ГУМ слева, а Мавзолей справа

В первые дни 1990-года, моей маме, перед  которой «стелились» главные инженеры и директора предприятий ( она работала Государственным  инспектором, инженером -контролёром  с личной печатью), выдали талон на посещение ГУМа.

Только на один день, 3 января, с 9.00 до 14 .00.

Мама моя была счастлива. Она уже очень гордилась, что смогла подарить мне чёрную юбку ( юбку- годе! шерстяную!), купив её у себя на работе,  за сорок рублей,  как человек,  «проработавший на одном месте сорок лет», ей там так и сказали.

Зарплата её, зарплата Государственного инспектора,  составляла сто шестьдесят  рублей, минус партвзносы, профсоюзные (десять процентов), минус то, минус сё...на руки - где-то сто тридцать рублей...

Ей единственной досталась эта юбка, учли как-никак  её трудовой стаж.

А я собиралась летом поехать во Францию, по приглашению,  и она, наивная, думала, что мою  юбку очень оценят мои друзья-французы:   
 "В такой юбке тебе стыдно не будет! Будешь совершенно спокойна!Как королева!" 

 Итак, третьего января 1990-го года утром на  градуснике было минус двадцать.

Мама пришла за мной в полшестого утра, торжественная и очень довольная.

 Главное – не опоздать.

  "Могут вообще не пустить, кто опоздает.Там столько милиции! Ууу! Проверять будут прописку.Главное - паспорт не забудь, а то всё насмарку ... Такое раз в жизни бывает".

Все мои мольбы о том, что «мне ничего не нужно такой ценой» определялись как капризы избалованной дочери, не знающей жизни.

Из сострадания к маме я согласилась.

Надо было видеть её сияющее лицо.Со стороны можно было подумать, что она выиграла машину "Волга" по лотерейному билету или, на худой конец, швейную машинку "Подольск". В нашей стране швейных машинок в продаже не было уже лет 30... Только по лотерейному билету можно было их выиграть.
 
До метро "Площадь Революции" мы добрались благополучно, хотя народу было уже очень много.

Вышли к ГУМу.  Плотная молчащая толпа. Милиции – тьма.

В семь  утра начали «пускать» в очередь, упруго прижимаемую  к зданию за специальным  ограждением.

Встроиться в эту очередь нужно было через «пропускник», после предъявления «московской прописки».

Очень строго.

Мышка не пробежит.

Мама посматривала на меня с ликующим  выражением лица:
 " Видишь, куда я тебя привела!

  А ты не хотела. Барыня какая! Мы – войну пережили, а тебе лень(!) в очереди постоять.  Подумаешь – минус двадцать! Ни-че-го.Постоим! В войну и не так стояли. "
"Мам, но ведь не война!"
"Стой, помалкивай! Ей слово, а она в ответ - двадцать! Скромнее надо быть!"   

ГУМ открывали ровно в девять, надо было перекантоваться как-нибудь  ещё часа два.

Кантоваться было несложно - время заполнилось организацией очереди,которая опоясала здание ГУМа три раза. Мама предложила:  "Ходи вокруг здания и согревайся, или пробегись чуть-чуть. Вот тебе и физкультура.Ничего, ничего...Полезно лишь раз пробежаться по морозцу! "

Я очень жалела свою маму и возражать было бы  небезопасно для её здоровья.

Сосредоточилась на подсчёте шагов для определения периметра ГУМа.

Не я  одна такая   умная оказалась, как выяснилось.
Другие тоже приступили к  таким   увлекательным упражнениям  на свежем воздухе, судя по выражению  их лиц.

Наконец, толпа ухнула, охнула, качнулась, лица людей стали предельно сосредоточены.

 Двери открывались.

Никто не знал, за чем он стоит.
Подобные вопросы считались верхом неприличия, да ещё и подозрительными, с эдаким  антисоветским душком.Что за нездоровый такой интерес?
Скромнее надо быть! Забыли как в войну было? Ну и что же, что сорок пять лет прошло! 

Стой и помалкивай, а то вообще из очереди вылетишь.
Один, что ли,ты тут такой умный?

Все стоят и ты стой.

Молчи лучше, а то и этого не  будет.

Что-нибудь да выбросят.

Интрига.Радуйся, что вообще здесь стоишь, что имеешь московскую прописку. У других и этого нет.

До вхождения внутрь предстояло постоять ещё часок, но зато какое моральное  удовлетворение от того, что двери, наконец,  открылись.

Мама спохватилась: «Эх, дураки мы! Надо было с ночи занимать.Были бы первые."

Я вяло откликнулась, что провести ночь на двадцатиградусном морозе,пусть и в центре столицы,  ради неизвестно чего,было бы очень унизительно,но в ответ я услышала сакраментальное:
"А мы войну пережили!"
 И я заткнулась.
Вдруг - о,счастье!Объявили, что будут продавать советские  электрические утюги, а если не будет больших беспорядков и будем хорошо себя вести, то и – китайские термосы по одной штуке в одни руки.
Паспорта на всякий случай далеко не прятать.
 Мама нервно то и дело проверяла, не украли ли её паспорт в толпе.Я смотрела на неё  и чуть не рыдала в голос от жалости.
 У меня утюг был и работал нормально.
"А откуда ты знаешь, что завтра он у тебя не сломается?!Барыня!"
Она была права. Если бы он сломался, купить другой было бы точно негде.
Зато не было войны.Ура.

Наконец, подошла наша очередь.
 Времени было ровно час дня.Томясь в толпе  внутри магазина, можно было смотреть  на очередь за окном и любоваться Мавзолеем  Ленина на Красной площади.Было очень солнечно. Мороз и солнце, день чудесный! Эх, Пушкина бы сюда! Что бы сказал Александр Сергеевич? Почему-то я  всё время  посматривала на этот Мавзолей, будто никогда не видела его раньше.
Когда мы подошли к прилавку, "выбросили" китайские термосы.
 Толпа благодарна застонала, обмениваясь горделивыми взглядами.
Престижнейшая вещь! А вот про утюги  сполохом пробежал слух, люди нервно забормотали, что их нет и НЕ БУДЕТ УЖЕ НИКОГДА. ВООБЩЕ.БЕРЕГИТЕ ТЕ УТЮГИ,КОТОРЫЕ  У ВАС ЕЩЁ ЕСТЬ, ВЕЗУНЧИКИ. До конца жизни, вполне вероятно.
Термосы  с крупными  китайскими пышными розами на голубых цилиндрах у  зажиточных счастливчиков стояли в кухнях или комнатах в качестве украшения.
Как китайские вазы.Такая волнующая перспектива улыбалась и мне.
Но я как-то не поддавалась на  эту провокацию… Никак.
Полное равнодушие.
Барыня!
И вдруг, когда мы уже заплатили аж за два термоса. "Один термос – в одни руки",  а у нас  же было два паспорта, то есть, на них могли претендовать две москвички. Нам сильно повезло.
 
Вдруг толпа плотно сжалась, как перед взрывом, и ахнула, как многоголовая гидра.Будто одновременно набрав в лёгкие воздуха, все люди, стоявшие в очереди,  как по команде повернули головы в одну сторону, жадно вглядываясь во что-то под куполом ГУМа...
Там, в вышине,  над  витринным окном  секции,  вывесили женские трусики – "недельку",  производства  Польша.Только до сорок второго размера.И надпись пониже: "ТОЛЬКО ДЛЯ ТЕХ, КТО НЕ КУПИЛ ТЕРМОС".

Престижнейшая вещь- эти трусики "неделька"!
Утюг, китайский термос и трусики "неделька" - что ещё нужно для счастья? Атрибуты благополучной жизни.


Всполохами начинающегося пожара послышались то тут, то там  женские взвизгивания и вскрики…

"Не пущу! Нет! Пустите!"
"Только мужчинам!Только женщинам!"
"По одной! Я, я без термоса!"

Меня накрыл витальный страх. Нервы сдали и я заплакала.
"Мам! Я больше не могу! Бежим отсюда!"
"Валечка! Потерпи! Мы войну пережили!"
Но я резко рванула прочь из этого  ада. Мама – за мной.

В метро мы молчали, только мама всхлипывала с укором, прижимая к глазам носовой платок:"Какая ты у меня избалованная!Ой-ё-ёй...
Не захотела потерпеть!"

Я  заглянула в её глаза и спросила, проглатывая ком в горле :

"Мам! А тебе никогда не приходило в голову, что вот это вот всё  – ужас?"

 В ответ я услышала её традиционную фразу:
"Хватит  критиковать!   Мы войну пережили ! А вы больно избалованные стали!"

Термос у меня нечаянно разбился через пять дней.

 Не умеют китайцы ничего делать.

Дураки потому что.

Не то что мы. Правда же?