пайкам делили. Так он отказался, ничего не взял, рассказал дорогу, как и куда идти:
-Придете на Верхний стан, сходите на Амурский стан. Там еще работает Хозяйственник, может он кое-кого возьмет на работу, молодых-то, наверняка возьмет.

С восходом солнца мы отправились на Кару. Дорога все время шла тайгой, но тропа была торной. По ней ездили верхами, и мы прошли ее благополучно. На Верхний стан пришли еще за солнце. У нас на всю артель осталось 50 коп., с чем и стали подыскивать себе квартиру. В двух домах нам отказали, а в 3 доме один старик согласился взять к себе на работу по 1 рублю в день на готовых харчах, но только двоих.
-А может быть всех возьмете? – спросили мы.
Старик не согласился:
-Нет, некуда, у нас небольшая бутара, да и лошадей только 2. Тут есть, кому нужны рабочие, все найдете работу. Юсупов и Магарин согласились остаться у этого старика. У него же мы переночевали, наутро спросили у Катерины, сколько у нас еще осталось денег. Оказалось, что только одна полтина. Тогда Никифор сказал:
-Давайте устраивайтесь кто куда, но на зиму соберемся вместе и возьмемся золотишко мыть.

На Верхнем Стане было несколько подрядчиков-золотопромышленников. Они имели арендованные участки от Горного управления с обязательным условием сдать в казну пять или шесть фунтов золота по 5-5,5 рубля золотник. Сами подрядчики сдавали рабочим землю: бить ямы и мыть золото, которое рабочие сдавали подрядчику по 4 руб. золотник. Продукты рабочие брали тоже у подрядчика.

Так местные работали, если некоторые имущие имели своих лошадей, то нанимали рабочих помесячно, и на своем питании. У них были большие конные бутары, с помощью которых перемывали отвалы.

Продолжение следует