Марта. Глава 12

   Когда за окнами стемнело, я закрылась на все замки и уселась в углу под вешалкой, сжимая в руке один из самых больших моих кухонных ножей. И одна часть меня понимала, что это ужас, как глупо, а другая часть меня была просто - ужас. Я боялась, что те, которые охотятся на меня, придут за мной с наступлением темноты. Сначала я сидела тихо, как мышь, напряженно прислушиваясь и готовая в любую секунду броситься вперед на врага. Потом у меня затекли ноги и стала ныть спина, что заметно притупило слух и поубавило пыла, а потом я рыдала, отбросив нож и уткнув лицо в колени. Рыдала от жалости к себе, от страха и от всех этих странных событий, которые опутали меня, будто паутина.
  Вволю наревевшись, я пошла в ванну, что бы умыться.
  В дверь позвонили.
  Я выключила кран с холодной водой. Сердце почти выпрыгивало из груди, когда я кралась к входной двери. Дрожа заглянула в глазок, а увидев глядящие прямо на меня холодные голубые глаза хаски, заторопилась отпирать замки.
  - Привет, - Вадим шагнул в квартиру.
  Я вновь удивилась его хищным плавным движениям. Никак не могла привыкнуть к его грации и легкости. Он двигался быстро и бесшумно, будто дикий зверь.
  - Привет, - я шмыгнула носом и носком голубого тапка попыталась задвинуть нож под тумбочку. Только от Вадима не могло ускользнуть ничего. Он заметил мое неловкое движение и рассмеялся тихим смешком:
  - А ты смелая. Дверь зачем вымыла?
  Я пожала плечами и он понял все без лишних слов:
  - Приходил кто-то?
  - Да.
  Вадим прислонился плечом к стене и с улыбкой пообещал:
  - Не расстраивайся. Я тебе еще нарисую.
  - Спасибо.
  Он снял пальто и обернулся ко мне:
  - Свари нам кофе, пока я тут буду колдовать.
  Я кивнула и ушла в кухню.
  Вадим сегодня был каким-то необычным. Мне так показалось. Хотя, я знаю его всего-ничего и судить о человеке по паре "экстремальных" встреч...
Нет, с ним сегодня определенно что-то не так!
  - Марта, - он окликнул меня стоя совсем рядом, а я даже не слышала, как он подошел.
  - Не делай так больше. Я пугаюсь, - буркнула я, выключая огонь под туркой с едва не сбежавшим кофе.
  - Что с тобой, Марта? - он настороженно следил за мной. За тем, как я разливаю кофе по чашкам, как закуриваю и вспрыгиваю на подоконник.
  Холодные глаза скользнули по лежащей на столе фотографии пропавшей девочки, но Вадим ничего не сказал. Он вообще был не слишком любопытным.
Зачем-то выключил свет и подошел ко мне в полутьме. Мягко спустил с подоконника и оттеснил от окна в глубь кухни:
  - Так безопаснее.
  Я резко отошла от него, стоящего ко мне почти вплотную, сбила щелчком пепел в раковину:
  - Мне не нравится сидеть в темноте!
  Это был мой маленький протест против того, что он, чужой человек, пришел ко мне в дом  и диктует свои правила. С меня на сегодня хватит манипуляторов.
Ушла в ванную - единственное место в квартире, где горел свет. Вадим пришел следом. Стоял в дверях - темно-русые волосы, светло-голубые, в черных ресницах, глаза, плотно сжатые губы. Прямой, как натянутая струна, невозможно элегантный в черной рубашке и темно-синих джинсах. Воплощение совсем другого мира полного денег, удовольствий и шика, он совсем не вписывался, казался картинкой, вырезанной из глянцевого журнала и вклеенной в старое фото. Он был лишним в убогой обстановке моей ванной - старый облупившийся кафель, почерневшая от времени ванна, ярко-розовый пластмассовый тазик на стене, бледно-голубая занавеска, треснувшая раковина с облезлым от времени зеркалом над ней. Я даже тряхнула головой и поморгала, надеясь, что может быть видение исчезнет. Но видение не исчезло. На вопросительный взгляд Вадима я не без сарказма пояснила:
  - Ты какой-то слишком шикарный на фоне всего этого.
  Вадим презрительно фыркнул на мои слова. Я затушила в раковине сигарету и пошла в кухню, что бы выбросить окурок в жестяную банку из-под кофе, служившую пепельницей.
  - Почему ты пришел сегодня? – крикнула я Вадиму из кухни.
  - Не знаю. Хотел убедиться, что с тобой все в порядке, он показался в дверях ванной.
  - Убедился? - я остановилась рядом с ним на пути в комнату. - Так и будешь приходить каждый вечер? Выключать свет, задергивать шторы? Отгонять меня от окон?
Мне сегодня хотелось быть колкой. Так бывает, когда где-то в горле появляется дрожащий комок – зародыш будущей истерики.
  - Если хочешь, - пожал он плечами.
  Меня начинало раздражать это вмешательство в мое личное пространство и в мою жизнь.
  - Вадим, - кажется, я впервые назвала его по имени и имя это показалось мне неприятно холодным. - Может быть, раньше моя жизнь была скучной, но зато вполне простой и понятной. А сейчас, когда я ввязалась в игры Света и Тьмы и каждый, кому не лень,  дергает меня за веревочки, это выбивает почву из-под ног, Вадим. Особенно когда никто не желает отвечать на вопросы.
  - А ты спрашивай, - хитро улыбнулся он. - Я же не Светлый, что бы водить тебя за нос. Спрашивай. Смелее.
  Когда мне говорят "спрашивай", то все вопросы немедленно улетучиваются из моей головы и вертится только один, подвывающий из Островского "Ах, почему же люди не летают, как птицы?"
  - Что же ты молчишь, Марта? - спросил он. - Может быть, я начну задавать вопросы?
  - Начни.
  Я прошла в комнату и села в кресло. Вадим подошел, и присев рядом заглянул мне в лицо:
  - Почему у тебя такие грустные глаза, Марта?
  - Потому что одна маленькая девочка нуждается в моей помощи, а я не могу помочь! - честно призналась я. – Это, знаешь, заставляет чувствовать себя никчемным лузером.
  - Очередное задание Светлых?
  - Да. Это её фото лежит на столе. Девочку зовут Соня. Ей всего пять лет… Её нужно найти, а я не могу. Не появляются у меня в голове картинки, понимаешь? Ни одной пакостной наполненной кровью и ужасом картинки!
  Я поделилась с ним тем, что меня мучило, а он в ответ протянул мне руку:
  - Идем.
  - Куда?! - опешила я.
  - Если это поможет найти ребенка, разве это имеет значение?
  Мы прошли в коридор. Вадим снял с вешалки мою красно-белую бомберскую куртку и подал мне:
  - Надевай.
  Я просунула руки в рукава.
  - Мы уходим?
  - Уходим, - подтвердил он, надевая пальто.
  - Разве это не опасно? - я присела, что бы обуть ботинки.
  - Я думал, что тебе нравится рисковать, - усмехнулся Вадим.
  Он повязал мне на шею шарф. Будто иголкой кольнуло детское воспоминание - мама завязывает мне шарф перед тем, как мы выйдем на улицу в холодные утренние сумерки. Потом я буду замотана в одеяло и устроена в санках. Мама повезет меня в детский сад по скрипучему снегу, а я буду таращиться сонными глазами в высокое зимнее небо и тыкать в него пальцем в коричневой варежке, стараясь сосчитать звезды.