Пара осенних дней

Колин увидел как девушка скаменным лицом через дорогу шла мимо вывески «Ты не один» и показывала ейсредний палец. Даже не поворачиваясь к ней лицом. Просто, бессмысленно ииступленно. Думала, что в такой дождь ее выходку врядли кто заметит, есливокруг не было ни души.
Это то, что было нужно. Колин водних джинсах и домашних тапочках отскочил от окна и ринулся к входной двери,даже не потрудившись ее закрыть после себя.
Машина запищала, едва не сбивсумасшедшего перебегающего дорогу в одних джинсах и тапках под дождем. Но онадаже не повернула голову просто продолжала шагать по лужам. Колин выскочилпрямо перед ней, преграждая путь, на всякий случай раскинул по сторонам руки.Мгновение замерло, когда она едва не наткнувшись на обнаженную грудь Колина,стала медленно и грациозно поднимать опухщие веки на прекрасном лице, словно удревнеримской статуи.
Дождь лупил по обнаженной коже…Плечам, груди, лицу но он не мог даже позволить сердцу пошевельнуться, пока неувидел как ее светлые глаза засияли на фоне серых нитей дождя.
Возможно, она дае перестала бытьпохожей на девушку. В мимике не читалось удивления, раздражительности илистраха… она больше походила на инопланетное существо. Огромныераспухщие глаза на пол лица прозрачно-серого цвета. Взгляд выражалотчужденность и пустоту. Вода. Из нее вынули цветы, а потом еще вылили воду.Она, наверное, думает что теперь ни один цветок не имеет смысла помещатьвнутрь.
Сердце забилось и дождь продолжилпадать.
- Я Колин. Пожалуйстане уходи…
Она внезапно подняла на него ещебольше расширившиеся глаза, и в них как-будто промелькнуло отражение самогоГоспода-Бога. Щемящий взгляд вечной верности и она разрыдалась…
Колин до сих пор не могповерить,что она позволила привести себя в дом и теперь сидит на кухне у окошкаустремив взгляд куда-то далеко. Отпивает горячий чай.
Колин впервые в жизни чувствовалтакой прилив счастья и тепла за все свои года. Он наверное улыбался как полныйидиот. Но это впервые не имело никакого значения… Колин чувствовал на запахаппогей счастья. Он видел его. И мог прикоснуться.
Дотронулся до края капюшона наполностью промокшей вязанной кофте. Она нервно вздрогнула.
-Ее лучше снять и просушить…
Она недоверчиво поморщилась иотвернулась. Тогда Колин принес из шкафа теплую клетчатую рубаху и длинныелетние шорты, в которых летом любил гулять по берегу моря. Оставил вещи, ивышел, наконец, обратив внимание на то, что ходит в мокрых тапках и оставляетна ковре лужи.
Переодевшись, она появилась напороге кухни. Длинные мокрые волосы спали на плечи:
-Спасибо.
Голос инопланетянки былсовершенно человечным. Но неизменно грустным и безжизненным. Свои вещи онарасположила на кухонной батарее.
- Еще чаю?
Не дождавшись ответа, Колинпрошел на кухню и захлопотал над чашками.
-Я Прю.
-Пруденс?
Она только болезненно вздохнула иприсела накухонный мягкий диванчик. На сей раз две чашки были наполнены. Ипосле того как Колин переодел сухие носки, присоеденился к Пруденс и зачем-топодметил:
-Что-то я совсем подмок…
Наверное по тому что не знал чтоговорить. Она смотрела на него странным взглядом. Изучающим, не прикрытм,совершенно платоническим. Похоже, даже чай ее уже не интересовал, вглубькоторого она так всматривалась, обхватив руками предидущую чашку.
-Ну хватит,…-смущенно попросил Колин,делая глоток, и тем прикрываясьзачашкой от почти ощутимых лучей ее глаз. Он остерегался, что вся их светящаясяискренность без труда развуалирует его не простую отцовскую милость. Возможно,она наткнется на затолканое в угол сознания желание… или его неистовыйбезприциндентный восторг от ее персоны повергнет ее в страх или по крайней меренедоверие и опаску.
-Что такое?- по истечениюнекоторых мгновений спросила холодно Пруденс, словно все-таки на что-тонаткнувшись, отвела взгляд, и стала пить чай.
-Не привык к такому пристальномувниманию.
Он мог не оправдываться. Она какбудто все это время сидела здесь одна и пила чай.
- Знаешь что смешно?- вдругзаговорила она, после затянувшегося молчания котрое почти отчаяло Колина.
-Что??- он слишком явнообрадовался ее инициативе и ему стало неудобно. Но она похоже не заметила.
-Ты сказал те слова… Которых яочень ждала, что бы они спасли меня.
Пруденспоставила на стол чашку и звук получился по новому какой-то совершеннооглушительный… и похоже мгновение снова начинало замирать… Ее глаза как нельзяясно и очерченно взглянули на него, выбиваясь из общей картины. Они неслинеземное ощущение чего-то недосягаемого… Но тем не менее оно находилось такблизко… всего лишь в ней. Вернее в ее Вселенной. Необхдимо было понять ееприроду. Всене так просто как казалось.
Передглазами мелькнули огромные веки. Поднялись, и пруденс снова внимала еговзгляду.
- Те самые «пожалуйста, не уходи»…
Колин встряхнул головой:
-Что бы спасти тебя?
-Почти…Я жаждала их как дыхания от другого создания… Когдавремя вышло, я решила расстаться мо вселенской пустотой внутри меня.- онаплавно приложила свою лапку к груди с таким опасением с каким подносят жгучуюзеленку к свежей ране:
-Не возможноповерить, но вдруг ты с этими словами… Как будто что-то свыше решило разыгратьстранный каламбур со мной… Но это что-то значило и что-то, внутри моей мертвойсреды двинулось… Поэтому я пока еще здесь… Не знаю правда на долго ли…
Ее взгляд устремился кудато ввысьза окно.
********
Колин отказывался веритьуслышанному. Некий Дерек был либо сумасшедшим… Либо полным идиотом… Возможнослепцом. Слепы были как его глаза так и его душа.
Все эти несколько часов, что онипровели сидя на ковре, вплоть до того как сумерки стали сгущаться, Пруденсрассказывала о полугодичном периоде отношений с ним. Дождь продолжал тарабанитьв окно… И атмосфера становилоась все более тягостной. В этом ли быо виноватоинопланетное такое изувеченное и выброшенное существо… Или странное чувствозахвата всего его мира этим хрупким светящимся созданием… что сделалоневыносимо тягостным крестом просто слушать все ее болезненные истории о томкак он обходился с ней. Это то что чувствуешь когда доктор ведет на операциюбез анастезии твоего ребенка… или медленными порциями усыпляют твоего староголюбимого пса. Эти чувства казалось сожгут изнутри до тла. Если бы как-топрекратить это,но как? Никто не бросаетдетей что бы не страдать от их плача. А найти и убить Дерека или попытатьсявправить ему мозги… Безсмысленная затея.
Она была совершенно сумасшедшей.Но не такой как он. Она писала ему стихи, восхищалась его малейшимистранностями и видела в них неповторимые проявления священного волшебства.Встречала его на пороге работы и мчалась за ним как обезумевшая собаченка.Готовила ему изысканые блюда, и рассказывала об этом настолько между прочим какбудто это были макароны. Развешивала для него маленькие записочки на стенах,холодильнике.борасала в карман верхней одежды посланя о том как бы ей хотелосьпровести это утро в его теплых бархатых обьятиях, о том как ей сегодняприснился их общий ребенок, и он был похож на ангела, или о том как онавнезапон поняла, что если бы утром проснувшись, не застала его рядом, то несмогла бы дышать от боли… На его работе был пожилой консьерж, с которым онадоговаривалась, что бы тот передавал Дереку свежий букет маргариток, по егоприходу на работу… Она могла не спать ночью, а просто наблюдать и молиться занего в полутемной комнате, если за день ему не удавалось уделять ей внимания…Иона безумно скучала по нему, даже кода он был рядом. Она понимаала что онскорее всего уставал. Никогда не жаловалась на его не редкие походы с друзьями…и подругами в разные шумные места с музыкой, табаком и алкоголем. Просто потому,что она бы никогда не занималась ничем что огорчило бы Дерека, а такоеволшебное создание как он – подавно. И страх и неуверенность отпускали. Дереквсе делает правильно. Все эти одинокие вечера посвещалисьблагородному делу –увековечиваниючарующего образа Дерека.Стихи… Картины. Она знала как превращать темные, шорхающие по углам сознаниямысли во что-то светлое и сияющее. Этот незамысловатый способ всегда спасал. Апотом она с нетерпением ждала его утреннего возвращения, чтобы вручить творениевдохновителю прямо по его возвращению. В то время как он скрыто раздражался,говорил «Спасибо.Красиво.» и ложился спать, сметая с кровати наброкси…
Но вдохновение исчерпывалось,когда вдохновитель все чаще и чаще стал напоминать обезчувствивщееся поотношению к ней существо. Неделями, теперь, холсты оставались пустыми, илиотложенными с пару-тройкой линиями… или просто изорваными… Когда Дерек за 24часа мог так и не вернуться домой. А вернуться потом. Сказать, что ничего непроисходит, покушать приготовленные дома суши и лечь спать.
Проснуться, уйти на работу… потомвернуться,болтать вечер по телефону с подругами женского пола… пруденсстарательно прислушивалась. Нет, никаких подтекстов или флирта. Исключительнообщение по интересам. Затем немой поцелуй в нос, и он отворачивался к стенке в постели.
Приближалась годовщина. Шестьмесяццев как она попала в сказочный мир. Круглая дата.Утром этого дня онапыталсь вспомнить какой ее жизнь была до встречи с Дереком. Но это оказалосьстранным занятием, сопровождаемое какими-то протестующими мыслями. Казалось ивспоминать об этом было предательством. Прошлое было пустым. Безжизненным,черно-белым, безэмоцианальным. Все во что она как в мягкую игрушку вату,пыталась набить смысл, и поверить в него, окружало ее повседневноесуществование, и печалило похоже даже воздух, которым она дышала. Но все это неказалось на столько страшным. Ведь она будто предвкушала шестым чувством,появление чего-то настолько значимого, что сможет осветить весь ее угрюмый мир…
А теперь это невероятно значимоебыло рядом. Она уже знала кто это.И оназнала на что был способен свет, которыйпотихоньку, но неизменно угасал. И теперь она предвкушала уже что-тосовершенно другое…
Становилось так страшно простостоять по середине пустой комнаты, что хотелось кричать, выбегать и бросаться вобьятия соседей,и у них на плече плакать. Самым страшным было в некоторыемоменты неожиданно «просыпаться» и осознавать что стабильно пустая квартиратеперь ее реальность. И что так же будет завтра. И послезавтра. Что появленияДерека в собственной квартире превратились из повседневного проживания в визитывежливости. Хотелось расшибить себе голову об дверной косяк, что бы перстатьпринимать участие в похоронах всего того чем она дышала и жила… Своегосказочного мира. Даже тем что молчала когда он взвращался, или спокойным тономспрашивала: «Что происходит?», «Что я не правильно делаю?»…Она кидала горсткиповерх гроба…Принимая его отчужденное: «Ничего. Я просто… Сейчас такой период…»
Дверь за ним захлопывалась, аонаизо всех сил пыталась выдавливатьизсебя самые надрывные как в последний раз стихи любви, что бы ими с размахупроломить бетонную стену безразличия, остановить угасание,обратив их в стаканбензина, распалить костер… Она занала Дерека. Он далек от бездушия. Чуткийчеловек. С ним действительно что-то происходит, но она поможет ему вспомнить…ее душевная агония просто не может остаться безрезультатной.
Но единственный результат которыйбыл достигнут этими стараниями – кровь из носа и частое головукрежение. А Дерекустало пробежал по листу глазами, сказал: «Спасибо, солнце, не грусти я скоровернусь»…Затем его не было двое суток.
Первые Пруденс провела в гостях усоседской алкашки, к которой заявилась с двумя бутылками водки, что бы не сойтис ума. Она слушала безсмысленную болтовню и молча пила из железной кружкипаленку, на что Жанна ей кричала: «Коль молчишь, так хоть закусывай, шальная!». Яд алкоголя едва позволял дышать, но глубоко в сознании теплилась мысль:«Прийдет Дерек. Увидит меня. Спасет. И все станет как раньше.»
Но Дерек в тот день так и невенулся. Что словно кувалдой, оглушило ее по голове, и проснулась она в жуткомпохмелье ночью на вторые сутки. Судорожно огляделась, но поняла , что Дерек невозвращался. Все было на своих местах. На часах было 2 ночи. Уже два часа какдлиться день годовщины. Снова наступило пробуждение. Она одна в этой проклятойквартире служившей теперь коробкой для ожидания Дерека, из которой она никак немогла выбораться. Отчетливо понимала, что все катится к чертям. Раньше его небыло сутки и он возвращался,а теперьего не будет как минимум по двое… А через пару недель по несколько дней…Сегодня их годовщина. Он вернется и скажет что все будет хорошо.
Тогда не помня себя Пруденссхватила лист бумаги и стала болезненно сотрясаяясь от порывов, писать все чторазьедало ее душу и нутро так долго, оставляя внутри лишь безконечную пустоту…
Но теперь это были не немыслимыевоздушные замки из безконечной любви к Дереку, а такие отвратительные и горькиеслова, но удивительно точно переносящие в ту воспаленную предсмертнымитерзаниями среду, что поселилась теперь в ней навеки. По глазам текли слезы, ноона уже не переживала, что промочит или помнет уголок письма.
Когда она закончила то простосидела поджав под сбя ногина диван, и ждала возращения Дерека.
К утру он так и не вернулся. Оноткрыл дверь ключом после полудня. Пруденс уже была одета в свою старую кофту скапюшоном, потому что с утра на улице пустился неймоверный ливень.
Она тихо наблюдала задолгожданным гостем. Не решалась отдавать ему записку сразу, не вольно давалаему последний шанс. Он бродил по квартире совершенно бодрый. Где-то он не плоховыспался, и недоуменный тишиной про между прочим спрашивал, что у нее снастроением,в то время как шарился по кастрюлям, и недоумевая куда же подевалосьих содержимое. Но похоже совесть не позволило ему что-то спросить по этомуповоду. Тогда он уставился на нее хмурясь, с небольшим недоумением, чем отстранного вида жучка, сказал: «Ты что-то неважно выглядишь…Может поспи, а ясхожу поем чего-то в кафешке?». Он зевнул.
-Какой сегодня день? – вдругзаговорила она так, каким тоном еще никогда не разговаривала с ним.
- Что?...- протянул он,всматриваясь его ли это девушка, затем будто что-то вспомнив, выпрямился-Прости… Я подзабыл…
Он выглядел раскаившимся, нотеперь уже ничего не могло остановить Пруденс, что бы отдать дереку письмо:
- Поздравляю.
Она наблюдала за тем, как онменялся в лице все те 15 минут, что читал длинное послание. Он был озлоблен,обезкуражен, разбит, растоптан и унижен… В конце читалось неподдельноесожаление. Как Пруденс в одном лице исполнила акт расстрела его собственнойматери. Щемила боль, тоска и утрата, а также ненависть и озлобленность.
Они смотрели друг на друга ещенесколько мгновений… Пруденс ждала… эти слова… Они могли дать ей шанс… Поверитьхотя бы во что-то… Оправдать его… Но он молчал. Тогда она поспешно приоткрылавходную дверь и вышла. Никто не бросился вдогонку.
-Примерно так. – закончилаПруденс.
Она не видела в темноте лицаколина и что с ним творилось, но он вдруг схватил ее руку в свои цепкиеразгаряченные ладони. Затем немедленно отпустил, поерзал в темноте. А потомзажегся свет. Он клацнул выключателем и большая хрустальная люстра загорелась.Колин часто моргал и всячески пытался увернуться от пронзительного взглядаПруденс.
-Ты любишь свечи? – вдруг сталкак-то совершенно весело интересоваться он, закрывая тяжелые бардовые шторы наокнах. Возможно, он притворялся и играл в свой позитив, но Пруденс не моглавынести приговор абсолютно не зная Колина.
-Люблю. – честно ответила она- Ия часто зажигала их, когда лил дождь.
-Чтож, я похоже делаю этовпервые. – Колин появился на пороге комнаты с пятью длинными свечами, изьятымиоткуда-то из коридора.
-Тебе должно понравится. – онаулыбнулась, и принялась помогать со спичками.
Она улыбнулась. Это была самаяпрекрасная и вдохновенная улыбка на свете. Ее инопланетные черты сталипотихоньку расслабляться и переставали создавать такое шокирующее впечатление.Если бы он только знал что от улыбки под ее огромными глазами появятся такиемиленькие складочки, а на одной из щечек ямочка… Он бы притащил вагон этихсвечей прямо в квартиру, только бы подольше задержать это прелестное выражениена ее детском личике. Так улыбается самый милый и волшебный ребенок в мире.Который на раз может превратиться в цветочек.
Улыбка свяла и она непонятносмотрела на колина с коробком спичек в руках, давно готовая зажигать свечи.
Колин заторопился и погасил свет.Спичка чиркнула и первая свеча уже пылала домашним уютным свечением. Теперьглаза инопланетянки светились впятеро ярче, ведь в них теперь отражалось пятьхаотично расставленных по комнате огоньков. На лице отпечатались спокойствие ирадостный уют.
- Но это еще не все! – Колинсбегал на кухню и вернулся с бутылкой, наполненной золотой жидкостью.- Вкуснаядорогая вещь. Ее подарил мне один старый друг, но я все не мог найти поводаоткрыть ее.
Белое ароматное вино наполнилопростенькие бокалы. Жидкость играла и искрилась в отражении свечей неподдельнымзолотом, казалось бросала лучики на уже не такое холодное лицоинопланетянки.похоже, она была довольна. В глазах, наконец,поселилосьспокойствие.
-За инопланетные цивилизации! –после некой паузы поднял бокал Колин. Пруденс скептически подняла уголок рта:
-Ты увлекаешся НЛО?
-Мне все равно на существованиеНЛО. Хочу выпить за таких как ты. Даже если кто-то считает, что вы летаете натарелках, а кто-то что вам место в психбольнице.
Колин был убедителен, но егослова хоть и проникли внутрь,нельзя было сказать что привнесли радость иливосторг. Глаза просто наполнились благодарной грустью, и сильнее положенногозаблестели. Бокалы звякнули. Вкус действительно оказался изысканно-медовым.Приятное ароматное тепло спускалось вниз и расстекалось по всему телу.
-Мне нравится. – короткоконстатировала она, делая неспешные глотки и прикрывая глаза.
Затем осмотревшись заговорила:
-Это же истинный романтическийвечер…?
У колина вдруг внутри все воцепенении сжалось. Глаза забегали от свечки к свечке, от искрящейся бутылки, кнеказистой кровати, от задернутых штор на Пруденс.Черт! почему в квартире былатолько одна комната?! Но продолжая глядеть на нее, параллельно метаясь в своихиспуганных мыслях, Колин вдруг удивленно осознал – ничто такое ее не пугало.Просто ровно расслабленно смотрит. Похоже не подозревает его в нечистыхнамерениях.
Колин облегченно вздохнул:
- Прости, в квартире всего однакомната… Ивсе это наверное выглядит пошло, или как наглое непрекрытоесоблазнение, но…
Пруденс снова улыбнулась однимуголком рта, но теперь более тепло:
-Это выглядит всего навсего какмилость Божья. Просто спасение. – она отпила вина- Поверь, что мы,инопланетяне,немедленно уличили бы тебя в грязных помыслах, если бы таковыимелись.
Камень с души слетел. Колинвдохнул легкость, и откинулся на боковину стоящего рядом кресла. Пруденссделала тоже, но точкой опоры послужил шифонер.онистранно глядели друг на друга. Пруденс врасслабленной удовлетворенности,а Колин безстрашно. Так было гораздо ближе ипо-домашнему.
- Где твои родители? Почему неушла сразу к ним?
-Они далеко. В соседней стране. Япокинула родину чтобы жить здесь, и почему-то не хочу обратно…
-Нравится здесь?
Пруденс отрицательно покачалаголовой и отпила вина:
- Просто с некоторых пор, и этотгород не моя родина, и тот что был ею, со вроеменем остыл… Даже если бы явернулась обратно -я просто приехала быв очередной чужой город…Какая разница…
-С родителями не очень близкиеотношения?
Она снова отрицательно покачалаголовой и протянула пустой бокал:
-Пора повторить.
Колин залпом допил остаток, изаботливо наполнил бокалы. Пруденс подняла свой первой:
-За человека неустанно задающеговопросы.
Колин чуть не подавился.Вот черт, достал ее.
Она продолжила:
-При том что в свой адрес за всеэто время не получил ни одного. Какая редкость. – бокалы дзынкнули, и Пруденсотпив, еще раз зачем-то поднесла бокал вверх и кивнула на Колина.
Она была так расслаблена ибезпристрастна, что об утомлении от его вопросов думать не приходилось. Онапохоже даже улыбалась левым уголком губ. В голову лезло что угодно от -При том что в свой адрес за всеэто время не получил ни одного. Какая редкость. – бокалы дзынкнули, и Пруденсотпив, еще раз зачем-то поднесла бокал вверх и кивнула на Колина.
Она была так расслаблена ибезпристрастна, что об утомлении от его вопросов думать не приходилось. Онапохоже даже улыбалась левым уголком губ. В голову лезло что угодно отвосхищения до насмешки.
-Для тебя разве это привычно? –Пруденс не выдержала отсутсвия комментариев со стороны Колина. Она явнооживилась на втором бокале.
-Для меня все давно привычно. Какодиночество так и бурное веселье в компании моих не многочисленных, нонастоящих друзей. Но сегодняшний день… Какой-тосумасшедший…Ты же не думаеш что я вот так во время каждого дождя домойпрохожжих приглашаю?- он улыбался.
-Не знаю. – вот ответ улыбнуласьона- Я вот, собак бродячих почти каждый день домой покормить водила.

(Продолжить)
-Весь сегодняшний день охвачен каким-то странным дурманом… И кто знаетпочему, я чувствую себя совершенно органично. И это странное настольгическоепослевкусие… Как будто мы вот так когда-то пили вино на твоей планете… Иэтобыло каким-то самым глобальным моментом во Вселенной… просто спокойствие иуверенность в том что наконец все идет правильно.
Наконец-то ее глаза засиялирадостью. Слова растрогали но она не знала, что сказать, потому приложилась кбокалу, и решительно попыталась встать на ноги. Но так резво это у нее невышло. Пару раз покочнувшись, Пруденс выпрямилась. Ее босые беленькие ножки,которые она все это время поджимала, оказались невероятно умилительными в светесвечей:
-Пойдем, посмотрим на какойпланете это было?
Она улыбалась. Снова такискренне. Колин расстерянно посмотрел в сторону зашторенных окон, затем снована нее. Она подтверждая его догадку закивала.
-Но там льет дождь, и это нелоджия, а балкон…
Пруднес еще энергичнее закивала,и прытко переступив свечи, двумя движениями раскинула шторы по бокам. Стеклодействительно было все в потеках и по нему тарабанили капли. Холодная темнотаснаружи перестала пугать Пруденс. Колин уже пробирался за ней сквозь свечи. Нотут она что-то вспомнила и прытко метнулась за бутылкой, наполненной уже натреть, и обратно.
Колин осторожно приоткрылбалконную дверь, и нехотя просунул лицо в образовавшуюся щель. Дождь неунимался. На пустом старом балконе уе образовались небольшие лужицы. Повеялслабый ветерок и капли тут же коснулись лица, а свечи задрожали. Приятнаявечерняя свежетсь.
Пруденс хихикнула и вытолкнулавздрогнувшего от неожиданности Колина. И сама разво выпрыгнула за ним,захлопнув двери. Колин обхватил себя руками морщась от попадавших на лицо и нетак давно высохщие волосы, капель. Белая майка тоже стала постепеннопокрываться мокрыми пятнышками. Колину повезло, что он был в тапках, в то времякак Пруденс довольно запрыгала босыми ножками в одной из небольших лужиц, вкоторую сразу угодила.
-Ты не простудишься? -с опаской спросил Колин – Может быть все-такитапки?
-А?...- она вздрогнула о чем-тозадумавшись- Нет, нет , спасибо.
Пруденс вдруг лучезарнозаулыбалась и сделав пару танцевальных виляющих движений бедрами и ногами(что-то из оперы танца маленьких утят), напомнила:
-Пей, если только не любишьразбавлять вино дождевой водой.
Она указала рукой с бокалом наего руку, и Колин обратил внимание, что капли действительно заливаются внутрь.Пруденс допила залпом, и глотая перемялась на ногах. Мило, наверное так большевлезло. Колин улыбнулся и закончил со своим вином также.
Она снова помокрела. Волося так ине успев толком высохнуть опять свисали мокрыми полосочками по плечи. Рубашканекогда так пышно сидевшая наее теле, теперь обвисала и прилипала. Тожекасалось шорт и мокрых белых ножек. Но лицо как-будто стало счастливее иприобрело эмоции. Щечки порозовели.
Колин поднял взгляд вверх. Небобыло затянуто серым непроглядным пухом. Даже Луну невозможно было отыскать. Иот этого вокруг казалось еще темнее. Светились только многочисленные окошкимногоэтажек. Но как-то совершенно не утешающе. Печально.
- Не видно ни той самой, никакой- либо другой планеты. – он для достоверности еще раз перегнулся ивгляделся в небо, подставив лицо под капли.
- Не мудрено. –усмехнуласьпруденс, и отпила из горла бутылки- Дождь ведь все-таки.
Она протянула ее Колину. Онулыбнулся:
-Зачем же ты тогда меня вытащила?
Он тоже отпил.
Пруденс пожала плечами иподставила руки – свободную и с бокалом под дождь:
-Не знаю…что бы ты вот так пилвино под дождем… Одной ногой в темноте и холоде, а другой в тепле и уюте.Просто я это люблю. – она задумчиво следила за тем как вода по одной рукепросачиваласьи стекала, а Пруденс нежно перебирала капельки пальчиками. Вовторой руке был стаканообразный бокал и в него уже успело насабираться немноговоды.
- Оставайся здесь… - совершенноровно и спокойно произнес Колин. Пруденс с интересом повернула голову к нему,желая удостовериться правильно ли она поняла. Он не моргая смотрел на нее.Теперь как-то по иному. Будто перестао чего-то побаиваться и принялрасслабленное положение. Да, речь шла не о балконе. Она потянулась за бутылкой.Отпив, Колин передал ее. Осталось совсем на дне, и Пруденс допила все одниммахом.
-Тихо как-то…- она прислушиваласьк чему-то кроме шума дождя.
-Район не людный, да и поздноуже.
-Вот и замечательно!- вдругобрадовалась и зашвырнула бутылку в сторону темных кустов. Как толькопослышался пронизывающий звук бьющегося стекла, Пруденс заулыбалась изапрыгала.
У Колина вырвалась улыбка:
-Ты что делаешь?- он перегнулсячерез балкон, чтобы понять куда улетела бутылка.
Она не ответила, атолько веселовынула из его руки стакан.
-Это тоже туда?-настороженноспросил Колин.
Пруденс коварно улыбнулась,ипоставила их на балконную перегородку, через которую так любил перегинтаься Колин.Донышко слегка превышало в диаметре ширину перегородки.
-Нет, это нам коктейль на завтра.
Она засмеялась,и взяв его за рукуповела обратно в квартиру. Балконная дверь плотно закрылась за ними. Два мокрыхсоздания оказались в безопасности тепле и уюте.Одно инопланетное с земнымизамашками, а другое земное с замашками инопланетного. Смотрели то друг надруга, то на дождь за окном, от которого н ерешались отойти.
-Не бойся. – совершенно поземному прошептала инопланетянка, и подступив к нему, обхватила его лицо своимилапками, и прильнула к нему с поцелуем. Земное чуть не умерло. Разволновалось итонуло в него удовольствия. Но все-таки насладиться не смогло, оторвалось, ноиз обьятий выпустить инопланетное так и не решилось:
-Прости, я не имел ввиду это… Тыне обязана… Мы можем…
Тон постепенно сьехал нажалобный, так как хоть он и являлся невероятно совестливым и хорошим земнымсозданием, он осознавал какое дивное действо предлагал прекратить… Но ненавредить инопланетному существу стало первой и самой главной целью.
На что инопланетянка склонилаголову на бок, странно улыбнулась, и кажеться глаза заблестели сильнееобычного. Она нежно как мать провела своей лапкой по его мокрым волосам, иприльнула к нему еще с большим жаром.
Земное существо…Это всего лишьземное существо просто не в силах устоять перед такой лавиной инопланетногожара… Оно избавилось от последних оков здравого смысла, и со всей сдержаннойсилы ринулось на встречу инопланетному.
Земное сошло с ума от счастья инетерпения. Стало в охапку сгребать небольшое инопланетянское тельце. Совсемнепристойно захватывать поцелуями ее рот, шею такими страстными и глубокимиприкосновениями губ и языка, что казалось, тонкая инопланетная толи кожица,толи оболочка, вот вот не выдержит и порвется. Руками разрывало пуговицы на еерубашке. С первого раза не вышло. Тогда он свирепо дернул рубаху во второй раз,и пуговички посыпались на пол. Гладкое и скользкое инопланетное тело выгнулосьпод жадными горячими земными руками. Земное не могло отвести взгляда от совершенногруди в белом бюстгальтере. Руки скользили по мокрому животику, будто все нерешаясь приступить выше.
Когда инопланетянка в нетерпениии забвении запрокинула голову назад и закрыла глаза, грузно и часто дыша,земное существо сорвалось, и подхватив ее изнеможенное тельце, заботливоуместило его на кровати. На удивление быстро и технично избавило от всейодежды… И совершенно не помня себя от счастья, оно заботливо и страстноприникало к каждому участку ее тела. Оно пахло восхитительно – дождем и цветами.На ощупь оно стало даже мокрее и глаже. Вкус ее тела напоминал холоднуюзагадочную пьянящую смемь. А изгибалось и выгибалось оно в в пояснице, груди идругих местах так, что это нужно было отнести к видам искусства. Ему стоилолишь поднести руку, как оно будто ощущая аурой, ее приблежение, стремительновыгибалось навстречу… Охваченный дикой страстью, он со всех сил прижалинопланетянку к себе.
Колин больше не мог ждать,находясь сверху этого сверхьестественно желанного существа. Ощущая его своимизнеможенным телом.
*************
Утро забралось на третий этажбалкона сдвумя бокалами, наполненными дождевой водой. Оно умостилось на окошкене решаясь тревожить двух слзданий мирон забывшихся в царстве счастливого сна,поэтому предпочло свежую серость, встающему солнцу.
Этот парень вчера проронил слезусчастья. Около трех ночи. Когда их неистовые желания друг друга были хотьнемного утолены. Сколько раз оно,утро, посещало его? Если подсчитать,то 8912раз. Сегодня 8913 раз. И до этого никогда оно не думало, что узнает о том, чтоэтот малый, пролил слезу счастья. Все предидущие разы он казался такимзадумчивым и отрешенным. Его не пронимало утро ни в его солнечном убранстве, нив туманном, ни в дождливом… А потом когда он подрос, то утро совсемразочаровалось в нем. Он стал всем своимвидом, и громкими словами проклинать свое пробуждение. Тогда утро захлестнулаоббида, и оно больше никогда не заглядывало к этому парню лично. Лишь бросало вего сторону пару бракованных лучиков. Как делало это со всеми обидчиками, наотрез отказывавшихся ценить приход новго дня. Они просто не верили в него. Вновый день.
Откровенно говоря, утро ненадеялось, что ткие невежественные люди , как этот, когда-нибудь изменяться илипокаяться. Оно просто отметало их ко втроросортным. Но сегодня оно немедленноприбыло на балкон этого человечка, только учуяло внутри его полусонногосознания благодарности Богу, Вселенной, Судьбе, и наконец, прекрасму утру! Надоже! Прекрасному! Утро улыбнулось осенним лучиком солнца, который настойчивопощикотил Колина по щеке. Он сонно покривился, и едва избавившись от полудремы,открыл глаза. Паника. Глаза забегали, а руки задвигались по кровати – глубокийрасслабленный вздох – нет, нет, она не сон. Вот же эта прелесть – так сладковтягивает через носик воздух. Губки надуты, а на лице очень важное задумчивоевыражение. Совсем как дитя. Она свернулась словно кошечка, и только теплымбочком прижалась к Колину. Волосы наконецто высохли, и вольными линиямиразметались по подушке. С закрытыми глазами и спящая она уже не походила наинопланетянку. Колин не мог сдержать улыбки, и прильнув к обнаженным сахарным плечикам,он поцеловал ее в бархатную щечку. Она выглядела такой спокойной и безмятежной…Колинсловно утопал в счастье вдруг свалившемся на него за все 24 года. Можно былоуже не в шутку подумать что у судьбы были просто проблемы на таможнес доставкойсчастья. А теперь вот оно. Заполнило весь мир вокруг, и простого воздуха уже неосталось.
Утро наслаждалось. Улыбалось,взглядывалось. Но вот что-то отвратительное рассекло маленькое счастливоекоролевство на осколочки. Утро испуганно вздрогнуло и спрыгнуло вниз с балкона.
Колин вздрогнул. Кто мог звонитьв дверь в такую рань? Даже Виктор самый сумасбродный из всей компании… Нет онвсе-таки может. Но звонит совершенно по-другому. Колин поспешно выбрался изкровати в поисках джинсов. Но осознав что с этим так быстро не справиться,выбежал в коридорк двери прошептал «Минутку», что бы тот кого принесло невздумал повторно звонить и будить Пруденс. Наконец Колин обнаружил их убалконной двери, и стал быстро их натягивать. Но тот кто пришел по всейвидимости напрочь решил позабыть все приличия и нормы, стал неумолимо давить нанесчастный дверной звонок и колотить в дверь.
-Черт! – вырвалось у Колина, и онв расстегнутых джинсах побежал в коридор, думая только о том что он не долженбросаться на человека только по тому что тот трезвонит в дверь. Колин плотно итихо прикрыл дверь в комнату, хотя уже слышал что Пруденс заерзалась слишкомактивно для спящей.
Колин злобно отворил дверь. Напороге стоял он. Колин сразу признал его, хотя до этого, ни разу его не видел.Измученный. Только уход инопланетного дива может поселить на лицо человекатакое отчаяние и страх. Первым делом внутри затеплилось торжествующее чувствоот того, что этот слепец теперь отгребает сполна за все свое малодушие… Но стечением замедлившихся мгновений, Колин заметил, что его злоба просторассеивается. Чем больше он вглядывался в некогда в статное, красивое,загадочное лицо, а нынче беспомощное и измучанное, тем ближе к сердцу доходиластрашная участь на вид вполне не глупого человека.
- Я знаю, она здесь…
Голос звучал надрывно. Умоляюще иугрожающе одновременно. Похоже, что он умолял не доводить его до того, что быон показывал на что сейчас способен, для того что бы приблизиться к ней.
Колин открыл рот чтобы подуматьчто сказать. Например : «Подожди пару недель и не приходи никогда…», «Мне жальтвою горемычную глупость…», «Она полюбила меня. И останется здесь.»… Но вдругсильный толчек сбил его с ног, и Дерек пролетел мимо него в комнату.
Его черный плащ виднелся вдверном проеме. Застыл неподвижно.
Колин вдруг смекнул, что Пруденсможет угрожать опасность, и немедленно вскочив на ноги, следом наткнувшись нанатянутое как струна тело Дерека. Гробовая тишина. Только тяжелое дыханиеКолина ее нарушало.
Пруденс спрятала нагое тело пододеяло, сев в кровати, она натянула его до самых глаз. Он видел отрешеннуюинопланетянку, страстную инопланетянку, расслабленную… Но такой несчастнойинопланетянки он не видел. Сердце закололо. Ее огромные глаза дрожали, а бровиисказились в эмоции ужаса. Она не моргала и так недвижно смотрела на Дерека.
Только теперь в комнате, где былодостаточно света можно было рассмотреть этого человека. Инопланетянка влюбиласьв него с первого взгляда вне всякого сомнения. Он просто излучал внешнекакие-то непривычные флюиды. Нет, не инопланетного существа… Но чего-то неменее значимого. Как будто роль обычного предателя или просто откровеннойсволочи была ему совершенно не в пору.
Это почему-то заставило всевнутринние механизмы похолодится. Особенно когда он замер в этом безмолвии. Стоитподыхает от боли, безсилия и шока. Любуется своим творением. И не впадает вистерику. Колин с ужасом подумал, что сам врядли бы когда-нибудь выдержал такоеосознание, но сразу же утешился тем, что никогда бы не довел до такого. И тутон со своим едва ли дрогнувшим голосом:
-Прошу тебя… Пойдем домой…
На лбу лишь проскочила горестнаяскладочка над левой бровью. Глаза твердо и умоляюще смотрели на нее в полномоцепенении словно ожидая вердикт.
Черт! Почему бы ему былоне оказаться этим самым отвратительным скотомкоторый пришел бы сюда, что бы отметелить ее, или потащить за руку куда-нибудь,или оскорбить!.... Тогда бы Колин едва заприметив это, с привеликим облегчениемпочесал бы свой кулак об его безсовестную физиономию… Выставил бы его за дверь,а Пруденс окончательно убедилась бы в том, как ей повезло повстречать Колина… Ивот так постепенно и очищенно началась бы новая жизнь… Похожая на грезы… Рукаоб руку с цветочком, который бы он заслонял от малейшего дуновения ветра илидождя,а только подносил бы к ласковым лучам солнца, пьянясь его инопланетнымароматом до конца своих дней…
Но Пруденс уже горестноразливалась стекающими безмолвными ручьями из двух серых прозрачных озер на еелице которые теперьрасширились до неузнаваемых размеров. Она снова превратиласьв ту бедняжку, какой он вчера завел ее в свой дом.
Какое необьяснимое влияние…Возможно теперь Колин стал понимать почему Дерек вынес признание своихавторских руин.
И с каждой деталью изменяющейся впространтсве теперь становилось не по себе Колину… Тело стало холодеть ещебольше, а руки и ноги неметь.
Да, этот сукин сын расскаивался. Иэто было видно даже Колину, который заискивал в его поведении что-то, что моглалогически завершить все то отвратительное отношение коим он пытал Пруденс. А ещеэтот сукин сын смотрел на свою голую инопланетянку которая еще не успелавыбраться из обьятий чужого мужчины. И звал ее домой. С видом преданного пса.
Черт, заблуждение какое-то… Длячего ему требовалось вытерать все это время об нее ноги, что бы потом послеизмены с ее стороны принять ее? Что за бред? Внутри все вскипело, Колинотчаянно потер руками лицо и голову, грузно выдыхая, пытаясь не сойти с ума ине убить на месте этого гребанного сукина сына.
Ярость. Этот несуразныйпотерянный в своих желаниях козел, притащился сюда и без особого трудавот так уведет самое светлое существо наземле что бы погубить его…
Колин ринулся как животное всторону Дерека и мертвой хваткой вцепился в его плащь, едва не размазав его постене:
-Ты чертов сукин сын, где ты былкогда она шла делать что-то с собой???!!!... Где ты, урод, был когда…
Пруденс закричала, заплакалаотчаянно, прикрыв голову руками, стала скулить как маленький раненый щенок, ираскачиваться из стороны в сторону.
Ярость словно затушили водой изведра.
- А теперь ты просто так приходишьсюда…- от последней фразы Колин удержаться не смог, но медленно отпустилДерека.
Тот смотрелна него странным взглядом. В нем не былостраха, ярости или еще чего-нибудь, атолько неподдельное удивление… Видимо онне ожидал от персоны Колина ничего большего чем случайного кабеля,воспользовавшегося слабостью девушки. И теперь он был озадачен.
Пруденс плакала.
Колин безсильно опустился накресло, уронив голову на руки. Ему уже не зхотелось видеть ничего изпроисходящего, просто отключиться как сожно на дольше.
-Жди меня внизу. – послышалось втемноте.
Колин отказывался верить. Отказывалсяподнимать голову и проверять, правда ли это сказала Пруденс. Грузные шагиудалились из квартиры. Дерек пошел ждать как после всего того дерьма что оннатворил, она снова просто так сейчас спуститься к нему и пойдет к ним домойготовить чертовы суши…! После того как она чуть по глупости не сделала что-то ссобой!... Да эта парочка просто в равной степени больная на голову!...
Колин отчаянно до боли зажмурилглаза и качал головой. Нет, он отказывался верить. Безсилие и безнадега сталиего королями. Из глаз вырвалось что-то мокрое…
Нет смысла казнить их… Атемболеепрелестное светлое существо… Он с самого начала знал что так и будет, когдаДерек пришел сюда. И почему-то не остановил его. Толи по тому что где-то внутриподсознательно желал лучшего для Пруденс. Толи потому что хотел рискнуть ивдруг услышать, что она не желает видеть своего Дерека, по тому что поняла завчера какими могут быть отношения… Какая глупая самоуверенность… Почем-то намгоновение ему казалось чтоинопланетянка так же прониклась им как он ею с самого начала… Толи потому что он понимал, что даже если бы она осталась бы сегдня, то ушла бы черезнеделю… Просто по тому что там еще история не закончена. И она не будетзакончена пока эти двое сумасшедших любят друг друга. Она- по тому что прощаетему все и вся, а он – по тому чтолюбит ее коряво, неумело и эгоистично… Так илииначе, но пока разорвать их взрывоопасные отношения подсилу было только смерти.
Все что оставалось – это время. Возможночерез три дня или три года Пруденс вдруг поймет, что сделала не правильныйвыбор, уходя сегодня. Или этот чертов Дерек сбежит с какой-нибудь такой женеадекватной шлюхой… И пусть тогда разбитая и снова просвященная в своемнеправильном выборе, она прийде т к нему… Адрес она прекрасно знает. И прекраснознает что тут всегда ее будет ждать спасение.- Колин…Колин…Перестань. – мягкиелапки нежно отводили руки Колина от его лица. По ним стекало что-то мокрое.
Он поддался и отвел их. На него смотрелибездонные инопланетянские глаза со всей нежностью и признанием. Она сидела наполу в его ногах уже совсем одетая. Ее глазенки были снова наполненынеописуемой грустью и тоской… все таже щемящая верность. Черт, он просто не могсопротивляться. Лучше бы ему было не смотреть на нее.
Пруденс прильнула к нему детскимикрепкими обьятьями и расплакалась. Колин со всех сил прижал ее преданное тельцек себе. Низачто бы не отпускать ее… Но никогда бы держать ее против ее воли. Волшебныйзапах…сейчас расстает… Чарующие прикосновения… Самые родные в этом мире… Ихтоже вот-вот не станет.
Она подняла на него глаза:
-Я просто не могу остаться…Сейчас…
Она еще больше зарыдала иуткнулась личиком в его плечо.

(Продолжить)
Колин стал успокаивающе гладитьсвою малышку по голове:
-Тише-тише…Перестань Если бы я непонимал этого, то никогда бы тебя не отпустил…
Не удержался и поцеловал ее втемячко. Пруденс еще крепче сжала его в обьятиях и стала покрывать его шеюкороткими мелкими поцелуями и жадно вдыхать его запах.
Затем оторвалась и вопросительнозаглянула ему в глаза с некой опаской. Он в них уже давно цариланостальгическая грусть. Пруденс прильнула к его губам с самым нежным поцелуемво Вселенной. Колин вдруг вспомнил как в детстве ловил губами снежинки летящиес неба, и думал что это чувство ему что-то напоминает.теперь он понял что. И чтовсе эти ощущения дежавю не спроста. Теперь он был уверен – они еще встретятся…
В душе проступил лучик солнца. Будтоутро улыбнулось ему.
Когда они наконец отстранились,Пруднес с опасением встретила улыбку на его лице.
-Не бойся. – он увереннопоцеловал ее в лоб.-Все будет хорошо.
Пруденс завершающе крепко еще разприжалась к нему.
-Не важно что. И не важно как. Иликогда. Мы с тобой еще встретимся… -такмягко и успокаивающе говорил он – Ведь помнишь, мы с тобой еще не отыскалинашупланету?
Она закивала и заулыбалась сквозьслезы еще больше вжимаясь в Колина.
-Запомни. Что бы у тебя нипроизошло. Здесь тебя всегда жду я. Каждый день живу надеждой на то что тыпоявишся на моем пороге… Для того что бы остаться навсегда, или поздравить меняс днем рождения…
Он снова заставил ее улыбнуться:
-А когда у тебя день рождения?
-Сегодня…
Она накрыла лицо руками и сновазаскулила.
-Я знаю. Ты прийдешь. А сегодня,я напьюсь с друзьями. Буду смеятьсясними, и думать о том какой счастливый подарок мне приподнесла судьба на мое 25летие- я встретил тебяи ты подарила мне надежду. Я счастлив от одного осознаниятого, что ты есть. И я тебя еще увижу.
-…Колин…- она безсильно прильнулак нему – Я сейчас не могу никуда уйти.
-Это будет не правильно.-спокойнопроговорил он вытерая с ее щек остатки мокрых пятен.-Лучше когда-нибудь тывернешся в полной уверенности.
Она медленно поднялась на ноги.
-Можешь сделать для менякое-что?- спросил он так умиротворенно, будто она не собиралась никуда уходить.Ей хотелось слышать этот вопрос еще и еще.
-Конечно.
- Оставь мне свою кофту.- онулыбнулся.
Она сняла ее и аккуратно повесилана краю кровати. Улыбнуласьодним уголком рта. И все не решалась покинутькомнату.
-Почему ты тогда преградил мнепуть и попросил остаться?- этот вопрос она задала в пороге.
-Потому что с окна мне показалосьчто где-то мы с тобой друг-друга очень любили. И я тебя узнал. А еще потому чтоты самое светлое и прекрасное существо на этой планете.
-Нет. – на ее лице засияла тасама улыбка с ямочкой, улыбка самого прекрасного ребенка в мире, который на разможет превратиться в цветочек – Это ты.
Она скрылась за дверью.
Звонил телефон. И в трубкуслышалсиь громкие и чопорные поздравления от Вика, Джо иБраяна. Они где-то гуляли всю ночь и теперь снетерпением ждали празднования самого главного праздника своего лучшего друга. Колинвесело отвечал им, и составлял вместе с ними программу празничного дня… Стоя набалконе в одной руке с кофтой инопланетянки… Переводя взгляд то на удаляющуюсяв обнимку пару, которая пыталась согреться одним плащем на двоих, то на двабокала, наполненых прохладной дождевой водой…
*********
конец