Дневник русской гувернантки. Глава 2. Неделя у чуж

Неделя в немецкой семье.
После первого рабочего дня в новой «семье» ничего не изменилось в лучшую сторону. По утрам улыбку вызывает только любимый кактус, из под одеяла так и не хочется вылезать. Каждый раз по утрам почему-то всплывает в памяти песня: 
 «Вставай, страна огромная,
Вставай на смертный бой,
С фашисткой силой темную, с проклятою ордой»…
Стараюсь найти плюсы. Один из них -  становится немножко  понятнее распорядок моего дня и обязанности. 
Специально не использую термин – «должностные обязанности»,  так как я все-таки еще не рассталась с мыслью, что я сюда не работать приехала, а изучать страну. Работать за 200 долларов прислугой не входило в мои жизненные планы. В Москве я получала 800 долларов и сидела в чистом офисе в белой блузке, особо не упахиваясь. И на Германию у меня были совершенно другие планы: попутешествовать, съездить к Юле на свадьбу, поучить язык, если получится, устроить сою личную жизнь. Так что, убираться, готовить, стирать и гладить для меня было как серпом «по одному месту».
И так. Утро начинается в 7.00.
Первая обязанность: Обеспечить завтрак для семьи и выпроводить их из дома.
Это значит: сварить кофе Бурсиану, заварить чай Моритцу, накрыть на стол. Разбудить Моритца. Собрать ему ранец в школу.
Мальчик изводит меня с утра одним и тем же проверенным способом.
-Моритц, какой ты хочешь взять в школу бутерброд, с колбасой, салями, сыром или нутелой? Или что-то другое?
Он молчит. Задаю еще раз. Та же реакция.
-Хорошо, тогда я сделаю тебе с колбасой.
Молчание.
Я делаю бутерброд, кладу в заранее приготовленный контейнер и упаковываю в ранец. За минуту до выхода из дома, когда уже ждет школьный автобус, он открывает ранец, вынимает контейнер и истерично плачет, крича, что он не будет есть бутерброд с колбасой. Швыряет мне бутерброд. Я не могу отправить чужого ребенка голодным, рядом орет его отец. Я возмущаюсь:
- Что, я его мысли читать должна?
 Быстро переделываю ему бутерброд. Убираю колбасу, кладу сыр. Моритц снова не доволен. Истошно вопит.
-Хлеб пахнет колбасой! Отец психует, опаздывая на работу. Мне хочется запихнуть за шиворот этот кусок хлеба им обоим. Я сдерживаюсь. Переделываю еще раз. Потом еще. После пятого раза не выдерживает отец, он хватает  Моритца и они уходят, хлопнув дверью. Я остаюсь наедине с бутербродом.
Проважаю всех. Время 8.00. Открываю холодильник и начинаю кушать ), а то нутеллу я каждый день есть не могу.
8.20  Обязанность вторая: Дела по дому. Глажка, стирка, уборка всех комнат.
После такого «веселого»  начала дня я приступаю к домашним обязанностям. Каждый день гора не глаженого белья. Откуда они его берут? Про рубашки с майками еще понятно- Марсиан под кипельно белую рубашку носит еще и такую же майку только один день и швыряет мне. А все остальное? Может, правда для меня год собирали. Уроды. Мне нужно все перестирать и выгладить. Терпеть не могу гладить мужские сорочки. Ну ладно, надеюсь, в будущем мой муж будет говорить мне спасибо.
12.00 Обязанность третья. Закупки в магазине.
За то свободное время, которое у меня есть в обед, я успела изучить весь поселок, где находился дом Бурсианов. Ничего интересного в поселке для меня не было. Красивые домики, ухоженные территории, хорошая дорога, все коммунальные услуги. Магазина нет. Такого понятия как «комки», где можно купить от зубной щетки до пельменей здесь тоже нет.  Ни музея, ни дискотеки, ни булочной, ничего. Футбольное поле. Все.. Жизнь здесь вымирает вымирает в 18.00 по будням, в 16.00 по субботам и полностью по воскресеньям. Закрываются жалюзи, немцы укладывают спать детей, а сами садятся с банкой пива перед телевизором. На улицах- никого. Тишина.
Одна автобусная остановка на окраине поселка, с которой за час можно добраться до вокзала с пригородными электричками.. Туда я пока еще не добиралась.
До соседней деревни, где был супермаркет- минут тридцать на велике. Этот путь, как и все другие места следования, был начерчен мне «гастпапой» на листочке». Нашла я магазин тоже не сразу, убив на это пол своих дня, Но впоследствии этот путь я проделывала с удовольствием.
Мне нравилось, что дорога пролегала через поле- свежий воздух  просто пьянил! Мне нравилось, что на автомобильных трассах для велосипедистов была отведена целая полоса, ехать можно было совершенно безопасно. .И самое большое удовольствие было просто ехать и крутить головой по сторонам, рассматривая красивые домишки с крышами под  красной черепицей. Однако, обращаю внимание на вывески в магазинах, что они все не работают по выходным. Опа! А я планировала шопинг на свои первые выходные! Обломись! Ладно, съезжу в город. Может, не потеряюсь, не заблужусь, Бурсиан, глядишь, планчик набросает.

14. 00 Купив в магазине что-нибудь «немецкое» типа местных йогуртов и спаржи, я ехала домой, готовила покушать для себя. Пару раз попыталась наготовить для «семьи» типа борща и картошки пюре- все это было встречено с вежливым» пожалуйста, нам больше не надо готовить». Едят они исключительно разогреты полуфабрикаты. И бутерброды. Ну и мне то легче.  После своего обеда занимаюсь немецким языком.
В 15.00 Еду в школу собираюсь за Моритцом. Приношу ему ролики. Пока он их натягивает, в зависимости от его настроения (обычно оно не очень) выслушиваю в свой адрес- «какая я». На его счастье, на первой неделе я еще не знала многих немецких ругательств, поэтому смысл его высказываний доходил до меня не в полной мере. Да и ответить ему тем же я не могла, просто, старалась поменьше  обращать пока внимания, на то, что наши отношения складываются с трудом - считала, что мальчику необходимо ко мне привыкнуть.
Из школы тащила его портфель. Когда приходили домой, кормила Моритца. В зависимости от дня недели после обеда я сопровождала его или на тренировки, или в бассейн, или шла на футбольное поле и гоняла с ним в мячик. Потом мы садились с ним за уроки.
В 20.00 приходил его отец. Я разогревала в СВЧ что-нибудь для Бурсиана,, убирала со стола и шла в свою комнату. Смотрела телевизор, читала немецкие книжки и зубрила немецкий язык. После, если оставалось немного сил, садилась за свой дневник.
К концу недели я уже знала немного больше о семье Бурсианов.
Глава семьи- Бурсиан (или как я его прозвала про себя – Марсиан)- занимал ведущую должность (директор по персоналу) в компании Эриксон. Его жена, с которой он прожил пару лет умерла не то ли сразу после родов, не то ли немного после. Он остался один с сыном. На первом месте у него была работа, до сына, по моим наблюдением, ему, как впрочем и многим немецким родителям, не было никакого дела. В результате чего  Моритц к своим  восьми годам  был невоспитанным, избалованным, психованным ребенком.  К тому же, он , как и его отец, отрицательно относился ко всем представительницам слабого пола. До моего прихода в семье работало двое Au-Pair мальчиков, третьего они не нашли, пришлось взять девушку, т. е. – меня. Почему они взяли именно меня, я так и не поняла. . Скорее всего из-за моей внешности- маленькая, худенькая, с короткой стрижкой «под пацана». Если бы Бурсиану хотелось какой-то «женской руки» и «ласки» для его сына и для него, то он бы не относился ко мне как к прислуге и не подчеркивал бы каждый раз «мое место» в этом доме перед его сыном
Как и кто воспитывал Моритца, я признаюсь, так и не поняла.  Отец был все время в командировке или до позднего вечера на работе. Их общение сводилось вечером к совместному (очень редко) просмотру телевизора и завтрака по утрам.  На его сынка постоянно приходили письма с продленки, которую он посещал, с жалобами на хамское поведение. Отец же реагировал на мой взгляд, просто потрясающе - он давал ему меньше карманных денег.
 Пару раз, я наблюдала сцены истерии со стороны Моритца с сопровождавшимися в сторону отца такими выражениями,  что произнеси я их хоть раз бы в слух в моем доме – уже не писала бы давно эту книгу. Бурсиан же, слушая подобные высказывания сыночка в его адрес, мило улыбался и отмолчивался. Здесь вообще дети делают, что хотят. Одной Au-Pair девочке в ее семье прокусила руку до крови - просто так, захотелось. И накричать, или (не дай бог) пригрозить   ремнем нельзя – в Германии за это сразу можно получить уголовную статью «за жестокое обращение с детьми».
С одной стороны мне было жалко и его и мальчика, они были очень одинокими. Но с другой стороны, им было совершенно не жалко меня. На меня они взвалили абсолютно все, и , ладно бы , относились по человечески. А то не спасибо тебе, не пожалуйста.
Я  задавала себе вопрос, зачем они взяли к себе о-пэр?. И потом поняла. Ответ банален: она обходится значительно дешевле, чем подобные услуги местной гувернантки.
Меня пригласили только для того,  чтобы я работала по дому . А мне -то  хочется основательно изучить новую страну. В этом состоит коренное различие наших интересов.

Бурсиан конечно же разочарован, так как он не дурак и понимает, что я приехала  сюда  не для того, чтобы заботиться о его ребенке или стирать его носки. Тем более я не устаю ему это демонстрировать каждый раз всем своим видом.
Я разочарована тоже. Я все-таки  воспринимала мою поездку  больше как приключение, а не как работу с гувернантки, и совсем по другому свою жизнь здесь.

Эта первая неделя шла как месяц во вражеском тылу. Я ощущала себя Штирлецом, брошенным в немецкое гестапо, которому нужно не в коем случае не выдать себя. Постоянное напряжение, боязнь сделать что-то не так, страх не понять, что от тебя хотят, попытка установить нормальные отношения с Моритцем  все это дико давило на психику. Каждую ночь мне снились кошмары: я одна в поле, а вокруг фрицы, их много, они наступают, пытаются взять  меня в кольцо. Я выхватываю из-за пазухи утюг, выдергиваю провод и кидаю в них. Он почему-то не взрывается. И вдруг вдалеке я слышу раскатистое «УРРА» это идут наши. Слышны взрывы, автоматная очередь она все ближе и ближе, она не прекращается, я открываю глаза и не пойму, где я  и  почему  наших нет.  Поворачиваю голову - на полу орет будильник.
Время вставать и готовить завтрак.
Даю себе слово - вот увижу Дюссельдорф и домой. Хотя на фига он мне нужен? Эта предательская мысль «А зачем оно мне все надо такой ценой?», не покидает ни на секунду.
 И кругом немецкий язык - немецкая речь достала так, что сил больше нет.  По ночам я кручу антенну своего маленького приемника, пытаясь как радистка КЭТ, найти русскую волну.
В пятницу мне разрешили позвонить домой.
- Мамочка, привет! Мне так здесь нравится, ты за меня не волнуйся, у меня все хорошо, я просто счастлива! ( Надо ж , я еще не забыла русский язык. А то мне уже показалось, что я и думать то начинаю по-немецки.) Папочке привет и сестренке! Я выпаливаю это все на одном дыхании, чтобы не разрыдаться и не сказать, «мамочка, я не могу больше!» и кладу трубку. Doch. Могу. Я все вынесу.
Следующий звонок Юле:
-Юльчик, привет! Я завтра в городе, Жду тебя..
-Ольчик, давай приезжай. Возьми у своего проездной,  а то тебе так дорого будет. Напомни ему, он обязан купить. И скажи ему, что у меня переночуешь.
-Юльчик, а что значит ««Bl;de Kuh»?
-Ольчик, ну это «тупая корова».
-Ага, спасибо.  ( Так вот что мне Моритц постоянно говорит,  когда психует, Ну я ему покажу «корову», уроду. подумалось со злостью мне).
-А тебе зачем, Оль?
-Да так, просто. Язык осваиваю. До завтра, Юльчик.
 Я зашла в комнату и зачеркнула еще один день. Ну вот завтра выходные. Повезет мальчику. Я оставлю свою месть на потом.
Сочиняю стих в своем дневнике:

Я в Германии. Au-Pair девчонка
Чужая страна, чужой язык.
Хамит каждый день мне немецкий мальчонка
А что? Все нормально - он так привык.
«Bl;de Kuh»- тупая корова,
Как я могу его наказать?
Терплю и молчу я снова и снова
Вместо того, что б по-русски послать.
Да не поймет, вот что обидно.
А по-немецки - запас слов не велик.
Права была мама, ей было видно
Когда говорила:
-«Учи язык».