Лошадь...

      Я протягиваю руку перед собой. В мою ладонь бьется теплое дыхание лошади. Раздувая ноздри, она нетерпеливо выдыхает в меня свой воздух. Ладонь дрожит от теплых колебаний - ей страшно, но щекотно-приятно. Волны нежности обнимают мою руку и она... уже... тебя  любит, лошадь. Рука... робко, едва касаясь,  проводит  по твоей мордочке. Ты, - как дитя,  - любишь ласку. Твои губы проворно крадут лакомство, что несет моя ладошка. 
      Рядом, в соседних стойлах - другие лошади. Они вытягивают свои шеи, их аккуратные уши подрагивают, прислушиваясь к нашему разговору, ноздри вдыхают мое присутствие и соблазнительную близость волшебного пакетика с едой... Они придвигаются еще ближе, заглядывая мне в глаза, не смея надеяться, но не теряя веру в мою бесконечную доброту... Я оправдываю их ожидания - все сыто похрустывают лакомством...
      Лошадь внимательно смотрит на меня. Ресницы мягкой щеточкой обрамляют ее большие темные глаза. В них - спокойная глубокая грусть. И вопрос... остающийся без ответа. Но если она обнажает зубы, то становится смешной и смешливой. Ха-ха! - вдруг смеется лошадь. А зубки прикрыла и опять - вопрос...
      Меня очаровывает стройность лошади. Ее изящество. Углубленность в себя. Трепетность. И этот взгляд - он проникает в меня и, кажется, всю меня понимает:
 
- Ты - человек, а я - лошадь. 
Мы стоим друг против друга.
Ты меня кормишь...
А я?
Я дарю тебе свет... И надежду...
 
      Движения ее аккуратны - она ступает, отпечатывая копытами, только ей понятный ритм. Голову несет понуро, скрывая внутри на секунду  брызнувший смех.
      Свой неподвижный корпус держит с достоинством. Отсюда возникает грация и благородство. Преображаясь в движении, лошадь забывает грусть в одиночестве стойла. А вместе с упряжью надевает радость и вдохновенное ожидание необъятного мира, большого воздуха и терпкости трав... Под своими быстрыми копытами она чувствует мягкость и податливость земли. Радуется этой свободе - этой возможности бега. Глаза все еще сохраняют чуточку грусти. Ведь вопрос остается вопросом. И никто не может на него ответить. Пожалуй... лишь только открытое поле, где ей хочется собраться табуном, без тяжелой сбруи... Поваляться в желто-белых ромашках, голубых незабудках... Помять малиновые головки гвоздик и их серебристые, тонкие стебли. И к тому же, она мечтает пронестись галопом в красных маках, которые каплями или морем застилают поля в начале весны. Полевой мак - рафинированный и нежный цветок. Лепестки его трепетны, нервны и чутки.  О, Боже, целое поле маков! И отражаясь на корпусе лошади боязливым румянцем, оно освещает её свободе... дорогу в счастье!
      Что еще хочет лошадь? -  Утонуть самозабвенно в море розмарина. Она желает его преогромный голубой ковер. Он жёсток, крепок и аромат имеет под стать. Всем своим видом розмарин защищает себя - как-будто иголками наряжает свой куст. Но дотроньтесь - листья мягкие и нежные. И язвительны они только по форме. А  хвойным ароматом розмарин еще больше вас обманывает и запутывает в колючем притворстве.  Смелее! Прикоснитесь! - он вздрогнет сначала, как испуганная лошадь, а потом улыбнется и унесет вас в пряный мир благости.
 
- Мой свет - продолжает лошадь, -  это мир. Это покой и это борьба. Это гармония. Глубокая вода и солнце в твоей душе. Я красота, которая нужна тебе. Я смотрю на тебя, увлекая в свой мир... Ступай, не бойся - там нет зла... Побудь со мной и во мне... В моем мире и в моих желаниях... Ты гладишь меня - мне приятно... Говоришь мне нежности - я смущаюсь... Я чувствую полет... Мне легко и свободно...  Я отрываюсь от земли и улетаю в небо... Ты... со мной?
 
- Да.