только то и радует, что я ничего не знаю

            Жила-была я. Жила себе жила, была то хорошей девочкой, то плохой, в зависимости от обстоятельств. Росла вполне себе умницей, но иногда попадала в ситуации, когда поступала нехорошо. Такая была у меня особенность.
            Но случилось однажды так, что съела я испорченный йогурт, и все бы ничего, но йогурт был испорчен не просто так. Не сразу я заметила, что стала меняться. Ситуации возникали и события случались, но я вела себя все хуже и хуже от раза к разу. Стали замечать друзья, стала замечать мама, что я день от дня становлюсь все злее да грубее. Волосы мои почернели, ногти отросли, голос стал похож на шипение змеи.
    "Какая удивительная метаморфоза, - сказал доктор, когда меня силой привели к нему на прием. 
    "То есть раньше была светловолосой и робкой, вы говорите?" 
    "Да, никто не жаловался, а теперь мимо не пройдешь, чтобы в свой адрес чего не услышать. А ведь девушка молодая, ей же замуж выходить", - печалилась мама. 
    "Ну, посмотрим, что можно сделать,"- сказал доктор. 
            Сделал рентген, сделал тесты и анализы, все, которые возможно было. Результаты анализов ждать две недели, за две недели я испортилась в конец: кожа загрубела и покрылась чешуей, волосы выпали, а язык раздвоился, и речь превратилась в сплошное шипение. Я ни с кем не разговаривала, а если кто и нарывался на разговор, то в ответ получал гнойную тираду о своих недостатках. К концу второй недели ожидания меня уже держали в клетке и кормили с палки. Про работу и друзей, конечно, пришлось забыть. Я источала ненависть, рассеивала ее вокруг, и ее же получала взамен, потому что люди всегда возвращают то, что берут. 
    "Обрадовать вас не получится, но зато какая-никакая определенность у нас теперь есть,"- сказал доктор, когда истекли две недели и мама принесла мою клетку на прием. И доктор рассказал, что видимо отравившись когда-то испорченным йогуртом, я и заболела. Но болезнь то была необычная, а заключалась она в том, что поселился где-то внутри меня некий червь, который будучи незамеченным, стал расти. Он, по словам доктора, не сразу определился с местом обитания, а в организме много приятных и неизведанных закоулков да закутков, но когда выбрал, там и обосновался. Доктор рассказал, что современная медицина ушла так далеко, что теперь он с точностью может даже назвать имя этого червяка и адрес прописки. Да только червь тот был беглым, и адреса его прописки узнать, пока не удалось.
    "Дело серьезное, если не избавиться от него вовремя, он превратит вас в свое гнездо", - пытался перекричать мое шипение доктор. "Он обосновался прямо в сердце и уже достраивает забор вокруг него. Совершенно очевидно, что он скрывается от кого-то, и на данном этапе вам просто необходимо пропить курс антибиотиков и как можно больше бывать на людях и контактировать с ними".
            Меня стали выпускать погулять, сначала по вечерам и в присутствии мамы, позже днем, и совсем одну. Внешность моя стала изменяться к привычному виду. Волосы стали расти светлыми и мягкими, кожа так же становилась мягче, ногти стали ломаться. Я и внутренне почувствовала перемены, это началось не сразу, но в одну из вечерних прогулок, встречный прохожий вдруг показался мне очень знакомым, и даже возникло желание сказать ему что-нибудь. Словами, а не шипением. 
            И постепенно я стала вспоминать человеческие слова и начала разговаривать с людьми. Я рассказывала им о червяке, который поселился в моем сердце и точит меня изнутри, строит свой дом. О том, как сама того не ведая, я стала пристанищем для бездомного существа, наглого, но домовитого. Одни жалели меня, утешали и плакали надо мной. Другие старались поддерживать меня весельем, смешили меня и дарили подарки. Внезапно из-за этой болезни друзей у меня стало даже больше, чем было до. И чем больше их становилось, тем в лучшую сторону я менялась, становилась красивее и добрее. 
    "Улучшения налицо", - сказал доктор на очередном приеме, - но вы же понимаете, что окончательно избавиться от него, вы никогда не сможете?" 
    "Но почему же, доктор? Я очень надеялась на это", -  человеческим голосом вопрошала я. 
    "Если бы какой-нибудь другой орган, только не сердце. Хирургическое вмешательство тут очень рискованно - червяк хитрее скальпеля. Все, что вы можете, это больше бывать на людях. Это единственный способ мешать ему обустраиваться в вашем сердце".
            Так я и стала жить. Стоило мне остаться наедине, в полном одиночестве, как тут же я чувствовала, что начинается спешная работа внутри меня. Червяк начинал прогрызать стенки в моем сердце, тащить внутрь всякий хлам. Я начинала шипеть и бежала к людям, чтобы остановить строительство, которое разрушало меня. Это спасало, но ненадолго. 
            И вот однажды я встретила человека, который сказал, что знает меня, хотя я его узнать никак не могла. Оказалось, что это был тот самый продавец йогурта, которым я отравилась. 
    "Я вас сразу узнал", - весело сказал он.   
    "Как же?" - удивилась я. 
    "Я вас запомнил, вы же купили тот самый йогурт с бездомным червяком. Я специально продал его именно вам, я знал, что у вас он приживется". 
    "Зачем же? Зачем вы это сделали??"
    "Видите ли, дело в том, что в моем сердце живет точно такой же".
            За того продавца я и вышла замуж.