Часы

ЧАСЫ

Часы висели на стене восемнадцать лет и не шли. Они смотрели на мир тихо и безучастно, бесстрастно наблюдая грустным оком за суетливой людской жизнью. Что только не делали с ними? Кому только их не показывали? Но все мастера беспомощно разводили руками, стыдливо пряча глаза. Часы не шли. И никто не мог понять, что же произошло с ними? Они стали ровно в восемь часов утра, четвертого августа, восемнадцать лет назад, в тот самый миг, когда скончался старый еврей Эфраим. Он был часовых дел мастером. И каким мастером! Мастер – Золотые руки, называли его. Все, к чему прикасались его руки, начинало работать. Казалось, стоит ему взять в свои волшебные руки нож и подержать его, как нож сам начнет шинковать салаты и резать хлеб!

Да, таким мастером был Эфраим, мастер Золотые руки! К нему приезжали даже с других городов, как к последней надежде. И он помогал. Не было случая, чтобы ему не удалось, что-либо починить. Он все разбирал до винтика, потом собирал, и все работало. Всю свою жизнь, с тех самых пор, что стал себя помнить, он что-то разбирал. Тогда отец его, старый еврей Моисей, который занимался реставрацией старинных ковров, и который надеялся, что его сын Эфраим пойдет по его стопам, видя способности сына, отдал его в ученики, к часовых дел мастеру, откуда через полгода, юный Эфраим ушел.

- Сынок, почему ты ушел от учителя? – Спросил его отец.
- Отец, я знаю больше него, чему он может научить меня? – Воскликнул сын.
- И чем же ты будешь заниматься? – Спросил отец.
- Я открою свою мастерскую, и буду ремонтировать часы. – Ответил Эфраим. Старый Моисей долго смеялся, а потом сказал:
- Я не видел ни одного мастера, которому было бы десять лет!
- Ты не совсем прав, отец. Ты его видишь. Он стоит перед тобой! – Он сказал это настолько убедительно и уверенно, что отец поверил ему и помог снять хорошее помещение в центре города. И так в городе появился новый часовых дел мастер Эфраим!

Правда, тогда, у него еще не было прозвища – Золотые руки. Это пришло позже, через пять лет, вместе со славой и известностью.
 Однажды, ему было семнадцать лет, пришел к нему старый еврей, все лицо которого было испещрено морщинами, он тяжело опустился на стул, бережно держа в руках что-то завернутое в чистую материю.
- Это ты Эфраим? – Спросил он, пытаясь отдышаться.
- Да, дедушка, это я. – Ответил мастер.
- Говорят, что ты можешь починить любые часы. Это так? – Спросил гость.
- Нет, это не так, людям свойственно преувеличивать. – Ответил мастер.
- Это хороший ответ, значит, я ни зря проделал такой путь. – Он встал, подошел к столу, бережно поставил свою ношу на стол, и аккуратно снял с них материю. И глазам мастера предстали часы, один вид которых внушал благоговейный трепет.

Часы стояли на столе, мягко переливаясь серебряным корпусом. Серебряный маятник, безучастно отражал лицо молодого мастера, прикрывшись серебряной дверцей с широким продолговатым стеклом. Стрелки насторожено и чутко замерли, оценивая часовщика.

- У меня ощущение, что они живые! – Воскликнул зачарованно мастер.
- Так и есть, сынок. Они живые. И ни один из этих олухов, которые брались их починить, этого не понял. Они не сломались, они заболели. И тебе нужно будет их вылечить. Вылечишь, я озолочу тебя. А не вылечишь… - Он на мгновение замолчал, глядя на юношу, и добавил. – Мне почему-то кажется, что именно тебе это удастся. Я, даже, в этом уверен.
- Очень красивые и дорогие часы! – Воскликнул мастер, нежно поглаживая бок серебряной рамы.
- Часы достались мне по наследству от моего отца, ему от его отца, и так далее. Но стоило моему деду скончаться, да будет земля ему пухом, и они стали. И вот без малого, пятьдесят лет они молчат, словно скорбят по нему. И что только я не делал, чтобы вылечить их, к кому только не возил, но все мои попытки были тщетны. Они сами не хотят идти. Вся их механика в полном порядке, но они не идут. Так что, ты у меня последняя надежда.

- Я постараюсь их вылечить. – Воскликнул Эфраим, нежно поглаживая матовый бок. – Скажите куда, и я сам вам привезу их, чтобы вы не таскали такую тяжесть.
- За это не волнуйся, своя ноша не тянет. Когда зайти за ними? – Спросил гость.
- Через две недели, я думаю, что этого времени будет достаточно.
- Что ж, быть по сему! – Произнес гость. Он встал, достал платок, снял широкополую, черную шляпу, вытер платком лоб, долго и печально смотрел на часы, будто прощался навсегда, надел шляпу, попрощался и вышел.

Старик больше не приходил. Ни через две недели. Ни через два месяца. Ни, даже, через два года. Через месяц по истечению срока, Эфраим сам стал разыскивать старика. Было странным то обстоятельство, что старика никто не знал. Казалось, что его и не было вовсе. И часы были единственным подтверждением того, что он, все-таки, был. Поиски, занявшие почти пол года, ни каких результатов не дали.

Но Эфраим сдержал данное старику слово. Он вылечил часы! Они шли! Он ждал, что за часами придет хоть кто-нибудь из родственников старика, но никто не приходил, и тогда он отнес их к себе домой, и повесил на стену. Но перед этим поклялся на Торе, что без промедления отдаст их хозяину, либо его наследникам. С тех пор прошло сорок пять лет, и не было случая, чтобы они не шли! Но стоило старому мастеру скончаться, как часы стали. К кому только не обращалась Сара, жена Эфраима, но все было безрезультатно. Они молчали.

У Эфраима было два сына, Хаим и Сема. У Хаима было два мальчика и одна дочь, но он, ни одному из своих сыновей не дал имя отца. Второй сын имел только одну дочь, названную Сарой в честь матери, жена его ходила в положении, и должна была родить в августе. И она родила! Четвертого августа, ровно в восемь часов утра! И это был мальчик! Сема прибежал к матери, обнял ее, и сказал:

- Мама, у меня родился сын, можно я назову его в честь отца, Эфраимом? – Сара вытерла влажные глаза, и шепотом сказала:
- Можно сынок, благословляю твоего маленького Эфраима! – Лишь стоило ей закончить, как в тишине раздалось тихое тиканье. Часы пошли! Часы, молчавшие восемнадцать лет, пошли! И их нежное тиканье наполняло комнату, мягким отсветом прошлого, внося покой и умиротворение.
- Сынок, в твоем сыне, душа твоего отца. Будь твой сын благословен! Аминь!

Младшему Эфраиму сейчас сорок лет. Он часовых дел мастер. Как его еще называют, мастер – Золотые руки. Все к чему он прикасается, начинает работать. Часы, доставшиеся ему по завещанию бабушки, висят на стене, в гостиной, и он часто садится перед ними, чтобы только послушать их мелодичное тиканье, наполняющее душу покоем и умиротворенностью.

Да, часы нельзя починить. Их можно только вылечить, потому что у них есть душа, через которое они пропускают время, делая будущее прошлым.