Дневник русской гувернантки. Глава 1. В Германии

1-й день. Германия
Шереметьево Москва - Дюссельдорф. Три часа от другого мира. Объявили посадку.  Я – в Германии! Попрощалась с Наташей и на трясущихся ногах пошла к выходу Вытянула с багажной ленты  свой чемодан. «Тяжелый, блин, хотя ничего вроде бы и не взяла!». Сразу замечаю, здесь теплее. Надо сказать, что улетала я в -25 , конец февраля в России выдался на редкость морозным, февральские морозы, а здесь вообще снега нет. И тепло. Относительно, конечно. Ну так - минус один, два градуса.   
Нервно оглядываюсь. Аэропорт вроде нашего. Ничего особенного. А,  среди встречающих замечаю с табличкой, на которой отпечатано мое имя, худого, лысеющего, сутулого типа в очках с помятым лицом, одетого в вытянувшийся свитер, по виду никак не производящего впечатление директора крупнейшей немецкой компании по персоналу.
 -«Что-то на «принца» мужчина не очень- то похож», подумалось мне. На фотке помилей был... И что-то не очень радостный, что я прилетела. Может, стесняется.
Набрав побольше воздуха в легкие я протягиваю руку, улыбаюсь своей самой располагающей улыбкой и выдаю текст приветствия. На руку мою не обращают внимания. Зато на лицах белобрысенького мальчика»  отразились хоть какие-то эмоции, вроде бы улыбка.
Да, встреча мне рисовалась какая-то более теплая. Мне почему-то казалось, что они должны, как минимум, встречать меня с распростертыми объятиями. А как максимум, взять из моих рук чемодан и помочь донести его до машины.
Ни того ни другого не происходит. Пыхтя, я тащу за Моритцем (мальчиком) и Бурсианом (его папой) чемодан до машины.
Бурсиан с трудом грузит мой чемодан в багажник «Ауди», садимся,  я на переднее сиденье, и мчимся по автобану.
-Как дела? Вежливо интересуется Бурсиан?
- Хорошо, а у Вас?
-Хорошо.
Все. Их запас вежливых фраз, видимо, закончился. А я тоже, как назло, ничего вспомнить не могу. Все молчим. У меня подавленное настроение, на которое еще накладываются переживания после разговора с Наташей.
Внезапно Моритц у меня что-то спросил. Я не поняла.. Бурсиан спросил, видимо, тоже самое, но помедленнее. Я опять не поняла. «Ситуация - хреновая. По-моему, они не ожидали, что я не говорю по-немецки. Да, затея была опрометчивой. Почему я их не понимаю? Я же в школе на пять язык знала? Лучше всех в классе? Что же делать-то, а? Первое желание - развернуться и улетать обратно, домой. Но я не привыкла отступать. Встряхнув головой, я отгоняю от себя пессимистическое настроение и с интересом начинаю разглядывать мелькающий за окном пейзаж, не обращая на гнетущее молчание в автомобиле.
Из встречи делаю вывод - если немцы вам улыбаются, это еще не значит, что они вам рады.
Вскоре чистенькие одноэтажные домики, поля - кое- где немного лежит снег, солнышко за стеклом окончательно поднимают мне настроение и при подъезде к немецкому поселку, я уже начинаю улыбаться.
В поселке мы проехали домов двадцать. В основном это были шикарные двух-трех этажные особняки (позже я узнала, что здесь живут очень обеспеченные люди)  ворота которых охраняли бронзовые львы. Тут и там стояли дорогие автомобили - «Порше», «Феррари». «Ауди». Очень чисто и почему то вообще нет грязи, так привычной нам весной, и даже куч собачьего дерьма тоже нет.  Я крутила головой, пытаясь опознать дом своей семьи.
Конечно, наш дом оказался  самый неказистый, страшненький, на фоне других «дворцов», показавшийся сарайчиком.
Заходим внутрь - не разуваясь! Оказывается, немцы не переобуваются дома Эта какая же все-таки у них чистота на улицах! Интересно, здесь наверное, уронив бутерброд на асфальт, можно его поднять и съесть. Шанс подхватить кишечную инфекцию близок к нулю.
Дом внутри оказался очень просторным и уютным. Марсиан повел меня показывать комнаты. Просторный коридор. Светлая большая кухня, огромный, по российским понятиям, зал - гостиная  с выходом в большой сад.  Прямо по коридору ванная, затем первая моя комната ( ее мы прошли, не заходя, мимо), потом комната ребенка, рабочий кабинет, еще одна ванная и комната Марсиана. Всего шесть комнат. Обстановка по европейским меркам довольна скромная, диваны старенькие и потертые, все как-то неуютно, чувствуется отсутствие женской руки. После окончания «экскурсии» мне предложили пройти в свою комнату, немножко отдохнуть и выходить к ним пообедать. Хорошо, что существует язык жестов. Я все понимаю.
 Осматриваюсь. Письменный стол, шкаф, большой телевизор, кровати нет, вместо нее - матрас … лежащий прямо на полу. Окна выходят в сад. На подоконнике – кактус, такой как у мамы дома. Родненький!!! Светло, чисто. Даже, можно сказать, уютно.
Но чемоданы разбирать не хочется. Гастпапа (так по программе называется глава принимающей семьи) чем-то, я еще не разобралась чем, не попадал под созданный мной в России образ. Мне предстояло узнать его в жизни. Ведь все наше знакомство до этого свелось к письмам, телефонному звонку. А что такое, найти «идеал» по переписке, я думаю, никому объяснять не надо. Шансы ничтожно малы. Единственное, что радовало, что  мужик вроде бы не маньяк и приставать с непристойными предложениями ко мне не собирается. Порядочный. По крайней мере, на первый взгляд.
Хочется безумно позвонить маме и Юльке. Но, телефон из России я не взяла, тогда еще не было такого понятия, как «роуминг» и российская симка в Германии не работала.
-«Ну ладно, чемодан потом разберу, пойду с семьей как-нибудь  пообщаюсь», подумала я и смело двинулась к Бурсиан, который уже в столовой аппетитно дожаривал мясо.
Меня пригласили за стол. Я ткнула ножом в кусок, фу, бифштекс с кровью! Терпеть не могу не прожаренную свинину! А как про это сказать? Ладно, сделаю вид, что не голодна.
- Бурсиан высморкался. Моритц отрыгнул. Меня чуть не стошнило. Я отодвинула от себя тарелку, сказав «спасибо». Аппетит пропал.
Поев, Бурсиан вкратце обрисовал мои обязанности: уборка, глажка, стирка, ребенок. Ура, что-то из его долгих объяснений я  уже начинаю понимать. Только пока сама еще сказать и спросить ничего не могу. Наверное - языковой барьер.
-«Ну, это все завтра, а сегодня ты выходная, иди к себе, отдыхай».  Все это было высказано достаточно жестким тоном. Интересно, его приказной тон, это почему? С «Сестрами так не разговаривают, гостями тоже». Может, просто реакция на мой хреновый немецкий?. Так я способная, пару дней, и я все вспомню. Заговорю лучше чем они. Наверное…
Я вернулась в свою комнату, легла на матрас, и задумалась. Спать не хочется, вещи распаковывать тоже. Встаю,  вытаскиваю из чемодана тетрадку, ручку, и чтоб хоть чем-нибудь заняться, вкратце описываю свой первый день в чужой стране. Вешаю на стену календарик, который предусмотрительно захватила из дома, и зачеркиваю один прошедший день. Что-то, мне уже в Россию захотелось! К мамочке и папочке, Не, рано еще об этом думать!
Скоро у Юли свадьба, мне бы до нее продержаться и потом можно валить.
.Первый рабочий день
Утром, открыв глаза, я даже не сразу поняла, где я. Смутил кактус – глядя на него, я подумала сначала, что дома. Но нет. Все остальное было чужим.  Я в «новой семье» - и это не сон. Вылезать из под теплого одеяла не хотелось, но  чувство голода пересилило. Страшно было выходить к ним, вдруг я опять ничего не пойму по-немецки! Но- надо. На часах – шесть ровно. Бурсиан вчера предупредил меня, что он с Моритцем уходит из дома в восемь часов.
Я умылась, оделась, и пришла к завтраку. В семь тридцать Моритца и Бурсиана еще не было. Я решила сделать им сюрприз и быстренько накрыла на стол - вынула все, что было в холодильнике: сыр, колбасу, масло. Заварила кофе и чай.
Пришел Марсиан в белой помятой рубашке и  каком-то неказисто сидевшем костюме, видимо, на работу собрался.  Вместо «Доброго утро» он недовольным взглядом окинул стол и велел мне все быстро убрать обратно.
-Слушай и запоминай, завтраком мы едим только шоколадную пасту с хлебом. Иногда утром Моритц может захотеть мюсли. Еще ты должна ему сделать бутерброд в школу. Только спроси, какой он хочет. Это все было озвучено безапелляционным приказным тоном.
-Хорошо. И одарила его самой радостной улыбкой. Она, правда, относилась не к его высказыванию, а к моей мысли о том, что я его почти  поняла. Не зря все-таки немецкий учила.
Мы садимся за стол. Все берут по кусочку хлеба. Я тоже, хотя признаться, вместо хлеба я бы лучше сейчас съела бы здоровенный кусок колбасы.
Марсиан демонстрирует мне, как я должна мазать хлеб шоколадной пастой для его сидящего напротив восьмилетнего сына.
-А  ест он сам ?  спросила я. Простая фраза мне тоже удалась здорово!
Мой юмор не поняли. Или я неправильно сказала? Немец невозмутимо продолжает намазывать бутерброд и отвечает, что сынок ест сам.
Дальше мальчик Моритц  щелкает мне пальцами:
-Налей воды! при этом тон звучит как  типа «официант, подай!».
-Моритц, сделай сам... Или хотя бы скажи «пожалуйста». Я снова горда за себя. Классная фраза, по-моему, даже без ошибок получилось! 
-Да ты никто в этом доме, уборщица, это твоя работа, ясно?! Если я сказал, сделать, значит встала и сделала! Внезапно взрывается Моритц.
- ОГО?! Только и смогла выдать я. Про себя подумала, вот дает, щенок! Интересно, как на это хамство прореагирует его папа?
Отец молчит. Продолжая мазать шоколадную пасту.
 Я от некоторого шока даже не знаю, что сказать. Встать после таких слов и подать ему воды - получится, согласится с маленьким деспотом, что я здесь прислуга. Не встать - значит идти на конфликт. Надо объяснить ему, что так не хорошо себя вести.
-Моритц, так нельзя говорить, мягко начинаю я.
Моритц психует еще больше и начинает истерично рыдать, размазывая сопли по лицу.
-Ой, меня никто не предупреждал, что я с нервно - больным ребенком должна общаться. Хотя, по-моему, это просто верх избалованности. Что делать? Я, стараясь не показать растерянности, продолжаю жевать бутерброд. Аппетит снова пропал напрочь.
Через две минуты не выдерживая воплей сынка, Марсиан вскакивает, наливает ему воды и срывается на мне:
-Что, трудно сделать, что тебе говорят ?
У меня от возмущения нет слов! Вместо того, чтобы объяснить своему невоспитанному сынку, что с взрослыми ТАК не разговаривают, он орет на меня. Два психа. Семейка психов. Ужас! Я от обиды еле сдерживаю слезы.   
Пытаюсь объяснять, что я не служанка для его ребенка. Мне трудно выразить на чужом языке свою  мысль, я волнуюсь, это же всего второй день, я еще не вспомнила так хорошо все по-немецки. В голове всплывают огромные нелепые конструкции, экономические термины, заученные тексты, но бытовые слова и выражения теряются наглухо.
Бурсиан швыряет бутерброд, не позавтракав, не выслушав меня, собирается на работу. Взяв корзину с грязным бельем, подходит к ванной, вываливает. Куча получается внушительная - копил, наверное, специально к моему приезду. 
-Постираешь. Еще уберешься дома. Не забудь погладить мои рубашки,  помыть туалет и забрать Моритца из школы. Кидает листочек - Здесь я нарисовал, как найти его  школу. Идти минут тридцать. Не опоздай.
-А ключ дайте пожалуйста, спрашиваю я.
-Бурсиан удивленно поднимает бровь, зачем?
-Ну как, дверь закрыть, когда уйду.
-Этого не нужно.
-Моритц смеется:- Ха-ха, дверь закрывать?!
Вместе с ним уходит и его сынок. Хлопают дверью. Я, пиная в бессилье это белье, сжимаю от злости зубы.  Капиталисты хреновы! В раю живут! Даже дверь в дома не закрывают!
Что маленький что большой -  хамье! Ну, что, получила, «член семьи»? «Старшая сестра» Прислуга, вот как они меня воспринимают! Еще вчера я сидела в офисе, общалась с руководителями предприятий, и чувствовала свою значимость,  а сегодня со мной обращаются, как с уборщицей! Ну что же, зато хорошая языковая практика. Полное, так сказать, погружение. Есть такое чувство, что немецкий и русский языки родственны, а иначе как объяснить, что в немецком предлог направления движения - nach?!
Отбрасываю от себя лингвистические изыски и судорожно начинаю рыться в чемодане, ища договор по программе «О-Пэр», чтобы почитать свои права и обязанности. Нахожу, читаю:
Обязанности Au-Pair
________________________________________
 Au-Pair обязан присматривать за детьми и выполнять лёгкую работу по дому, в основном связанную с детьми, как то: помочь накрыть на стол или разогреть обед, поддерживать порядок в детской комнате, приводить в порядок детские вещи. В основном то же самое, что делают старшие дети по отношению к младшим в своей семье. Au-Pair должен также вкладывать вещи в стиральную машину и посуду в посудомоечную машину, гладить детские вещи и иногда вещи семьи, при необходимости пропылесосить или убрать в комнате. Так же, как и в своей семье, Au-Pair помогает заниматься с детьми: играть, читать, гулять, водить ребёнка в кино, на спортплощадку, в детский сад, школу.
________________________________________
Да, в принципе, можно все это отнести к «легкой работе по дому».  Нужно прямо сейчас решить для себя- или  выполнять его приказы, «ломать свою гордость и самолюбие»  или ехать домой. Ну а как уехать? Я же здесь  ничего еще не видела, а деньги – то за билет заплачены. Да и свадьба Юлина впереди. Видимо, придется немного потерпеть, «сломать» свою гордость и учить скорее немецкий язык, чтобы высказать Бурсиану, что он не прав,  что нельзя так с девушками разговаривать..
А пока, одеваю резиновые перчатки и начинаю сортировать белье: трусы мужские, носки детские, рубашки белые. Параллельно плююсь и думаю, «Докатилась, - девушка из довольно обеспеченной семьи, зарабатывающая прилично на Родине, никогда не могла даже представить себе, что придется мыть чужие квартиры и туалеты, стирать чужое мужское нижнее белье!»  Вкладываю вещи в стиральную машину и берусь за пылесос…
Убрав дом. Вооружившись листочком, оставленным Бурсианом, пешком  отправляюсь на поиски школы. Часа два на это уходит, хотя, по словам гастпапы, до школы минут тридцать. Конечно же, я опоздала. Моритц уже идет мне навстречу и снова психует. Что-то высказывает мне. Наверное - ругательства, что-то про корову. Остальное не понимаю.
- Везет ему пока, я еще перевода их не знаю. Жалко, что в словарях ругательства не пишут. Вот как нам друг друга понимать? Надо предложить в наших школах спец. Предмет завести - «немецкие матерные выражения», чтобы потом в общении с врагом легче было.
Идем вместе домой, я тащу его портфель, а он что-то бурчит.
Доходим до дома, я стараюсь не обращать на его хамский тон внимания. Разогреваю в микроволновке жареный картофель, сосиски. Оказывается, Моритц не умеет пользоваться микроволновкой. Кормлю его, он садится делать домашнее задание. Я рядом. Задания на удивление простые - не сравнить с нашей школьной программой для третьеклассников. Удивляюсь, Моритц с трудом читает. Пишет какие-то элементарные слова из двух-трех слогов, типа того, чем у нас занимаются первоклассники.
Расспрашиваю Моритца, чем он увлекается. Оказывается, он играет за детскую футбольную команду, катается на горных лыжах, ныряет с 7-метровой вышки как настоящий пловец! Я невольно даже проникаюсь к нему уважением.
Четыре часа. Мы покушали и собираемся на футбол. Мне нужно сопроводить Моритца на тренировку.
-Моритц, а ты не знаешь, папа где ключи от машины и документы мне оставил?
-А у нас нет второй машины. Был мотоцикл, но предыдущий О-Пэр мальчик его сломал. Только велосипед.
- А как же я поеду на нем? мне про это ничего не говорили.  Ведь последний раз я каталась  на велике в возрасте Моритца. В России мои основным средством передвижения всегда была собственная машина. Я расстроена.
А ехать не близко - Мне нужно ехать с ним в соседнюю крупную деревню, как объяснил Бурсиан,  минут тридцать.
-Ладно, покажи велик, говорю я мальчику.
-Моритц заводи меня в гараж и показывает старый с облезлым жестким седлом мужской ( с рамой) велик. По – моему, на нем еще Бурсиан в своем детстве катался.
Я выкатываю велик, закрываю гараж. Внимательно смотрю за движениями мальчика, повторяю. Пытаюсь оседлать своего «железного коня».  Села.  Теперь бы поехать. Ура, получилось! Выезжаем на дорогу в поселке.
Велосипед по до мной виляет то вправо то влево. Я судорожно вцепилась в руль, путаясь его выровнять. Кручу педали. Черт! Почему у этой штуки не четыре колеса!  Матерюсь про себя и  стараюсь вписаться в очередной поворот. О нет! Впереди люди!  Чуть не врезаюсь в машину, пытаясь проехать мимо нее  людей и забора. Больно царапаю руку. Через пару метров вроде бы  велосипед идет ровнее. Вспоминаются полученные в детстве навыки.  Привыкаю.
Маленький изверг уже где – то далеко. Мысленно поздравляю себя. Я потерялась. Как теперь ехать за ним - не знаю. В усилиях удержать велосипед ровно я совсем не смотрела по сторонам. Мальчика уже не догнать. Я слезаю с велика и жду его. Через полчаса, поняв, что он не приедет – возвращаюсь  по той же дороге  обратно домой.  Хорошо,  что далеко не уехала, а то бы точно сама заблудилась.
Подъехав к дому и поставив велик в гараж. Блин, вся попа болит от такого седла!  Иду к холодильнику на кухне и намазываю себе бутерброд с нутеллой. Представляю, как будет орать его отец вечером. Да, сегодня  явно не мой  день... Время до вечера убиваю изучением немецкого.
Вот и звонок в дверь. Бурсиан. На совместном ужине, едим снова бутерброды,  Моритц конечно же нажаловался отцу, что я где-то отстала на велике, а он, бедный,   ехал один. Как он ездил один до того как появилась я в их семье, конечно же никого не волновало, как впрочем и то, что он мог бы меня подождать. Оправдываться бесполезно.  Я напоминаю Марсиану, что он обещал мне дать машину. Машины, конечно же нет... Рассказываю, что на велике очень жесткое седло. Он говорит, что другого нет. Урод. Ну что ж, теперь основным средством передвижения для меня надолго станет этот неудобный велосипед К задаче овладеть в совершенстве немецким добавляется еще одна - научиться хорошо кататься. Ничего справлюсь.  Сегодня уже почти все получилось! Я успокаиваю себя  мыслью о том, что это отличный способ поддерживать физическую форму, а то ведь на бутербродах очень легко набрать лишний вес. 
Об инценденте утром Марсиан не вспоминает - он доволен: все убрано, белье постирано,  рубашки поглажены.
Я иду к себе в комнату и зачеркиваю на календаре второй день. Сажусь за дневник. Красной ручкой записываю  одну мысль, не дающую мне покоя: «Видимо, они правда думают, что я приехала к ним работать уборщицей». Зачеркиваю. Нет, нет, они просто привыкают ко мне. Больше писать ничего не могу - очень устала. 

Засыпаю с мыслью, что мне пока здесь не нравится. Нужно постараться найти для себя во всем этом что-нибудь позитивное.