Фильм - говно, режиссер - урод

Или что-то вроде фантазии по следам "Елены" Звягинцева

НОТАБЕНЕ. Оговорюсь сразу: вынесенная в заглавие фраза - всего лишь цитата. Цитата не самого достойного человека. И не самого "человека". Но трагедия как раз и заключается в том, что от мнения таких вот "не самых" иногда зависит судьба произведения. Пускай, и не самого лучшего произведения. Однако, как это часто бывает, называя кого-то уродом, мы всего лишь смотрим в зеркало на собственное отражение...
 
***

В «Елене» Звягинцева важно всё. Буквально всё: от настроения, места и времени просмотра до того человека, с кем смотрится кино. Потому что «Елена» - при всех вопросах к режиссеру насчет главной идеи и лично его, режиссерской, позиции – так вот, «Елена» - это кино неравнодушное. И оно обязательно разделит смотрящих его на сочувствующих и возмущающихся. Без этого никак. Фильм сталкивает лбами два мира, на которые разделилась наша современная действительность и о которых вообще-то принято говорить по отдельности. Эти группы настолько противопоставлены друг другу, что даже называются они по-разному – в зависимости от принадлежности называющего к той или иной группе. Вот эти варианты:

• Твареподобное быдло и интеллектуальная элита (вид сверху);
• Многострадальный народ и быдлоподобная элита (вид снизу).

Почти невозможно не примкнуть к одной из сторон (ведь каждый зритель волей-неволей является частью одной из этих групп). Однако раз уж это письменное творение называется фантазией, то попробуем вообразить, что автору сего удалось просто отойти в сторону и запечатлеть «вид сбоку» всей этой ситуации.

Сюжет фильма – возвращенная из небытия и переиначенная на современный лад история Родиона Романовича Раскольникова, попытавшегося восстать против существующего порядка вещей и сотворить справедливость в отдельно взятом случае. Героиня фильма Звягинцева тоже творит справедливость, убивая богатого и скупого, по ее мнению, мужа ради того, чтобы помочь семье своего непутевого сына. Правда, Раскольников – отдадим ему должное! – украденными у старушки деньгами и ценными вещами так и не воспользовался. Поэтому в его случае эксперимент был действительно чистым, направленным на проверку себя: тварь он дрожащая или право имеет. Звягинцевская Елена в этом плане более корыстна и менее совестлива. В конечном счете, она убивает все-таки ради денег, а не ради идеи. А идея – это скорее всего только подспорье, оправдательная база для нее самой.

«Елена» - фильм провокационный и в чем-то даже опасный. Но не потому, что, как сказал один остроумный человек, «такое нельзя пускать в массы, потому что недопустимо, чтобы у быдла была надежда подняться вверх по социальной лестнице за счет устранения состоятельных людей». Увы, не по этой причине. Здесь, наверное, следует сказать о том, что возможности этого самого быдла преувеличены. Во-первых, ни до каких масс «Елена», конечно же, не дойдет. В кинотеатрах спальных районов, как правило, не показывают такие вещи. А во-вторых, ни одно быдло даже близко не поймет идеи этого фильма. Более того, никто не досидит даже до половины фильма. Автор с прискорбием вспоминает, как народ уходил с просмотра «Адмирала» только потому, что в фильме, с исторической точки зрения и так достаточно выхолощенном, упоминалось слишком много непонятных массовому зрителю фамилий и понятий. «Что за ***ня», - нагруженные пивом и попкорном молодые люди были явно разочарованы попыткой авторов фильма незаконно вторгнуться в их девственный мозг.

И тем не менее фильм «Елена» крайне опасен. Потому что он стал лауреатом престижного фестиваля, а, стало быть, по этому поводу его посмотрят представители элиты. Той самой элиты, которая показана Звягинцевым в образе убитого  Еленой мужа. При этом никаких подсказок относительно того, как именно нужно понимать затронутую ситуацию, Звягинцев не дает. Он просто констатирует: вот есть пропащая семья, вот есть их мать, которая убивает своего мужа, предпочтя жизни с ним жизнь с этой семьей. Вот и все. Грубая, неприкрытая констатация факта.

Страшно подумать, какие выводы сделают из этого представители передовой части нашего общества. Да и страшен сам образ этой передовой части… Страшно всё в этой ситуации. На взгляд автора, самым прямым следствием (или, вернее, ПОследствием) этого фильма может стать закрытие последних социальных лифтов для большей части нашего населения. В данном случае совсем не имеется в виду удачное замужество или неожиданное свалившееся на бедняка наследство. Нет-нет, истории с миллионерами из трущоб давно уже стали сказками. И вряд ли нашим обеспеченным согражданам стоит беспокоиться на сей счет. Вот это вот «быдло» если и мечтает о таком развитии событии, то только в случае сильного алкогольного опьянения. А в остальном – рабочие муравьи давно уже живут автономной жизнью. Под социальными лифтами здесь имеется в виду хотя бы чисто теоретическая возможность самореализации для вполне достойных представителей нашего общества, которым просто не повезло родиться в низших слоях социосферы. И там им отныне быть во веки веков. Аминь.

Наша элита окончательно отгородится от населения заборами, охраной и отдельными дорогами. И все. Будут две страны в одной. Две ее части, с космической скоростью несущиеся в разные стороны (одни – еще выше, к звездам и дальше на Марс, а другие – в пропасть, у которой, как известно, дна нет). А сама страна разорвется, исчезнет как полноценное культурное, социальное и политическое явление. И  с этой точки зрения Звягинцев не прав, потому что он посягнул на болезненную тему, а никакого своего видения зрителю не предложил. Это все равно как если бы хирург начал операцию, вывалил бы из больного все его внутренности, а зашивать отказался. Пусть, мол, так лежит, я дальше не умею. Мое дело – начать, а продолжит кто-нибудь другой. Нет, здесь нельзя было так делать. Не умеешь – не берись. Не обладаешь видением разрешения затронутой проблемы – не затрагивай ее вообще.

Будь автор данной фантазии на месте Звягинцева, он бы помимо неприкрытого показа безнадежной темноты населения спальных районов показал также, и столь же неприкрыто, несоответствие нашей элиты тому громкому званию, которое она самонадеянно взвалила на себя и которое ей на самом-то деле, увы, не по плечу. Ведь в большинстве развитых стран – такое было когда-то даже в России! – богатые люди всегда были еще и носителями культурного начала. Царская семья, дворяне – мало кто сейчас знает о том, насколько аскетичным был образ жизни этих людей. Они осознавали, что вместе с исключительными правами и возможностями им дана в этой жизни еще и огромная ответственность – за себя и за тех людей, которые всего этого лишены. Поэтому они и детей своих воспитывали в строгости и послушании. А излишки, избыток материальных благ, скопидомство – это не дворяне. Увы, это все пришло от купцов, мещан, нуворишей. То есть от того же самого быдла, которое, дорвавшись каким-то образом до больших возможностей, никак не могло ими наесться. Что-то подобное происходит сейчас в России. И совершенно неважно в данном случае, пятьдесят сундуков с шубами у тебя или пятьдесят яхт. Первооснова-то одна и та же – мещанство, купечество, безродность.

У Звягинцева же опять получается, что проблема возникает тогда, когда два мира смешиваются. Когда вдруг житель с Тверской каким-то невероятным образом пересекается , скажем, с жителем из Балашихи. Да нет же, проблема в обратном: слишком редко житель  Тверской пересекается с жителем из Балашихи, для того чтобы иметь право судить, что именно нужно этому самому замкадному жителю и на что ему следует надеяться. Как всегда: одни права – и никаких обязанностей.

А «Елена» жителям спальных районов и правда не нужна. Не время для этого. Зачем погружать их еще больше в тот ужас, в котором они и так существуют изо дня в день? Такими фильмами нам никогда не вывести общество из состояния культурной комы, в которой оно сейчас пребывает. Вспомните хотя бы пример Голливуда: золотой век американского кинооптимизма начался именно тогда, когда США переживали Великую депрессию. И кто знает, чем бы закончился для американцев этот нелегкий период, если бы вместо Чарли Чаплина им показывали, скажем, «Елену»…