Окрасился месяц на стрежень

Канат все-таки порвался. Перетерся об корявый железный лист пирса и порвался. Димка с каким-то отрешенным спокойствием наблюдал, как одна за другой лопаются пряди, пока не осталась одна, напряженная и звенящая перемычка между двумя кудрявыми пучками конопли, или из чего там эти штуки плетут. Потом порвалась и она, обрывок каната взвился над бортом, лодка качнулась и стала отваливать от пирса. Еще мгновение, посудину подхватила волна и поволокла прочь от берега.
- В такууую шальнууую погоооду нельзя доверяяяться волнам, - промычал сквозь кляп Димка, в очередной раз пытаясь развязать стянутые за спиной запястья. Они, запястья, кстати, начинали неметь, и боль из них потихоньку уходила, что было чем угодно, только не добрым знаком.
Блин, зацепиться бы за какой гвоздь или другую острую железку и перетереть веревки, как только что перетерся канат. Но дно лодки было, как нарочно, совершенно ровным, и даже уключины по бортам были сглажены и затерты до блеска.
Димка, устав извиваться, вытянулся на дне и громко выдохнул через ноздри. Похоже, наступали кранты. Шансов, что кто-то заметит в шторм одинокую посудину с лежащим на дне связанным человеком было куда меньше, чем ему полагалось с его хилым счастьем.
- Вот ведь зараза! – лодку качнуло, и он сильно стукнулся о борт головой. В голове немедленно помутилось, а к горлу подступила верная подруга сотрясения мозга – тошнота. – Сучка крашенная! Уж сделала бы все сразу! Так ведь нет – ручки боимся запачкать. Пальчики наманикюренные! А вероятнее всего, тут просто чистый садизм. Вот не сомневаюсь, что второе ее желание – видеотрансляция всего происходящего. Нет, вру, второе – это безлимитный сертификат в Крокус. А вот третье – точно она, трансляция. Еще и со звуком, небось.
Димка вдруг отчаянно захотел заорать что-нибудь компромиссно-примирительное, но уткнулся языком в кляп и осекся. Судя по затычке во рту, на компромисс рассчитывать особо не приходилось, и Димкины извинения никому тут больше не упали.
Нет, не вопрос, его доля вины в происшедшем тоже есть. Спалился он, честно говоря, по полной. Смс-ки, звонки, подруге ее на глаза попался – полный абзац! Но зачем же это средневековье пополам с мифологией? Неужели нельзя было по человечески как-нибудь разобраться?
Ну а самая большая засада - это то, что он первый не догадался масленку схватить. А с другой стороны, ну кто ж знал? Стояла себе сто лет на полке, старая, медная, зеленая и стояла бы дальше, если б Ленка в нее не вцепилась, чтобы об стенку жахнуть. А тут – дым, джин, три желания… И вот, в итоге – пришлось против воли принять участие в клипе на известную народную песню. Причем развязка песни про «лишь щепки того челнока», похоже, стремительно приближалась.
Лодку крутило и болтало, как кабинку дурного аттракциона из детства, и, наконец, подставило бортом под волну. Честно говоря, когда огромный полупрозрачный вал сине-зеленого цвета с белым барашком пены наверху завис над лодкой, Димка решил, что его путешествие на этом и закончилось.
- Все! - Изо всех сил подумал он и закрыл глаза. Закрыл и не открывал, пока ледяная вода бушевала вокруг, с шипением вынося из Димкиных печенок всякую надежду на спасение.
Внезапно ледяной душ прекратился и в наступившей относительной тишине раздалось деликатное покашливание. Причем, звук этот был как бы отдельным от свиста ветра и плеска волн. Как будто звучал не снаружи, а внутри Димкиной головы.
Он осторожно открыл один глаз и увидел, что в луже, собравшейся на дне лодки, плещется довольно крупная рыба желтого цвета. Она изо всех сил пыталась принять вертикальное положение, однако глубины лужи для этого явно не хватало. Максимум, что у нее получалось, так это полулежать, упершись плавником в дно, наподобие римского патриция на пиру. Образ этот усиливала какая-то золотистая железка на рыбьей голове, непонятно как там закрепленная.
- Глюки! – С облегчением подумал Димка. – Значит, мучиться особо не буду. Шок все спишет.
В ответ на это рыба отчаянно изогнулась, чтобы видеть Димку обеими глазами, и заикающимся от усилия голосом произнесла: «Гхм, как там? Ах, да, вот: Что тебе надобно, морячок?»
…………………..
Ленка сидела на носу челна и волком смотрела на мужа. Наряд персидской княжны шел ей необыкновенно, а, главное, исключал всякую возможность побега. И на суше в этом далеко не убежишь, а в воде блестящая куча камней, тряпья и золотых цепочек с браслетами вообще имела плавучесть Титаника. В ногах у нее сиротливо стоял невесть откуда взявшийся бумажный пакет из Крокуса.
Димка не спеша, с удовольствием разглядывал жену, поглаживая рукой в перстнях рукоятку атаманской булавы. Прочие казаки в лодке спали тревожным и шумным сном очень пьяных людей.
Внезапно один из них, одноглазый, голый до пояса, с пирсингом на сосках и в малиновых шароварах, проснулся, встал на четвереньки и уставился на Димку с Ленкой жирно подведенным и дико расширенным от приступа острой алкогольной измены глазом.
- Атаман, шо ж это за разврат, а? Ты что, бабу на нас…? То есть, нас на бабу, а…? – прохрипел казак, рывком попытался встать на ноги, потерял равновесие, шумно рухнул лицом вниз на дно лодки, немного повозился там и затих.
Димка внимательно глянул на сжавшуюся Ленку, сделал драматическую паузу, а потом, путаясь в непривычной бороде, которая росла от глаз и постоянно норовила залезть в рот, медленно и веско произнес, сурово окая для пущего эффекта: «Хорошо. Будем считать, что я его не слышал. Пока…».
Чуть подождал, осторожно глянул на начинающих шевелиться казачков и добавил торопливым шепотом: «У нас еще минут пять максимум, а у меня всего одно желание осталось. Ну что, мир, и валим отсюда, пока не поздно? А, Лен?»