Казус Ницше люди и крысы

В середине прошлого века был осуществлён любопытный эксперимент над лабораторными крысами. Главный замысел заключался в том, чтобы поставить подопытное животное перед выбором: 1) взять еду за ценой зрелища неописуемых мучений особей одного вида; 2) без выбора, так как в свой черёд крыса страдала, когда другая особь допускалась к кормушке; 3) повторная ситуация, когда крыса после неприятного опыта (разряд электрического тока) заново допускалась к кормушке, но опять за это кто-то расплачивался. В результате выборки где-то 15% всех испытуемых крыс отказалось от еды, как только почувствовало, что кому-то от этого больно. Когда более 70% крыс отказались пройти контрольный тест, побывав в роли жертв. И только где-то 1/8 часть крыс, с постоянством проходила контрольный тест, не обращая никакого внимания на фактор неотвратимого возмездия. Контрольная группа получила маркер «законченных эгоистов», их потом продолжали скрещивать между собой. Однако произведённое ими потомство не достигло численного преобладания, так как неизменной оставалась только пропорция, лежащая в основе отбора контрольной группы. Социальный ген продолжал реплицироваться, поддерживая фон «этического большинства», то есть крыс второй выборки (совестливые). Определённо, что крысы являясь прототипами всех видов млекопитающих, продемонстрировали родовую сплоченность, со временем упразднив репродуктивную привилегию асоциальных представителей данной популяции. Поскольку контрольная выборка ничем таким не отличалась с позиции приобретения качеств наилучшей жизнеспособности. Они лишь только продолжали поедать свой паёк, игнорируя негативный опыт ролевых игр.
Поразительно то, что наибольшую степень защитно-агрессивной аффектации продемонстрировали крысы именно первой выборки (альтруисты). Они же проявляли наименьшую солидарность, отличаясь отменно угрюмым характером при куда более тесном симбиозе. С первого испытания, выбирая голодное существование: эти особи, проявляли и наибольшее равнодушие к выхаживанию своего потомства. Одним словом первая выборка оказалась бесперспективной во многих биологических отношениях. Несмотря на превосходную работу сенсоров, указующих незамедлительную симпатическую связь болевых ощущений, что собственно и должно составлять физиологическую основу альтруизма. К сожаленью, этот этический паттерн оказался также тупиковым. 
Фридрих Ницше вошел в историю как философствующий антихрист. Будучи предубеждённым нигилистом, он, как и поэт, Владимир Маяковский, рыдал над трупом забитой насмерть лошади. Никак необъясним тот факт, почему этот провозвестник господства «белокурой бестии», вопреки социальной природе человека, проявлял излишнюю заинтересованность в существах контрольной группы. Например, он также как и Николо Макиавелли продолжал считать Чезаре Борджиа прообразом лучшего государя для ренессансного времени.
(Непростительная ошибка для политического технолога: возлагать надежды на тот электорат, кто дважды привык наступать на одни и те же вилы?).
Когда его просто до пены у рта бесила идея высочайшей справедливости! Отчего заразительный пафос германского философа приобрёл характер интеллектуальной пандемии, продолжая разрастаться из литературного очага даже после его смерти. А в результате фашизм поверил в свою духовную непогрешимость. Так как немного времени погодя толпа принялась боготворить ещё одного разбушевавшегося чистоплюя носившегося с идеей арийского превосходства. И вот тогда-то произошла подмена высокого идеала почти что «астрального существа» Ницше неким суррогатом нацистской антропологии.
(Как много заражен современный политик бихевиоризмом подопытных крыс?).
Так если древние арии и поощряли человеческие жертвы, то производили это без установления тотальной идеологии, а из каких-то кастово-религиозных соображений. Когда без необходимости геноцид ими не практиковался. Так как они предпочитали вводить социальный карантин, чтобы не смешивать кровь пришлого населения с основной массой дравидских аборигенов. Но как показал опыт насаждения концентрационных лагерей, палачи своего народа встречались не только среди главарей нацизма, а также и среди подневольных евреев.
Совесть – это лабиринт, из которого невозможно выбраться, не откупившись фрагментом личности. Так плач Ахиллеса над телом врага Гектора: мне отнюдь не кажется литературным привнесением Гомера. Так как парализующее волю, явление катарсиса побуждает нас разрыдаться перед лицом внутреннего судии. Причем этот вид психической реакции наблюдается только у детей и почти полностью атрофируется у взрослых.