Флобер. Глава 65

                Глава LXV




                1878


      
   Я в полном восторге от речи Гюго на юбилее Вольтера! Старик сорвал бурную овацию, прямо назвав Вольтера соратником сегодняшних борцов с силами зла и реакции. Это был образец искусства красноречия. Я говорю совершенно искренне. Кстати, вы, может быть, не знаете, но старик давно и настойчиво пристаёт ко мне по поводу членства во Французской академии. И не он один. Какова честь – сподобиться той же оценки заслуг, что и гг. Камиль Дусе, Камиль Русе, Мезьер, Шампаньи и Каро! Но ваш друг не настолько глуп, и он более высокого мнения о собственной персоне. «Быть королём не могу, герцогом – не желаю. Я – Роган» - значится на гербе рода де Роганов. Мне же достаточно того, что я - Флобер.         
 
                ***

   По своим вкусам и пристрастиям я полностью принадлежу к поколению романтиков 1830 года. Меня по-прежнему роднит с этими людьми свойственное тогда очень многим отношение к буржуа как к человеку, поклоняющемуся одному лишь божеству – монете в сто су, имеющему лишь один идеал – невредимость собственной шкуры, и считающему себя не чуждым поэзии на том лишь основании, что ему нравятся сентиментальные романсы.   
         
                ***

  В вашей книге вы пишете о Курбе с симпатией, но без восторгов. Полностью разделяю с вами такое отношение к нему, и не столько из-за его творчества, которое следует отделять от его личности, личности гурмана и жизнелюба, человека из народа, чуждого «страха перед божеством Формы», сколько из-за его склонности к доктринёрству, свойственной и многим нашим современникам. У него был «реализм», у этих – «натурализм» и «импрессионизм». К чёрту все эти «измы»! Долой педелей! Не терплю доктринёров, какого бы они ни были толка! Скопище шутов! Поменьше болтовни, побольше произведений искусства. И пусть уже потомки наклеивают на нас ярлычки.

                ***
 
  Тэна провалили на выборах во Французскую академию. Мне представляется, что он сам в этом виноват. Если бы Учредительное собрание действительно было лишь сборищем скотов и каналий, как пытается уверить нас этот неглупый историк в очередном томе «Происхождения современной Франции», оно просуществовало бы столько же, сколько просуществовала Коммуна. Чувствуется, что Коммуна привела в негодование и устрашила этого человека. Быть умным – это ещё мало. Как ни старайся, без твёрдости духа произведение талантливого художника всегда выйдет посредственнам. Первое условие прекрасного в Искусстве – это честность.
  Впрочем, быть луной, отражающей солнце, это ещё куда ни шло. Но вот быть лужей, отражающей уличный фонарь, - а именно таков талант г-на Анри Мартена, - привилегия круглых дураков. И вот г-н Мартен опережает Тэна на выборах в Академию. Ах, бедная литература, кто же твои жрецы? Кто нынче любит Искусство? Да никто. Самые талантливые, самые лучшие из моих собратьев – и те думают лишь о себе, о своём успехе, о своих изданиях, о своей популярности. Если бы вы  знали, как меня порой тошнит от всего этого.   

                ***

  Я думал, что вы в Германии, на водах, и ждал от вас новостей по поводу вашей проклятой подагры. И вот из откликов прессы я узаю о ваших ораторских триумфах здесь, в Париже! Ваша небольшая речь на Международном литературном конгрессе – просто прелесть. Браво, дорогой мой старик! Жаль, меня там не было – я бы аплодировал громче всех.
   Придумал наконец сюжет романа «При Наполеоне III». Мне кажется, я уже начинаю чувствовать его. Но ведь сперва мне нужно покончить с моими чудаками!  Надеюсь этим летом дойти до середины этого мерзкого фолианта. Мучают меня сомнения в самом замысле книги. Но теперь, когда уже сделана половина, поздно об этом думать. Будь что будет! И всё же я часто спрашиваю себя, не лучше ли потратить столько времени и столько усилий на что-нибудь другое.
   Приедете ли вы ко мне этой осенью? Если опять пробудете у меня меньше недели, то можете совсем не приезжать! А между тем какой радостью было бы для меня видеть вас здесь, дорогой мой старичок. Наши парижские приятели премилые люди, но… Словом, никто из них – не вы.
   
                ***

   А теперь поговорим о вас, дорогой мой Ги.  Вам необходимо, - слышите, юноша? – вам необходимо работать больше, чем вы работаете. Я начинаю подозревать, что вы немножко лодырь. Слишком много шлюх! Слишком много катаний на лодке! Вы рождены писать стихи, так пишите их! Всё прочее суета, начиная с ваших развлечений и кончая вашим бесценным здоровьем, зарубите себе это на носу. Я знаю, что до пяти вечера вам приходится трудиться в министерстве. Но от пяти вечера до десяти утра вы всё свое время могли бы отдавать Музе, это всё же лучшая из шлюх. Ну же, дорогой друг, выше голову. Поверьте мне, вы ещё не в том возрасте, чтобы предаваться тоске.