Мамочка! Вам сказано молчать! 3-я часть Издано

Часть 3

Небо стало приближаться ко мне, распахивая и раздвигая  окна, будто говоря,  заглядывая пристально в душу :

 "Вот я и здесь, с тобой…

Помнишь, как ты родилась там, в Находке, на  мысе Астафьева?

Ты помнишь, как это было?
Ты помнишь, как ты смотрела на ночные звёзды, сидя на крылечке зимой у своего дома?
Помнишь, как поняла, что ты пришла на эту Землю оттуда, чтобы прожить свою жизнь и опять вернуться туда?
А если помнишь, то почему так волнуешься? Сейчас ты увидишь своего сына и передашь ему эстафету, чтобы он вырос и исполнил то, что ты не успела…Так задумано было мною и я это знаю…Будь спокойна…Я смотрю на тебя и я с тобой "

Показалось маленькое облачко, как будто не случайно.
Как будто пришло посторожить.Побыть со мной.
Вдруг я громко, не стесняясь никого,  произнесла:
"Господи!Милый  Господи!Прости мне прегрешения мои!Не достойна я ничего!
 Не  погуби мою деточку! Сделай со мной, что хочешь, но  ему не  дай погибнуть!!!Умоляяяяяю…!"

Врачи и сёстры изумлённо посмотрели на меня, переглянулись…

"Мамочка!Вам сказано - молчать!
Вот лежите и молчите, занимайтесь лучше своим животом."

А я и сама не ожидала, что произнесу такие слова, да ещё вот так… вслух.

Дышать становилось всё труднее, я старалась экономить каждый вдох.
Не знаю, откуда такие слова шли из  меня, я ведь не была ни верующей, ни крещёной. Стыдно признаться, но вряд ли я смогла бы тогда объяснить вразумительно,  что означало слово "Пасха".

Стало гораздо легче морально, потому что Марк Григорьевич был близко.

Он встал рядом со мной, взял за руку и очень пристально посмотрел мне  в глаза.
Спросил, кого бы я хотела. Странный вопрос.

- Какая разница, Марк Григорьевич!Пусть кто будет,тот  и будет. Лишь бы родился!
- Потужиться не хочешь?
- Рада бы, простите, но не получается! Никак…
- Давай вместе? Давай, милая?
Он обнял меня, заведя правую руку под спину и сказал:
- Вместе, вместе! Я  с тобой! Там такой космонавт просится, покажи нам его!

Дышать стало  совсем невозможно.
Он это увидел.
Взглянул на врачей и чуть не через две секунды около меня оказалось человек восемь.   В ногах,  слева и справа - молодые медбратья или студенты, у головы – женщины-врачи. Они начали меня ругать за то, что я  всё время сбрасывала капельницу на пол. Как будто можно было в моём состоянии помнить о капельнице.
Бросилось в глаза, что  у женщин  глаза и губы были ярко накрашены.
В журнале  "Здоровье" по-другому писали. Про идеальную стерильность и всё такое.

Я начала пробовать наладить  дыхание, чтобы продолжить молитву, но вдруг …  обстановка в зале резко изменилась.

Не произнося ни единого слова, не глядя мне в глаза,ребята как-то неожиданно,одним слаженным движением, как по команде,навалились на меня своими телами так, что я не успела даже сообразить, что произошло. 
Один из них сильно и резко надавил мне в область солнечного сплетения, будто хотел кулаком достать до позвоночника... другие всей грудью навалились  на  согнутые ноги…
Всё.
Выдох я сделать успела, но вдох -  уже нет.

Молнией  мысль:  зачем?!
Вдох - зачем не дали сделать?!
Подождииите!!!
Вдохнуть-то ...дайте!!!
И  в тот же миг – вот  она, смерть.Вот  она ..ка- ка-а-я ...  но за-чем не да- ли сде-лать вдох...???
Я бы не сопротивлялась.
Зачем вас столько на меня навалилось?
Я же послушная.
И вдруг,  с непонятно откуда взявшейся, какой-то нечеловеческой, не моей какой-то  силой я попыталась оттолкнуть их от себя,  сопровождая это таким жутким, протяжным,  пронзительным, тоже не моим каким-то, прощальным криком, что мне самой не  поверилось, что кричу именно я.
Этот крик не был ни произвольным, ни осознаваемым.
Так кричат, наверное, летящие в пропасть, не успевшие понять, что с ними происходит.
Как  только весь воздух вышел из меня и  нужно было сделать следующий вдох, меня резко отпустили и повернулись ко мне спиной.
Всё.
Я их больше не интересовала. Никак.
Вдох счастья, что дышать всё-таки дали и что – живая! Это - самое главное- можно дышать! Значит - жить!
Смерть - отменяется!
Прошло ещё сколько-то секунд,  они  ещё больше склонились надо мной в ногах.
 Я смотрела только на их согнутые спины в белых халатах.Ясно было, что сказать я не могла  и не имела права ни одного слова.
Только дышала.
Но вот, только я набрала воздуху, чтобы поблагодарить за то, что  они меня отпустили, как в то же мгновение почувствовала нежнейшее прикосновение чего-то теплого, влажного,  чего-то справа на  внутренней части бедра.
 Подумалось – это перчатка врача.
Спросить было нельзя, что происходит. Про меня забыли.
 Все смотрели- туда,  загородив от меня... меня саму!
И вдруг, через несколько мгновений  ...на фоне  голубого неба ... одним рывком... подняли... моего ребёнка!
Он закричал так, что, казалось, тихо зазвенели окна родильного зала.
ОООО!!!
Это счастье первого крика!!!
Крик победный, благодарный, жизнеутверждающий, переливающийся, возмущённый и требующий !
Голос победы жизни над смертью.
Женщина-врач, державшая в руках моего ребёночка, посмотрела на меня строго и спросила  официальным тоном:
"Видите, мамочка, кто у вас? Кто родился – видите? Говорите!"
"Вижу.  Да. Мальчик."
"Господи! Благодарю Вас, доктор!"
Она как-то странно взглянула на меня – видно было, что ей были удивительны мои слова.
И моего родившегося ребёнка сразу отнесли за кафельную перегородку.
Сыночек мой продолжал  кричать так, что сёстры слегка морщились от такого громкого  переливчатого звука.  Больше я своего новорождённого  сыночка   в этот день  не увидела.
Его пошли обрабатывать – ополоснуть   под краном  специального умывальника и завернуть в пелёнки.  Эта часть зала была закрыта от глаз роженицы.
Я слушала его крик и так мучительно было не иметь возможности быть рядом!
Это было просто ужасно!
Так обидно,  но я понимала, что  возражать  было невозможно, нельзя.
Существовали какие-то правила,  странные и противоестественные.
Логику в них   искать было напрасно, оставалось лишь смириться, чтобы не было хуже.
Через какое-то время его пронесли мимо, даже не взглянув в мою сторону. Как будто меня уже не было в природе.Я жадно проводила её глазами...
Удалось только  успеть разглядеть младенчика, завёрнутого  в бело-синие пелёнки и косыночку, с  клетчатым узором из надписей «Минздрав СССР».

    (Продолжение следует)