Флобер. Глава 66

                Глава LXVI




                1878


      
   Cтол мой завален убийственно скучными книжками, сударыня, о всеобщем голосовании, о собственности, о проблеме труда. И я снова вспомнил 1848 год. Мы были тогда глупее, чем сейчас. И всё же 1848 год был лучшим годом моей жизни. Я был тогда молод,отменно весел и отличался, смею вас заверить, завидным темпераментом.

                ***

   Шарпантье, милая племянница, разочаровал меня. В настоящее время – именно так он выразился – нового тиража прежних моих сочинений он не выпустит. Но к рождеству он готов выпустить «Св. Юлиана» в подарочном издании.   
  Зато меня порадовал Золя. Он опубликовал в «Реформ» большую и весьма лестную статью обо мне. Кстати, знаешь ли ты, что Золя очень популярен в России именно как журналист? Сначала он печатался в «Вестнике Европы», затем одиннадцать его корреспонденций вышли отдельным изданием, и вот теперь пера его домогаются «Отечественные записки», «Слово» и «Новое время». 
         
                ***

  Прочёл «Дневник женщины» любезного Фейе. В жизни не читал ничего более идиотского. До чего же это убого! Невольно полюбишь «Западню». Надышавшись острым запахом пачулей, чувствуешь потребность освежиться в навозной жиже. Что поделаешь, это теперь модно. У Шарпантье вышла 
«Преданная» Энника. Из той же серии «перенасыщенного».

                ***
   Наконец-то! А я уже собирался снова писать Полине Виардо. И просил Мопассана зайти к вам. И вот, увидев снова ваш почерк, я завопил от радости. Вы, оказывается, не сидели в Спасском, а странствовали, побывали в Петербурге, Москве и Туле. Я тоже странствовал, правда с меньшим размахом. Проведя три недели частью в Париже, частью в Сен-Грасьене, я провёл последние три дня в Этрета и вернулся к своему письменному столу, где ждёт меня мой скорбный труд. Книга почти не движется. Ну и дурак же я был, взявшись за неё. К тому же обстоятельства меня не балуют. Материальные дела мои, увы, не улучшаются, скорее наоборот. Я, впрочем, начинаю к этому привыкать и уже не жалуюсь. А когда подступают горькие мысли о прошлом, с остервенением берусь за работу. Глава о политике будет готова недели через две. И тогда я начну главу о любви! В Париже думаю быть не раньше конца февраля.   На ваш приезд сюда я даже не надеюсь, несмотря на все ваши обещания. К тому же вы ведь подобны Галатее – только увидишь вас, как вас уже и нет. А может быть, всё-таки?..

                ***

  Шарпантье готов обсуждать со мной лишь новые вещи. Но «Бувар и Пекюше» потребуют у меня ещё года два. Даллоз не взял в «Монитёр» мою феерию «Замок сердец», так и не увидевшую сцены. Вот чего достиг я в свои годы.  А мне через несколько дней стукнет пятьдесят семь. Я не корыстолюбив и не завистлив. И всё же остаток жизни рисуется мне отнюдь не в розовом свете. Ободряющий пример для молодых писателей!

 
                ***

Мы снова стоим на краю разорения, и это уже необратимо. Лесопильня Комманвиля будет продана на самых невыгодных условиях, а что дальше? Бог знает, что нас ждёт. Научится ли наконец Комманвиль так или иначе зарабатывать деньги? Он всё ещё не теряет надежды и строит новые планы. Но я чувствую, что торгашеские эти разговоры, млочные эти заботы вторгаются в мою жизнь, отравляют мой дух и всё больше мешают работать. И меня это приводит в неописуемое бешенство. Представьте себе, сударыня, порядочную женщину, которую насильно толкают в дом разврата. Примерно так мне рисуется моё положение. И вот, чтобы уже добить меня, Шарпантье, обещавший мне подарочное издание Юлиана, предпочёл в последний момент «В небесах» Сары Бернар – описание летнего путешествия актрисы на воздушном шаре.  Очаровательно, не правда ли?