Волчье логово, пьеса, часть вторая

Начало http://www.proza.ru/2011/09/27/975
Действующие лица:

ПОЭТ, он же Серж.
НАТАЛИ жена Поэта.
НАСТЕНЬКА служанка.
ПЕТРУША слуга Поэта.
ЛАВРЕНТИЙ слуга.
ТОЛСТОСУМОВ купец, член Кружка.
ТОРОПЫГИН студент, член Кружка.
БЕГИ-ХВАТАЙ инспектор полиции.
ВОРОНИН помощник инспектора.
ТРАВКИН доктор.
 

                Сцена 4.
               Кабинет ПОЭТА.  ПОЭТ лежит на диване без сознания. Рядом сидит доктор ТРАВКИН и пускает ПОЭТУ кровь. ПЕТРУША сидит на коленях посередине комнаты и что-то шепчет.

ТРАВКИН.  Жить будет, но недолго.
ПЕТРУША ПЕРЕСТАЁТ БОРМОТАТЬ.  Но раны же не лечатся так, доктор.
ТРАВКИН.  Твой господин отравлен.
ПОЭТ, ОТКРЫВАЯ ГЛАЗА.  Так отравили? О, Натали злодейка!
ТРАВКИН, УБИРАЯ ИНСТРУМЕНТЫ В ЧЕМОДАНЧИК.  Как Натали? Не может быть такого!—В СТОРОНУ. –Выходит, я убийцу полюбил.
ПОЭТ.  Ан может. Её отвар я только лишь и выпил. Зови Беги-Хватая, друг Петруша.
ПЕТРУША.  Супругу не простите, господин?  Так, вроде обошлось.
ПОЭТ. Простить убийство? Это не ко мне!
ПЕТРУША.  Но вас мои молитвы лишь спасли. Прощать—вот христиана долг.
ПОЭТ, РАЗДРАЖЁННО.  Тебя отравят—вот тогда прощай. Инспектора тотчас же позовите!

                В кабинет вбегает ВОРОНИН.

ВОРОНИН, ПОТИРАЯ РУКИ.  А, совесть вас замучила, мой друг?
ПОЭТ САДИТСЯ, МОРЩИТСЯ ОТ БОЛИ.  Инспектора мне надобно, не пешку.
ТРАВКИН, МРАЧНО.  Священника вы позовите лучше. И более скрывать я не намерен, что раны нет.
ВОРОНИН, ПЛОТОЯДНО  УЛЫБАЯСЬ.  Так не было дуэли?!
ТРАВКИН.  Театр, в артисты пусть подастся наш поэт. Условились заранее мы с ним—на жалость надавил он кредиторов. Мол, долг простите—умирает он. А ночью б убежал. Вот только можете прощаться—не жилец.
ПОЭТ.  Да как же так?! Предатель, Травкин, ты!
ТРАВКИН. Пускай предатель, совесть ведь чиста. А яд силён, и мне вам не помочь.
ПОЭТ.  Пилюлькина сюда! Ещё найдётся, что мне заплатить.
ТРАВКИН.  Да хоть в столицу поезжайте—не спасут. Четыре вам часа на всё про всё.
ВОРОНИН, ПОТИРАЯ РУКИ.  Ну-с, признавайтесь, облегчите же душу!
ПОЭТ.  Инспектора, инспектора сюда! Пусть я погибну, разоблачив змеюку!
ВОРОНИН.  Инспектор занят—ловит террориста. А вы хотите сдать всю вашу банду?
ПОЭТ, МОРЩЯСЬ.  Да нет же. Он тут один такой, что вовсе не в себе.
ВОРОНИН, ПОТИРАЯ РУКИ.  Так и один? И кто же он тогда?
ПОЭТ.  Сначала арестуйте Натали. Ох, голова,  -ХВАТАЕТСЯ ЗА ВИСКИ.
ТРАВКИН.  Да поздно мстить, друг мой. Настало время думать о душе.
ПОЭТ.  Вот мстить как раз не поздно никогда, а жёнушка меня и отравила.
ВОРОНИН.  Как отравила?! Не может быть такого!—В СТОРОНУ.  –Неужто я убийцу полюбил?
ПОЭТ.  Из мерзких рук её я только лишь и выпил. Надеялись—к её ногам вмиг капитал падёт, но фигу! В долгах я, гол да нищ!
ВОРОНИН.  А как же этот дом?—В СТОРОНУ.   –А нищенку любить и не охота. И сколько впереди таких красивиц?
ПОЭТ.  Дом этот я снимал. Да слух пустил, что я селом владею. Кто б дал взаймы бездомному поэту? Однако же, мы отошли от темы.
ВОРОНИН.  Так вы мошенник, сударь?
ПОЭТ.  Признаюсь, есть грешок. Но, право же, убийство многим хуже.
ВОРОНИН.  Но доказательств нет.
ПОЭТ, РАЗДРАЖЁННО.  Так знахарка мамаша Натали, по части трав—искуснейший знаток.  А яд…, -ПАДАЕТ БЕЗ СОЗНАНИЯ НА ДИВАН.
 
             ТРАВКИН бросается к ПОЭТУ, щупает пульт.

ТРАВКИН.  Живой, -ВОРОНИНУ.  –Допросами своими довели. Ступайте, сударь, вон!
ВОРОНИН.  Что, будет жить? Для государства его признанье важно.
ТРАВКИН, ЗЛО.  Да, будет, но недолго. А вас к нему я больше не пущу. Вон, сударь, вон!
ВОРОНИН, В СТОРОНУ. Войду без спроса я. Кому известно, где вторая бомба?—УХОДИТ.
ТРАВКИН ПЕТРУШЕ.  Ты тоже вон пошёл.
ПЕТРУША, ВСТАВАЯ НА КОЛЕНИ.  За здравие читать молитвы буду.
ТРАВКИН, ЗАДУМЧИВО.  А стоит ли? Он плут да бунтовщик. К таким на Небесах почтенья нет.
ПЕТРУША.  За грешника усерднее молитва.
ТРАВКИН.  Святой ты человек. Ну, оставайся.
ПЕТРУША.  Вы ж тоже над преступником корпите.
ТРАВКИН.  Да. Доктору, увы, не выбирать. Поэт наш, По-любому, обречён.
ПЕТРУША.  На всё есть Божья воля.
ТРАВКИН.  Вот интересно, коль выбирал Господь—поэта ли, младенца ли спасти—кого бы выбрал Он?
ПЕТРУША.  Обоих Бог спасёт.

              ТРАВКИН с сомнением качает головой, потом достаёт инструменты из своего чемоданчика и пускает ПОЭТУ кровь. ПЕТРУША опускается на колени и что-то бормочет. После паузы ПОЭТ открывает глаза.

ПОЭТ.  Надолго ли?
ПЕТРУША КРЕСТИТСЯ.  Ну, слава Богу, жив.
ТРАВКИН.  Но через час умрёте. Пора настало думать о душе.
ПОЭТ.  Воронин здесь?
ТРАВКИН.  Уехал ваш Воронин. Не терпится вам жёнушку так сдать?
ПОЭТ.  Убийцу должно вздёрнуть на осину. Петруша, сыщи Воронина, сыщи, мой друг сердечный.
ПЕТРУША.  Он у дверей, но принято прощать.
ПОЭТ, МОРЩАСЬ.  Не верю я ни в дьявола, ни в бога, но мстить привык с рожденья. Подумай, Пётр, кого ещё отравит? А тот дурак—кого ещё взорвёт?

                В кабинет вбегают служанка НАСТЕНЬКА и ВОРОНИН.

НАСТЕНЬКА, ЦЕЛУЯ ПОЭТА.  Я счастлива, что нынче спасены! Пора настала объявить о нас.
ТРАВКИН, ЗЛО.  Да час ему остался, не более того.
НАСТЕНЬКА.  Всего лишь час? Надеюсь, завещал ты мне деревню?
ПОЭТ, РАЗДРАЖЁННО.  Петруша, Гришка—слуги все мои. Деревней с сотней душ не обладаю.
НАСТЕНЬКА.  Но как же так? Выходит, обманул?
ПОЭТ, РАЗДРАЖЁННО.  Ты тоже вот богатства полюбила. Плевать тебе, что у меня Душа.  Дай денег ей, Петруша.

                ПЕТРУША достаёт из ящика стола конверт и отдаёт НАСТЕНЬКЕ. НАСТЕНЬКА считает деньги.
 
НАСТЕНЬКА.  ОБИЖЕННО.  И это всё?
ТРАВКИН.  Не совестно красть деньги у вдовы?
НАСТЕНЬКА.  Как у вдовы? Не понимаю вас.
ТРАВКИН.  Да Натали почти уже вдова. Тебе ею не жаль?
НАСТЕНЬКА, МОРЩАСЬ.  Нисколечко. Любила только деньги. На Сержа наплевать ей. Он при смерти—и кто у изголовья?!
ПОЭТ.  Ступай, Настёна, прочь—обеих вас поработило злато.
НАСТЕНЬКА.  Ой-ой, нашёлся джентльмен! Обеих нас вот сказкой приманил, взял, что хотел, а нынче—за Черту. Кто ж больше пострадал?!—УХОДИТ.
ТРАВКИН.  И ты, Воронин, вон! Священника сюда.
ПОЭТ.  Так я не верю в бога. Воронин, за портьерой подожди.
ВОРОНИН.  Не понял я--зачем?
ПОЭТ. Сам явится сюда, да сам себя же выдаст.
ВОРОНОВ.  Фамилию, живее!
ПОЭТ.  Так фактов нет, одни мои догадки. Но очень скоро явится сюда, да будет откровенным он со мною. Ну, за портьеру!
ВОРОНОВ, ПОТИРАЯ РУКИ.  Так пытками признанье вырву я! Фамилия и имя?!
ПОЭТ, МОРЩАСЬ.   Так сумасшедший он, а пытками  его лишь раззадоришь. Поймав на слове, на осине вздёрнуть! Вы спрячьтесь—совсем недолго ждать. Но после арестуйте Натали—яд в шкафчике, что в спальне у неё.
ВОРОНИН.  Ну, хорошо. Я спрячусь, да с четверть часа подожду. А после обыщу шкафы все Натали,  -В СТОРОНУ.  –Мечтай, глупец, мечтай, что я любовницу в темницу упеку! Ан дудки вам!—ПРЯЧЕТСЯ ЗА ПОРТЬЕРУ.
ТРАВКИН.  И не противно вам всех близких предавать?
ПОЭТ, МОРЩАСЬ.  Убийцу с террористом? Они  мне не близки. Вон жёнушка—та денег лишь хотела. Фанатик сам приклеился ко мне—я не просил, а он взорвал вдруг бомбу. Ступайте, Травкин, вон—в присутствии других не выдаст он себя.
ТРАВКИН.  А плата где?
ПОЭТ.  Совсем вы обнаглели? Я вам уже платил.
ВОРОНИН, ВЫГЛЯДЫВАЯ ИЗ-ЗА ПОРТЬЕРЫ.  Имейте совесть, доктор!—ПРЯЧЕТСЯ ОБРАТНО.
ТРАВКИН, СОБИРАЯ ИНСТРУМЕНТЫ В СВОЙ ЧЕМОДАНЧИК.  За выгодой в погоне тут вы все. Воронин славы жаждет, а вы, Поэт, желали убежать от кредиторов. И даже Настенька вдруг алчной оказалась. Так не святой я в этой волчьей стае—плати, Поэт!
ПОЭТ.  Наличных денег нет, но есть часы,  -ДОСТАЁТ ИЗ КАРМАНА СЕРЕБРЯННЫЕ ЧАСЫ.  -Возьмёте?
ТРАВКИН. Конечно же, возьму!
ВОРОНИН, ИЗ-ЗА ПОРТЬЕРЫ. Вы вымогатель, Травкин.
ПОЭТ, САДИТСЯ. Да ладно. Я человека так отблагодарю,  -ОТДАЁТ ЧАСЫ ТРАВКИНУ. В СТОРОНУ.  –А совесть нынче потерялась где-то, хоть с фонарём иди её искать.
ТРАВКИН.  Благодарю. Я, если что, за дверью, -УХОДИТ.
ПОЭТ. Сходи за Торопыгиным, Петруша. А, впрочем, он в гостиной должен быть.
ПЕТРУША.  Иду, иду, наш гений,  -УХОДИТ.

                Сцена 5.
                Гостиная. НАТАЛИ сидит в кресле напротив двери в кабинет Поэта, нервно кусая губы. ТОРОПЫГИН, заложив руки за спину, ходит из угла в угол.

ТОРОПЫГИН.  Не должен мой учитель умереть!
НАТАЛИ.  Да выживет—мошенник у боженьки в чести.
ТОРОПЫГИН, ОСТАНАВЛИВАЕТСЯ.  Не говорите так—великий он оратор!
НАТАЛИ.  Не спорю, что великий фантазёр. Уж вижу—угодили в его сети. Коль будет выгодно—в два счёта вас предаст.
ТОРОПЫГИН.  Да что известно вам?! Такое мы на днях тут сотворим, что содрогнуться и земля, и небо!
НАТАЛИ, ЗЕВАЕТ.  Бьюсь о заклад—донос уж сочинён. Ведь есть чего бояться вам, не так ли!
ТОРОПЫГИН, МАХНУВ РУКОЙ.  Не суйте нос в мужские вы дела. Такое сотворим, что поразим Царя!
НАТАЛИ, ЗЛО.  А рыльце-то в пушку. Не вы ли поутру Берлогина взорвали?
ТОРОПЫГИН, С ВЫЗОВОМ.  А хоть бы я. Вам жалко эту сволочь?!
НАТАЛИ.  Так семеро с ним вместе там погибло. За душу-то не страшно?
ТОРОПЫГИН.  Да кто бы говорил! Слушок прошёл—Поэта отравили. Дуэль---так это для отвода глаз, чтоб подозрение не пало на него. Однако же, учитель умирает. Не вы ль тому виной?
НАТАЛИ, БЛЕДНЕЯ.  Про яд впервые слышу. Я думала, что ранен в сердце был.
ТОРОПЫГИН.  Да я специально ножичком по мышцам, чтоб кровь пустить. А доктор Травкин в доле. Однако же, молчок. Коль донесёте, то мститель вмиг найдётся. По горло—оп, и Натали мертва!
НАТАЛИ.  Раз вы причастны к взрыву, так бегите! Я к власти равнодушна—ни слова не скажу. Но вот Поэт…
ТОРОПЫГИН, РАЗДРАЖЁННО.  Довольно оговаривать святого! Собой пожертвует, разрушить чтоб систему.
НАТАЛИ.  Коль выгодно ему, он в тот же час предаст!
ТОРОПЫГИН.  Вам изменил Поэт?
НАТАЛИ.  Он обманул меня! Представьте—нищ, ни дома, ни земли!
ТОРОПЫГИН.  И вы из мести тотчас отравили?
НАТАЛИ, ВСПЛЕСНУВ РУКАМИ.  Ну, что я, зверь какой!—В СТОРОНУ.  –Конечно, отравила подлеца!
ТОРОПЫГИН.  Поверю на слово. Но, коль узнаю точно—клянусь Свободой—застрелю я вас!
НАТАЛИ, В СТОРОНУ.  Пойду  на всё, чтоб факт преступный скрыть, -ГРОМКО.  –Сейчас же уходите!
ТОРОПЫГИН.  Я не могу уйти—учителя мне очень надо видеть. Простите, Натали, погорячился,  -ВСТАЁТ НА КОЛЕНИ.  –Ведь безгранично я Поэту предан, и оттого мерещатся враги. Защитники Системы так коварны—пойдут на всё, чтоб извести Поэта. Но, вижу по глазам, вы не при чём!
НАТАЛИ, В СТОРОНУ.  Такого безопаснее оставить. Глаза таращит, будто сумасшедший. Набросится—успеют ли помочь?—ГРОМКО.  –Ну, хорошо. Вы можете остаться.
ТОРОПЫГИН, ВСТАЁТ С КОЛЕН.  Спасибо, Натали. Волнуюсь так, что лишнего сболтнул.

                Открывается дверь в кабинет Поэта, и оттуда появляется доктор ТРАВКИН.

НАТАЛИ, ВСКОЧИВ НА НОГИ.  Живой ли муженёк?!
ТОРОПЫГИН, ПОДБЕГАЯ К ДОКТОРУ.  Ну, жив ли мой учитель?!
ТРАВКИН, РАЗДРАЖЁННО.  Да жив Поэт, но это не надолго,  -ТОРОПЫГИНУ.  –Вы, сударь, кто? Тот самый Торопыгин?
ТОРОПЫГИН, С УЛЫБКОЙ.  Что, вспомнил обо мне учитель ненаглядный?!
ТРАВКИН, В СТОРОНУ.  Такого лучше сдать, -ГРОМКО.  –Поэт вас ждёт. Чему же научил?
ТОРОПЫГИН, ВООДУШЕВЛЁННО.  Поэт мне подсказал, как изменить сей мир. Ну, побежал я.
ТРАВКИН, ПРИДЕРЖИВАЯ ТОРОПЫГИНА ЗА ЛОКОТЬ, С ИРОНИЕЙ. Э, подождите, мне тоже льстит сей подвиг. Как изменить мирок?
ТОРОПЫГИН.  Так долго объяснять, а пламенным речам я не обучен,  -ТИХО, КИВАЯ В СТОРОНУ НАТАЛИ.  –При многих то опасно говорить. Хотел возобновить я заседанья, но это—не сейчас.
ТРАВКИН, ТИХО.  Берлогина отправить на тот свет, и этим измененья исчерпать? Смешно, ударим  сразу в центр проклятой Силы!
ТОРОПЫГИН КИВАЕТ, ТИХО.  Не пешкам же решать дела такие. На заседании и выберем вождя, раз не жилец Поэт. Пришлю за вами, как только всё устрою. Возможно, на осину нас всех вздёрнут—не страшно ли?
ТРАВКИН, ТИХО, С ИРОНИЕЙ.  Конечно же, не страшно. За мной пришлите человечка непременно—ведь за народ радеем нынче мы?!—В СТОРОНУ.  –В кармане пистолет—за здорово живёшь пристрелит вмиг.
ТОРОПЫГИН, С УЛЫБКОЙ.  Мы больше всё супротив тирании. Пришлю за вами после. Теперь же тороплюсь.

                ТОРОПЫГИН бежит к дверям кабинета, но в дверях же сталкивается с ПЕТРУШЕЙ.

ПЕТРУША, В СТОРОНУ.  Противна человека предавать, хоть трижды душегуб. Однако же, Поэту тоже верен,  -ТОРОПЫГИНУ.  –Мой господин вас ждёт.
ТОРОПЫГИН.  О, знаю, знаю, знаю! А больше в кабинете никого?
ПЕТРУША ПОДМИГИВАЕТ.  Поэт нас выгнал всех. Я прослежу, никто чтоб не подслушал.
ТОРОПЫГИН, ТИХО.  Подали вы мне знак?
ПЕТРУША, ТИХО.  Коль верите, так заходите смело. А знака никакого не давал—вам показалось,  -В СТОРОНУ.  –Эх, двоим служить никак не удаётся.
ТОРОПЫГИН.  Ну, хорошо. Тогда я убегаю,  -УХОДИТ.

                ПЕТРУША остаётся у дверей кабинета Поэта.

НАТАЛИ ТРАВКИНУ.  Мне надобно сказать вам пару слов,  -ОТВОДИТ ТРАВКИНА В ДАЛЬНИЙ УГОЛ ГОСТИННОЙ.  –Ну, что?! Он догадался?!
ТРАВКИН.  Конечно же. Какую глупость сотворили вы! Теперь придётся убегать нам. Всего мне нужен час.
НАТАЛИ.  Кого имеете в виду под словом «нам»?
ТРАВКИН.  Себя и вас. Хоть небольшой, но я имею капитал. Для докторов везде полно работы, и я давно хотел…
НАТАЛИ ПЕРЕБИВАЕТ.  Воронин записал слова Поэта? Что я, мол, отравить его пыталась?
ТРАВКИН, РАЗДРАЖЁННО.  Не записал. А разница какая? Вот с террористом кончит,  и, непременно, арестует вас. В сырую вы желаете темницу?
НАТАЛИ, В СТОРОНУ.  Любовницу свою не арестует,  -ТРАВКИНУ, С УЛЫБКОЙ.  –И сколько же скопил, любимый, ты?
ТРАВКИН, В СТОРОНУ.  Злодейку я готов скрывать от света, она же о деньгах, -НАТАЛИ.  –Рублей я сто скопил. Готов на край я света убежать, а вы любовь ко мне измерили рублями? В темнице лучше вам, чем будете вы с нищим?
НАТАЛИ, В СТОРОНУ.  Политика всех  женщин такова—любви-то нет, лишь выгода одна,  -ТРАВКИНУ.  Ну, что же ты, Володя—хоть рубль имей—сбежала бы с тобою! Ступай, до встречи через час.


                В кабинете Поэта раздаётся хлопок. ПЕТРУША и ТРАВКИН убегают в дверь, ведущую в кабинет.

НАТАЛИ. Полиция, убийца в моём доме!—УБЕГАЕТ В ПРОТИВОПОЛОЖНУЮ СТОРОНУ.

                Сцена 6.
                Кабинет Поэта. ТОРОПЫГИН стоит посреди комнаты с пистолетом в руках. ПОЭТ сидит на диване, обхватив руками голову. ВОРОНИН лежит на полу у окна. В руке у ВОРОНИНА тоже пистолет.

ТОРОПЫГИН.  И как же вы могли меня предать?! И что прикажите—вас тотчас застрелить?!
ПОЭТ, С ДОСАДОЙ.  Стреляйте же—всего-то час остался.
ТОРОПЫГИН.  А это почему?
ПОЭТ.  Женой отравлен я.
ТОРОПЫГИН.  А факты есть  тому?
ПОЭТ, С ДОСАДОЙ.  А вам-то что за дело? Понравилось вам просто убивать, а вот кого—не так уже и важно.
ТОРОПЫГИН.  Я за идею!
ПОЭТ.  Приказа подрывать я не давал—идею нашу этим погубили. Берлогин мёртв, народ же не восстал. Всех наших схватят, рабы продолжат спать. Вы вспомните, кем мы должны бы стать?
ТОРОПЫГИН.  Нам должно было стать колоколами, чтоб разбудить народ да к действию призвать. Но это лишь слова пустые ваши—вы до Пришествия готовили бы бунт.
ПОЭТ, С ДОСАДОЙ.  И подготовил бы—такое б разгорелось! Но вы пустили наше дело под откос.
ТОРОПЫГИН.  Ни чуть, мой друг, ни чуть. Ускорил я процесс—всем винтикам Системы должно сгинуть. Вот вы меня предали. Со мною же—и дело!
ПОЭТ, С ДОСАДОЙ.  Предатель настоящий только вы! Нас пятеро. Вы ж разбудили ос—теперь нас точно насмерть закусают, и сгинем мы с идеей той в Сибири. Я б тысячи поднял через годок, да что теперь об этом говорить?
ТОРОПЫГИН, КИВАЯ НА ВОРОНИНА.  Да, вижу, как делу вы верны. Успели всех предать?
ПОЭТ, С РАЗДРАЖЕНИЕМ.  Вас только одного и предал. Известен мне ваш род людишек мерзких—оружие в руках, и нет от вас спасенья. Той властью наслаждаетесь сполна.
ТОРОПЫГИН. О чём вы? Я не могу понять.
ПОЭТ.  Ну, как же? Того помилую, другого же убью—нет слаще того чувства превосходства. Вам не идея интересна, себя бы вам почувствовать божком. Как, славно убивать?!
ТОРОПЫГИН.  Но ни к этому ли сами призывали?!
ПОЭТ, С ЖАРОМ. Да, к этому, однако же, позднее. Я во главе лавины хотел встать, а вы—один валун лишь вниз скатили. Скажите, кто теперь продолжит наше дело?! Видна ли вам толпа с горящими глазами, что с криками «долой!», да на столицу маршем?!

             ВОРОНИН стонет. В кабинет вбегают ТРАВКИН и ПЕТРУША.

ТРАВКИН БРОСАЕТСЯ К ВОРОНИНУ.  Сейчас, друг мой, сейчас вам помогу,  -ОТКРЫВАЕТ СВОЙ ЧЕМОДАНЧИК.

ТОРОПЫГИН, ЦЕЛЯСЬ В ВОРОНИНА.  Смерть верным псам Царя!—СТРЕЛЯЕТ.
ТРАВКИН, СНОВА ЩУПАЯ ПУЛЬС ВОРОНИНУ.  Всё, вы его убили. Так что же, стало лучше жить на белом свете?
ТОРОПЫГИН, ЦЕЛЯСЬ В ТРАВКИНА.  Ни так воняет, как будто воздух свеж. А вы не жаждали б Поэта застрелить—он наше дело с лёгкостью тут предал?!
ПЕТРУША.  Ах, душегуб!—БЕЖИТ К ТОРОПЫГИНУ.

                ТОРОПЫГИН стреляет в ПЕТРУШУ. ПЕТРУША падает. ТРАВКИН бежит к слуге, проверяет пульс у ПЕТРУШИ.

ТРАВКИН.  Вы и его убили. Отныне, верно, лучше заживём?
ТОРОПЫГИН.  Тут выбор прост—один остаться должен. Я не хочу в Сибирь, а мерзкий раб хотел меня схватить. Вы видели, как господину предан? Такому вот не место в новом мире! Поставим совесть во главе угла, а «раб» да «господин» своё отжили!
ТРАВКИН.  Поставите? Вы, думаю, один.
ПОЭТ.  Один такой дурак.
ТОРОПЫГИН, С ЖАРОМ.  Да нет же, нет—нас, право, миллионы! Идея в воздухе—от Бонна до Мадрида. Вы, доктор, тотчас же Поэта застрелите—и будете в Кружке!
ТРАВКИН.  Увольте, сударь. Совсем сошли с ума!
ТОРОПЫГИН, С ЖАРОМ.  Да, болен я. Свободою пронизан я насквозь!—СТРЕЛЯЕТ В ТРАВКИНА, ПОТОМ ДВАЖДЫ СТРЕЛЯЕТ В ПОЭТА. ПОЭТ ВАЛИТСЯ НА ДИВАН. ТРАВКИН ПАДАЕТ НА ПОЛ.

ТОРОПЫГИН, ШАГАЯ ИЗ УГЛА В УГОЛ.  Скоты да лицемеры. Таким нет места в новом моём мире! Один идею предал. Воронин—тот в приспешниках Царя. Петруша так идеи и не понял. А Травкин—насмехался вдруг над ней. Так вот вам—всех в утиль! Найду себе других я компаньонов, и вместе мы рванём эту систему!
 
                В окне появляется БЕГИ-ХВАТАЙ и дважды стреляет в ТОРОПЫГИНА. ТОРОПЫГИН со стоном падает на пол. БЕГИ-ХВАТАЙ через окно влезает в кабинет, проверяет пульс у ТОРОПЫГИНА.
 
БЕГИ-ХВАТАЙ.  Маньяк убит. Ну, что же, очень славно. Теперь в Столицу мне одна дорога—там сотни вот таких же недовольных. Их всех под корень—пути иного нет!—УХОДИТ.

                Сцена 7.
                Парк. Справа входит НАТАЛИ, слева—БЕГИ-ХВАТАЙ. Встречаются у скамейки.

НАТАЛИ, ОБНИМАЯ ИНСПЕКТОРА.  Володенька, сгораю от любви я! Ну, что—всё порвано с женой? Куда  уедем—в столицу, на юга?
БЕГИ-ХВАТАЙ, В СТОРОНУ.  С тобою-то не еду никуда,  -НАТАЛИ, СУХО.  –Присядь. Хотел бы я признаться…
НАТАЛИ, С УЛЫБКОЙ ПРПЕРЫВАЯ.  Не любишь ты меня? Ну, это не секрет. Плати три сотни, да живи, как знаешь.
БЕГИ-ХВАТАЙ.  С какой же стати должен я платить?
НАТАЛИ, С УЛЫБКОЙ.  Чтоб я молчала, глупенький ты мой. А хочешь, я весь город извещу, как ты любил жену бунтовщика. Надёжен, мол, инспектор наш, иль может?... Ну, как в столице слух такой оценят?!
БЕГИ-ХВАТАЙ, ГЛУХО.  Ты  не посмеешь! Пришью тебе я дело о Кружке—и тотчас же в Сибирь!
НАТАЛИ, С УЛЫБКОЙ.  Однако же сначала будет суд, где сотня-то зевак и наберётся. Вот там я о романе расскажу. Понравится начальству твоему, что ты роман крутил с женой бунтовщика?
БЕГИ-ХВАТАЙ, ДОСТАВ ПИСТОЛЕТ.  Не смеешь ты испортить мне карьеры!
НАТАЛИ, С УЛЫБКОЙ.  Конечно же, посмею. Плати, котёнок милый, промолчу.
БЕГИ-ХВАТАЙ.  Совсем уж потеряла всякий страх! Не встанешь между мною и карьерой!—ДВАЖДЫ СТРЕЛЯЕТ В НАТАЛИ.

                НАТАЛИ падает. БЕГИ-ХВАТАЙ бросается к ней и прячет НАТАЛИ под скамейку.

БЕГИ-ХВАТАЙ, ВЫТИРАЯ ПОТ СО ЛБА.  Надеюсь, что мертва. Ишь, дамочка задумала шантаж. Час поздний—ан сегодня не найдут. Уж с утреца поеду я в столицу—зовут. Как гения такого не позвать? К обеду ближе здесь найдут её,  меня же в сём никто не заподозрит. Сыщу в столице пару я Кружков, да вздёрну тех ничтожнейших людишек—в министры выдвинут. Эх, лепота!—УХОДИТ.

Занавес.

Алексей Беляев. 2011-10-03