Мишка - полярник

Случилось это в прошлом году. Получило наше хозяйство шесть новеньких, сверкающих свежей краской, комбайнов! И каких комбайнов! Самых, что ни на есть, канадских! На них не только работать, садиться и то страшно,  такая неописуемая красота!

Но случилось непредвиденное, их механик, то есть канадский, то ли не приехал, то ли ни туда поехал, но оказалось так, что его в нужный момент рядом с комбайнами не оказалось. Что делать? Ясно что, надо из положения выходить! Ну, наш председатель собрал самых лучших комбайнеров, передовиков, так сказать, и устроил им политзанятие, на тему, как беречь и лелеять свою технику. И в конце своей речи предупредил, чтобы ни на какие незнакомые кнопки и другие штучки, не нажимали.

Как чувствовал!

Ну, наши что, сказано, не нажимать, значит, не нажимать. Но всегда в правилах бывает исключение, и такое исключение оказалось и среди наших передовиков. Так вот, один из таких красавцев импортных, достался Михаилу, прозванному в деревне электронщиком, потому как, любил всем чинить всякую аппаратуру, которая в свою очередь, от его неквалифицированного вмешательства, приходила в полнейшую негодность. Передавая ему ключи от новой техники, наш директор, долго смотрел ему в глаза, и сказал:

- Михаил, смотри мне, давай без всяких там твоих штучек-дрючек!
- А я что, - оробел Михаил, - сказано нельзя, значит, нельзя. Чай не пальцем деланный, понимаю, что к чему.
- Знаю я, чем ты деланный, только помни, это все-таки, комбайн, а не хрен собачий!
- Так, по собачим хренам, это у нас Калыч специалист (наш главный ветеринар), вы к нему и обращайтесь, а здесь все будет как в лучших домах Лондона и Парижа! Не волнуйтесь! – Пообещал он.
- Ты мне на Калыча не кивай, он гений, а ты баламут, хоть и работящий! Одним словом, смотри, что ни так, всю жизнь будешь на сотке работать (сотка это гусеничный трактор Т – 100), понял?
- Обижаете, неужели я не понял? Все будет тип топ! – Улыбаясь во весь рот, пообещал Михаил.
- Вот именно этого я и боюсь. – Проговорил директор. – Никаких тип топов! Сел, завел, поработал, приехал, заглушил и подальше от техники. Все, по машинам!

Ну, что сказать? Проходит пять дней, вроде, ничего, техника работает любо-дорого глядеть, да и ребята молодцы, ничего не скажешь, работают с ветерком, но аккуратно! Смотрит на них председатель, и его душа работяги, не нарадуется, глядя на всю эту красоту импортную! Но вот он что-то увидел, подозвал к себе главного механика и спрашивает его:

- Сергеевич, а что это у тебя Михаил в такую жару в кабине сидит в телогрейке и меховой шапке?
- Не знаю. – Отвечает старшой. – Он уже четвертый день так работает! Но вроде все в порядке, техника работает исправно.
- То, что техника работает, я и сам вижу. Но на улице почти сорок градусов выше ноля, а он сидит в телогрейке и шапке? Эхма, да он еще и в варежках и в валенках! Что за дела!?
- Да спрашивал я, говорит, что ему холодно в кабине. – Отвечает Сергеевич.
- Как холодно? Брось яйцо на землю, оно в полете свариться, а ему холодно? Слушай, а не заболел ли он, вон, смотри, нос постоянно вытирает? А ну давай его сюда, сейчас узнаем в чем дело. 

Сергеевич связался с Михаилом по рации, и попросил его подъехать к ним. Вот вскоре тот подъезжает, и что директор видит? Замерший Михаил, в шарфе, меховой шапке, варежках, ватных штанах, в которых мужики зимой на рыбалку ходят, и в валенках, заглушив двигатель, спрыгивает с кабины и бежит к ним, словно летчик полярник. Стали выяснять, в чем тут дело, и оказалось, что ни зря директор волновался и сомневался, не выдержал Михаил, и нажал на какую-то кнопочку, и теперь в кабине совершенный, как он сам выразился, дубак, и что без зимнего обмундирования не обойтись ни как.
- Кнопочку!! – Взорвался директор. – Хренопочку!! Сгною на сотке!! Я тебя предупреждал?! Ты, полярник хренов, скажи, я тебя предупреждал?!
- Так точно! – По-военному ответил Михаил.
- Тогда какого хрена ты ослушался приказа?! – Кричал директор.
- Виноват. – Понуро ответил он, потом, набравшись храбрости, более твердо сказал. – У меня у самого из-за этой кнопочки второй день температура 39,5 мне бы отлежаться пару дней.

- Температура! – Вновь заорал, успокоившийся, было, директор. – Да ты у меня окоченеешь на этом комбайне! Никаких отлежаться! Работать как все, а попробуешь отстать от них, я тебя по зарплате так врежу, век помнить будешь. И запомни, весь ремонт по вине этой кнопочки, за твой счет. А теперь вперед и с песней! – Михаил молча развернулся и уныло побрел к чудо-технике.

Двенадцать дней! Двенадцать дней он работал в арктическом режиме, после чего заработал жуткую ангину и новую кличку Миша – полярник! И не известно, что было для него хуже, болезнь, или эта новое прозвище.

Правда, потом, через двенадцать дней, приехал их человек, и очень удивился, увидев Михаила в полной полярной готовности. Когда ему рассказали, в чем дело, так он чуть не умер от смеха. Отсмеется, чуток, отдышится, посмотрит на Михаила, на его валенки, и все! Помирает человек от смеха. Он так и не смог успокоиться, пока директор от греха подальше, не отправил Михаила домой. Да и потом, отсмеется, только соберется подойти к комбайну, и давай хохотать.

Слава Богу, минут через сорок, оклемался, поднялся в кабину, нажал какой-то рычажок, и кондиционер тут же отключился. Вот так вот, одно слово, заграничная техника, ни слова по русский, а мы отдувайся. Но, правда, за выдающиеся заслуги, это то, что Михаил работал до последнего, в сорокаградусный мороз, директор не снял его с комбайна. Он так на нем и работает по сей день, но теперь, даже в невыносимую жару, не смеет включать кондиционер.
- Пар, - говорит – костей не ломит! Ничего прорвемся. Холод осилили, нешто жару не одолеем? – Отшучивается он, и продолжает мучатся от жары в огромной кабине.



Лето 2006г Белгород