Птицей...

   Однажды...мне захотелось стать птицей.
   Прохладный ветер со стороны озера играл с волосами и обдувал горячее тело, когда ты танцевала, изгибаясь, и ступала по горячему песку босыми ступнями. Огонь все выше, языки стремились сорваться в небо вслед за песней, которая разрывала твои легкие. Музыка ночи лилась все выше и выше к бездонному небу и отражению в нем безвестных миров. Страстный танец захватил почти полностью мое сознание. Ты была похожа на дикое животное, на шамана, знающего язык леса и зверей, что своим танцем возле костра творит непонятную человеческому глазу магию. Кого ты призывала в ночи, бросая на меня взгляд изредка, словно выстрел стрелы прямо в лоб? Кому кричала - прошу? - взмахивая бедрами. Я видел только тебя и пламя  взвившегося до небес костра. И черноту вокруг, смыкающуюся над головами, будто свод древнего храма, окутанного непроглядной тьмой. Я мог представить себе, как хорошо ты видна со стороны, случайно проходящий мимо человек мог запросто остановиться в кустах и смотреть, смотреть, как бесподобно и завораживающе ты танцуешь. Он мог даже захотеть тебя, стоя там в кустах, но рядом был я, закрытый от чужих взглядов, потому что сидел поодаль от костра и только и делал, что пожирал тебя глазами... Нет! Я благодарил богов за то, что они позволили мне видеть тебя и касаться, словно восьмого чуда света, которое может быть столь хрупким, что спустя десятки лет черви сожрут твою разлагающуюся плоть, и процесс гниения сломает без хруста тонкие кости. Ты будешь замурована в шести досках на глубине двух метров под землей и уже никогда, никогда не сможешь радовать мой взгляд этим диким, яростным танцем и кличем для небес...Но тогда наверняка не будет и меня. Кучка плохо пахнущей плоти и груда черно-коричневых костей – все, что останется от нас тогда и никто не вспомнит, как хорошо ты пела и как горячо стонала в нашей постели и вне ее, когда страсть говорила за нас как никто другой. Этот огонь невозможно выжечь или спрятать под кожу. Он живет в нас точно так же, как живут невытравленные глисты или бактерии, с которыми так легко сосуществовать, вовсе не замечая их. Или как с ярко-окрашенными волосами и стрижкой. Ты не замечаешь ее, разве что когда смотришь на себя в зеркало, но люди, они видят тебя со стороны и знают - ты другой. В тебе...Да, в тебе, моя радость, есть эта бесовская страсть, этот огонь, что горит все выше и сильнее, как будто в него плеснули бутыль бензина а не подкинули сухих дров. Он опалит твои брови и уровняет волосы, но ты смеешься и продолжаешь кружиться все яростнее и яростнее, потная от дневной жары и танца, хмельная от самой себя, словно из тебя вынули душу человека и вложили все, что было от демона и демон этот зовет меня за собой...
    Я хотел бы стать птицей, что смогла бы вспорхнуть, оторваться от земли и полететь вслед за языками огня, вверх все выше и выше, выше свода невидимого древнего храма к черной бездне голодных глаз. Вслед за твоим чарующим голосом выше и выше. И ночь эта казалась мне волшебной, я взмывал и стонал под ударами сердца, отрываясь от земли и чувствуя, как страсть живет мной эту ночь. И, наверное, я был счастлив.