О чистоте

Вот как у нас принято говорить о чистоте? Правильно. Уважительно и  с легким налетом назидательности вроде: «вот не будешь чистить зубы – останешься без зубов!», или «не будешь руки мыть – под ногтями такое заведется… Ужас!». И становится страшно. И моешь и чистишь и трешь с ожесточением, а потом это просто становится привычкой, и ты уже мирно мурлычишь под нос «да здравствует мыло душистое…».
Была у нас в классе девочка – Эля Шмырёва. Как говорил герой Мягкова в фильме «Ирония судьбы…» «ничего особенного, но что-то такое в ней было». Внешностью и повадками она напоминала котенка. Чистенькая, аккуратненькая и очень домашняя. Когда мы плотной компанией одноклассников выходили побродить по Свердловску, она традиционно отнекивалась, ссылаясь то на «домашнее задание», то на «нездоровится».
А зимние прогулки по Свердловску хоть и имеют свою прелесть, как то: снег хрустит под ногами, пар изо рта валит как у лошади и в снежки можно играть бесконечно, но… холодно. Поэтому периодически, оказавшись в районе чьего-нибудь дома, возникала естественная виннипушная мысль «а не зайти ли нам в гости?». Дело это было привычное, и в те времена напоить горячим чаем с вареньем пяток-другой одноклассников сына или дочери, считалось абсолютно нормальным.
Сегодня в пределах досягаемости была только Эльвира. Жила она на первом этаже длиннющей девятиэтажки, которую следовало бы назвать «китайской стеной», если бы рядом не было более длинного дома, носящего это гордое имя. Дабы не пугать ее родителей нашим обилием, мы выслали вперед двух девочек, спрятавшись в тень подъездного навеса.
Гонцы, или может правильнее гонцыцы, вернулись быстро, поведав нам, что дверь открыла мама, сообщившая, что Эля купается.
В результате настроение как-то само собой скуксилось, съежилось и замерзший народ засобирался по домам.
Через несколько дней мы снова бродили по улицам, болтая, дурачась и веселясь, занимаясь всем тем, что и называется «человеческое общение». Кто-то подбросил мысль:
- Айда к Элке Шмырёвой в гости!
- Да ну. Далеко и шансов мало…
- Так можно позвонить!
Двушка нашлась сразу, телефон вспомнили тоже достаточно быстро. Однако чуда не последовало. Трубку сняла ее мама, совершенно не удивив нас тем, что Эля снова в ванне. Купается.
- Во грязнуля, - сказал тощий Димка Шарыгин по кличке «Толстый».
- Чего это грязнуля? – вскинулась за подружку Таня Окладникова.
- А чего она все время моется!?
Мы покатились со смеху.

Время шло. Потеплело. Снег стаял и в Свердловск опасливо, бочком, протиснулась весна.
Прогуливаясь с друзьями, мы как-то неожиданно снова оказались у  дома Эльвиры.
- Может в гости завалимся?
- 0, точно. Мы позвоним в дверь, Элка пойдет открывать, а Боб перелезет через балкон. Ну, в Элкину комнату. Мы, типа, заходим – оп-па! А чё это вы тут делаете!?
- Ага, а если балкон закрыт? – привел я веский, на мой взгляд, аргумент.
- Ну тогда… Оп-па, а чё это он на балконе делает!?
Идея всем понравилась. Я немного поартачился, но большинством голосов, мне предоставили честь играть… ну не знаю кого играть! В общем – по ситуации.   
Поскольку подъезд располагался с одной стороны дома, а балкон – с другой, мы разделились. Пока предвкушающая приключение группа товарищей шла к подъезду, я, терзаясь сомненьями, плелся к балкону.
Притаившись за бетонной перегородкой, я, как мог, старался разглядеть в полумраке комнаты ее хозяйку. Ага. Есть. Сидит, родимая на диване с книжкой и счастья своего еще не ведает. 
Вот Эльвира встала и вышла из комнаты. Пора. Значит ребята позвонили в дверь и она пошла открывать. Я перемахиваю через  ограждение балкона и вижу, что балконная дверь открыта. Разуваюсь. Вхожу в комнату. Слышу, как хлопает входная дверь, но вопреки ожиданиям не слышу голосов мальчишек. В квартире повисает тишина, нарушаемая только бормотанием телевизора. Сижу, как дурак, на элкином диване с туфлями в руках. Пиджак перекинут через руку. Ничего не происходит. Пока есть время пытаюсь представить ее лицо, когда она меня увидит, и готовлю первую фразу диалога… Ну то есть ту фразу, которую я успею сказать до того, как в меня полетит первый тяжелый предмет.
В ожидании проходит несколько длинных как товарняк минут.
На цыпочках выхожу в коридор. В ванной шумит вода. Иду к входной двери. Прохожу мимо гостиной, где, вполоборота ко мне, мирно сидят элкины родители, смотрящие телевизор. Заметив в коридоре движение, они оборачиваются и смотрят на меня. Смотрят, надо сказать по-разному: отец не мигая, а мама та наоборот – часто-часто.
Следует сказать, что наши отцы служили вместе, матери работали в Уральском научном центре, а мы с Эльвирой, соответственно, учились в одном классе. Так что меня знали хорошо. И тем не менее.
- Здравствуйте, - говорю я.
А что мне говорить? Если вступить в разговор, то объяснить свое поведение я все равно толком не смогу.
- Эт-то что? – растерянно спрашивает папа, делая попытку встать из кресла.
Пожимаю плечами, отчаянно пятясь к входной двери. Туфли выставлены носками вперед, пиджак норовит сползти с предплечья левой руки, пока я правой, за спиной, на ощупь, пытаюсь открыть замок.
В носках вываливаюсь на лестничную площадку, и так же в носках, выскакиваю из подъезда. Никого. Вот черти! Так подставить! И вдруг от соседнего подъезда раздается хохот. Со всхлипываниями, с держанием за живот, с набегающими слезами… Угрожающе трясу перед собой туфлями. На всякий случай оглядываюсь на подъезд. Погони вроде нет. «А вдруг переодевается!?»
- Дураки! Вы… Да я… там же родители! Вы куда делись!?
- Ну, Боб, ты дал! Мы думали – всё!
- Что всё!? А вдруг со мной что-то не так? Я же вас ждал! Идиоты!
- Да мы хотели сначала тебя предупредить. А как? Дом-то длинный. Пока его оббежишь…
Обида уступает место любопытству:
- Так что было-то? Я ж видел как она пошла вам открывать.
- Ну мы, короче, звоним – открывает мать. Мы такие – «Эльвира дома?», а она «Эльвира купается и выйти не может!». Во, блин.
- Достала она своим купанием.
- Это точно.

Спустя два года, я, уже курсантом, приехал в зимний отпуск и по обыкновению собрал друзей, которые, живя в одном городе, не виделись друг с другом по полгода. Совершив вояж вокруг родной школы и побродив по мальчишеским маршрутам, обсуждая новости и вспоминая недавнее детство, мы незаметно вышли к дому Эльвиры. По данным разведки она успела выйти замуж за какого-то Володю и даже родить детеныша, относительно пола которого разгорелась настоящая полемика.
- Пошли к Элке зайдем. Погреемся, чайку попьем. Заодно и выясним – мальчик там все-таки или девочка, - предложил Стас, и мы с Лешкой Плюхиным согласились.
Дверь открыл счастливый отец молодого семейства с гирляндой прищепок на шее и тазиком стираных пеленок подмышкой. Вдоль всего коридора были натянуты, увешанные бельем веревки, из чего мы сделали вывод, что все-таки девочка.
- А Эльвиру можно позвать? – вежливо поинтересовался Стас.
- Да она это… купается сейчас. Может что передать?
Мы с Лешкой переглянулись и, не в силах сдержаться, громко рассмеялись. Стас молча сполз вдоль стены, мотая головой. Единственное, что он смог выдавить из себя, была фраза:
- Н-н-не надо ни-че-го передавать…. Не надо….
Глядя на нашу странную реакцию, муж пожал плечами и закрыл дверь.
Потом все их чистоплотное семейство переехало в другой город и больше мы с Эльвирой не виделись.