Комната

Не помю как я здесь оказался. Маленькая комната, узкая кровать, стол, стул, фаянсовая раковина в углу и книжная полка на стене. Напротив стены есть окно, и когда я бросаю в него взгляд, то вижу густую зеленую листву деревьев. Иногда, не знаю почему, вместо деревьев в окне появляются огромные сосискообразные лампы, режущие глаз. В основном я совсем один, но иногда приходят они. Их тонкие, похожие на мышинные голоса и красные, как угольки глаза сначала казались мне страшными. Теперь я привык, и стараюсь вежливо отвечать на одни и теже вопросы. Они качают головами, словно не веря. Я помню  совсем немного. Как машина вдруг заскользила боком, больше не подчинясь движению руля и управлению педалями. Красно-черный самосвал, летящий навстречу с огромной скоростю, но в тоже время как в замедленной сьемке. Удар, перевород, взлет и свободное падение. Новый удар, звон стекла, скрежет металла, внезапно наступившую тишину. Падающий снег и почему-то по прежнему работающую магнитолу. Повиснув на ремнях вних головой, пытаюсь открыть дверь и выбраться наружу. Третий удар и боль в груди. Последня мысль – только бы успеть к людям. Все человечество, незнакомое, опасное, чужое к себе подобным вдруг превратилось в единственную надежду на спасение. Проезжающие водители, такие же как я, агрессивные  друг к другу на дороге,  в один момент стали братьями. Помню свой крик от боли в ломающейся грудной клетке и наступившую черноту.
«Как тебя зовут?»  Мне нечего сказать в ответ. Видя мое молчание, они  привязываяют меня к кровати и колят иголками.
«Как тебя зовут?»  Их пискликвые голоса хотят знать мое имя. Если бы мне дали нормальное зеркало, возможно я бы и вспомнил. То, что висит над умывальником меня не отражает. Конечно, я пугаюсь. Приближаюсь к нему губами, дышу, почти касаясь стекла, но не вижу осадка. Кажется,так проверяют вампиров. Я уже умер?
«Как тебя зовут?» 
Попробовать ответить?
«Иван»
Они смотрят на меня качая головами, зная, что я соврал. Старший, в толстых очках, осуждающе смотри мне в глаза и показывает рукой на грудь. Он знает что Иван это мужское  имя. Разве могут меня звать Иваном? Значит, я женщина. Я провожу руками по телу, и понимаю, что прекрасна. Вдруг мои ладони наливаются тяжестью, белеют и в один миг становятся холодными? Что они со мной сделали? Какие-то новые лекарства?
«Тебя не могут звать Иваном» начинает старший, с мышиными чертами лица. Его светящиеся глаза смотрят на меня с сожалением.
«Извините,» произношу я. «Меня зовут…» - голос дрожит и замолкает. Если бы мне дали зеркало. Все уходят оставляя меня наедине.
Я встаю с кровати и снова подхожу к неработающему зеркалу. По прежнему никакого отражения. Я щупаю руками лицо, тело, выпуклости и впадины, с любопытсвом ощущая все как в первый раз. Чье это лицо? Чье это тело? Где-то есть поговорка «я знаю его как свои пять пальцев». Поднимаю к глазам руку. Что я о ней знаю? Ничего, а раньше… В зеркале вдруг проявляется какая-то картина. Семейный обед, красивая женщина, хозяйка дома, расставляющая тарелки на столе. Моя мама?
«Елена, перстань мечтать и начинай обедать!»
Я кидаюсь к двери палаты и стучу в нее кулаками «Елена! Меня зовут Елена!» Никто не приходит. Зеркало снова затягивается чернотой. Я ложусь в кровать и плачу, засыпая.

Проснувшись, я слышу громкие голоса. Открываю глаза и вижу свет, намного ярче чем тот, в окне за деревьями.
«Он пришел в себя», говорит женский голос. Наверное, медсестра.
«Спасибо» отвечает другой женский голос, властный, привыкший повелевать. Он может принадлежать только врачу. Я вижу ее голубые глаза за изящной оправой очков.
«Ну, молодой человек» продолжает она, держа меня за руку «вы заставили нас поволноваться»
«Где я был?» шепчу в ответ, понимая несуразноть вопроса.
«Долгое время вы были без сознания, Иван. Несмотря на все переломы, дела идут на поправку. Постарайтесь не волноваться, и набирайтесь сил»
Она поворачивается к медсестре.
«Елена, дайте ему пожалуйста успокоительное». Наблюдая за подходящей медсестрой, слышу как доктор договаривает «Эта молодежь на спортивных машинах…»

Лекарство начинает действовать, мне становится хорошо, насколько это возможно для перевезанного с ног до головы человека. Я слышу звук ее удаляющихся шагов, и вскоре погружаюсь в глубокий сон.