Глава 6. - Революция и враги

                1.          

Любой марксист, конечно, знает, что история представляет собой развёртывание объективных процессов. Успех или неуспех людей зависит лишь от того, насколько правильно они поняли этот процесс. Если они поняли его недостаточно верно и их поступки не будут лежать в русле его требований, создадутся кризисные явления, которые настоятельно заставят людей лучше присмотреться к происходящему и исправить неправильное. Таким путем объективный процесс через зигзаги неминуемо добивается своего осуществления через деятельность людей.
       
     Что за объективный процесс разворачивался в России с 1917 года?
   
     Это далеко не простой вопрос. Может быть, это процесс, описанный Марксом и заключающийся в стремлении капиталистических производственных отношений выйти из конфликта с производительными силами? Вроде бы нет, потому что производительные силы России ещё не переросли капиталистические производственные отношения. Тогда что же?

     Известно, что обострение страданий трудящихся масс России произошло именно из-за втянутости отсталой страны в мировой империалистический механизм в качестве подчинённого элемента. На базе существовавшего в России экономического и политического устройства, которое уже являлось и не могло не являться неотрывной частью мирового капиталистического механизма, решить эту проблему было невозможно. Не то что строй с феодальными остатками, но даже и полный капитализм КЛАССИЧЕСКОГО типа не может ни в какой мере вырваться из этого мирового механизма.
          
     Выход, следовательно, заключается в замене этого общественного устройства другим, уходящим от классического типа капитализма. Социалистическим? Я бы не хотел сейчас давать ответ однозначно, я думаю отдельно разобрать этот довольно сложный вопрос позже.
         
     Однако уже простая логика подсказывает, что избавление от отрицательностей мировой империалистической системы будет тем большим, чем более, во-первых, удастся отойти именно от классической формы капитализма и чем менее, во-вторых, будет при этом отрыв от мировых производительных сил. Сложная задача, не так ли?
   
     Видимо, правильно будет считать, что в основе Октябрьской революции лежит всё же марксовский конфликт производственных отношений и производительных сил, но не для России, а для мирового капитализма в целом, который, будучи объективно вынужденным включать в себя отсталые регионы, неминуемо запускает там процессы, ведущие в конце концов так же объективно к его крушению.
   
     Но между началом таких процессов и крушением мирового капитализма лежит долгий период поэтапного развития этих революций в отдельных странах и поэтапного их объединения в общий процесс.
   
     Как раз такой объективный мировой процесс открыла Октябрьская революция, как раз в этом её великое историческое значение.

     Но как именно пойдёт этот процесс в отдельной первоначально отсталой стране? Насколько эта революция будет являться социалистической? Какие этапы она должна будет пройти и какие зигзаги совершить? Это задача отдельного, особого, очень непростого изучения. И поспешно упрощать здесь в угоду или привычным сталинским хрестоматиям, или же накатанной троцкистской колее будет очень неправильно.

                2.

            Прежде чем более основательно перейти к вопросу о строе, установившемся с победой диктатуры государственной буржуазии, будет не лишним ещё раз взглянуть на всю структуру врагов революции. Возможно, придётся при этом повторить кое-что сказанное ранее.
   
     Обучение сегодняшнего авангарда тонкостям марксистско-ленинской теории крайне важно, особенно если учесть прибывающий подход нового поколения. Среди теоретических вопросов важны не только те, которые издавна были в советских учебниках, но и те, которые открываются сейчас, при анализе причин поражения.

                - - - -
         
            Принято было считать, что врагом революции являются только капиталисты и помещики. Это действительно враг, но не единственный, а только его первая разновидность. Для того, чтобы начать движение к новому строю, их надо было разбить, и они были разбиты.
      
     По мере движения к новому строю проявляется вторая разновидность врага - та часть мелкой буржуазии, которая активно не принимает социалистические преобразования. Для того, чтобы продолжать строительство нового строя их надо было подавлять, и они подавлялись.
      
     Сводить всё лишь к первой разновидности и умалчивать о не менее (а то и более) острой второй разновидности значит помогать ей. Можно спорить о степени правильности и чистоты их подавления, но отвергать необходимость этого в принципе могут лишь люди, идейно родственные этим врагам.
      
     Замалчивание и обеливание этих врагов началось в политической литературе в хрущёвские времена в связи с необходимостью исказить внутреннюю политику  сталинцев и обеспечить себе выгодный союз с контрреволюционной мелкой буржуазией.
         
     Но и эта разновидность врагов не является последней. По мере строительства нового строя формируются враги третьей разновидности - буржуазия, возникающая при социализме.
      
     На первый взгляд эта мысль кажется несуразной. Разве социализм может рождать буржуазию? Может, - по причине своего несовершенного, переходного, а значит двойственного характера. В условиях социализма имеется своя, отличающаяся от капиталистической, но тем не менее постоянная база буржуазности. Она коренится в остатках товарности, в остаточно частном характере власти госслужащих, в остаточно частном характере труда интеллигенции, в ещё остающейся личной форме владения денежным трудовым доходом.
      
     Неправильно думать, что враги третьей разновидности появляются внезапно, когда социализм уже построен. Гнездящиеся в элементах нового строя, паразитирующие на них, они образуются в такой же постепенности, как и элементы нового строя.
      
     Без разгрома врагов первой разновидности революционные преобразования нельзя было начать; без разгрома врагов второй разновидности революционные преобразования невозможно было продолжить; без разгрома врагов третьей разновидности революционные преобразования невозможно успешно завершить. Классовая борьба не угасает, а усиливается и обостряется, лишь меняя форму.
      

            Враги первой разновидности были разбиты и довольно чисто. Враги второй разновидности были подавлены, хотя о степени чистоты можно спорить. Враги третьей разновидности не были поняты, вопрос во всей глубине не был поставлен, борьба не состоялась, и в 50-е годы они овладели всей полнотой власти.
      
     Сводить всё лишь к первым двум разновидностям врага и умалчивать о не менее (а то и более) острой третьей разновидности значит помогать ей. Можно спорить о терминах, но отвергать классовую борьбу на этапе социализма в принципе могут лишь люди, идейно родственные этим врагам.
      
     Всякий теоретик сегодняшнего дня, если он считает себя марксистом-ленинцем, обязан не уходить от этой темы, а вскрывать её.

                * * *

            Придя к власти, эта буржуазия осуществила ряд коренных изменений во внутренней и внешней политике. Иначе и быть не могло. Если бы они не устранили немедленно марксистско-ленинский курс, то он бы устранил их.
   
     Объективный процесс создания относительно независимой от мирового капиталистического хозяйства мощной экономики был в целом выполнен именно к 50-м годам. В обществе сложились достаточные предпосылки нового строя. Одновременно с этим оформилось и стало заметно проявлять себя объективное противоречие между уже созданными элементами нового строя и остаточными элементами капиталистического характера. Созданные производительные силы требовали подъёма в производственных отношениях от неоднородного, составного состояния к подлинному полному социалистическому механизму. Общество подошло к новому объективному процессу - к необходимости выхода из несоответствия между созданными предпосылками нового строя и сохраняющимися ещё элементами недосоциалистичности. Это - классический марксовый объективный процесс полноценной социалистической революции, до которого в результате предыдущего сложного пути наконец дошла наша страна. То, что переворот произошёл именно в это время, нельзя считать случайностью. Буржуазия не могла не почувствовать, что общество вплотную созрело к решающим мерам по искоренению её базы. Революция и контрреволюция всегда нераздельны.
         

            (Несколько месяцев назад я обратился со следующей просьбой к некоторым "левым" организациям:
   
     "Уважаемые товарищи,
   
     не найдётся ли у вас человек, который смог бы дать умную статью о самых последних теоретических и практических наработках тов. Сталина (конец 40-х - начало 50-х) в вопросах партийного и советского строительства, классовой борьбы, диктатуры пролетариата, социалистической демократии, процессов в странах народной демократии Европы и Азии и перспектив мировой революции?
   
     Даже те, кто на словах восхваляет тов. Сталина, почти совсем не касаются этих самых последних его наработок. А ведь это - вершина его мысли, итог его положительного и отрицательного опыта прошлых лет. Славословят ранние свершения, но умалчивают о самых последних высотах его мысли. Толкут, разве что, к месту и не к месту тему товарных отношений - и всё.
   
     Нужно сделать ударение на этом. Нужно показать предметно, что тов. Сталин вплотную подошёл к самому важному смысловому узлу социалистической практики и что именно эта его деятельность закономерно вызвала ответный всплеск контрреволюционного ревизионизма.
      
     Найдите такого автора. Поверьте, это очень нужная и благодарная тема. Именно в ней лежит ключ к пониманию дальнейшей истории. Вне этой темы понять нашу дальнейшую историю невозможно."


            К сожалению, такой статьи не появилось. Только тов. Маевский (ВКПБ) толково указал на источники, где могут быть некоторые материалы по этой теме, другие же не ответили вовсе. Если эта просьба попадётся на глаза кому-нибудь, способному раскрыть эту тему, прошу не пожалеть времени и сил для основательной разработки этого вопроса.)

                *  *  *
               
            Может быть, кто-то возразит, что диктатура пролетариата не превращается в диктатуру буржуазии мгновенно, что между ними должна быть промежуточная стадия, что диктатура буржуазии появилась лишь в 1991 году, а предыдущий тридцатипятилетний период был промежуточной стадией.
               
     Конечно, промежуточная, переходная стадия должна быть даже между антагонистическими диктатурами. Но поскольку она содержала бы в себе элементы двоевластия, она сопровождалась бы острой борьбой и не могла бы просуществовать так длительно. Переходная стадия была. Известна борьба в 50-х годах, начиная с низовых партийных и советских органов и кончая Пленумом 1957 года. Провозглашение в 1961 году ненужности диктатуры пролетариата было не отменой этой диктатуры, а лишь формальной констатацией, что её уже нет, что она уже потерпела поражение и что таким образом, переходная стадия закончена.
   
     Возможно переходная стадия могла бы быть несколько длительней и сложней, но правды ради надо признать, что из-за упущений, о которых говорилось ранее, фактически эта стадия подспудно началась раньше и к моменту своих открытых действий государственная буржуазия уже имела немалые плацдармы.

                *  *  *
      
            Есть "левые", - или лучше сказать - считающие себя "левыми", - объявляющие исследование этих вопросов прошлого неактуальным для сегодняшнего дня. Разумеется, это большая глупость.
   
     Если бы мы совсем не знали об опасности появления государственно-бюрократического капитализма, о том, что революция против классического капитализма несёт в себе одновременно две тенденции: одна - к социализму, другая - к госкапитализму, - то на нет и суда нет. Если бы мы знали об этом, но чисто предположительно, и умалчивали, не готовили бы авангард к отражению этой опасности, то это было бы большой ошибкой. Но если мы не только знаем о такой опасности, о такой тенденции, не только уже пострадали от неё, но и более того - имеем сейчас рядом с собой остаточные организации этих врагов в качестве сильного и активного конкурента за завтрашнюю власть, и тем не менее умалчиваем об этом, то мы не заслуживаем звания действительно пролетарских революционеров марксистско-ленинского толка.
               
     Революционная партия, которая желает получить доверие у самых честных и остро видящих трудящихся, должна громко и открыто отмежеваться от мерзкого вчерашнего, а не называть социализмом то, что им уже на самом деле не являлось. Не значит ли это охаивать социализм, добавляя ещё и свой голос к буржуазным очернителям? Нет. Если это разоблачение будет проводиться с марксистско-ленинских позиций и при ярком сопоставлении с истинными достижениями курса Октябрьской революции, зримо отделяя их от госкапиталистических пороков, то это только принесёт пользу, высветит перед трудящимися истину.
   
     Может быть, кто-то боится, что назвав хрущёвско-брежневское время госкапитализмом, он потеряет часть массы? Да, многие отшатнутся. Но кто? Худшая часть массы, те, кто в брежневские времена были по-обывательски сытыми и оболваненными, а теперь потеряли свою спокойненькую сытость и свой болванский "социализм". Но лучшая часть, наоборот, прихлынет, увидев наконец-то правду. Но может быть, прихлынет меньше, чем отшатнётся? Может быть, и так.  Но разве сейчас дело в количестве? Разве количество сейчас насущный вопрос? Разве на данном этапе не является более актуальным качество?
      
     Тот, кто не идёт до конца в марксистско-ленинской теории, не достигнет конечного результата и в марксистско-ленинской практике.


(mvm88mvm@mail.ru)