Coup de gr ce

НАЗВАНИЕ: Coup de gr;ce («Удар милосердия» фр.)
ФЭНДОМ: JKMM & Hetalia: Axis Powers
АВТОР: <Рип ван Винкль>
БЕТА: нет
РЕЙТИНГ: PG-13
ПЕРСОНАЖИ: Ноа Мессершмитт, Юлия Байльшмидт, PzKpfv V «Пантера», PzKpfv VI «Тигр», линкор «Бисмарк».
ЖАНР: ангст, кроссовер
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ: АУ
УСЛОВИЯ РАСПРОСТРАНЕНИЯ: Только в рамках конкурса сообщества JKMM
ДИСКЛЕЙМЕР: Все права на персонажей принадлежат их создателям


В лагере немецкой техники царило оживление. Конечно, ведь буквально на днях их посетил сам Фюрер и сказал, что настало время послужить Великой Германии наряду с обычной техникой. Все были счастливы оказанной им честью, а Тигр и Пантера вообще ходили задрав носы, ведь, приехавший вместе с Гитлером генерал Гудериан во всеуслышание заявил, что возлагает на них особые надежды.
Но апогея ликование достигло тогда, когда из столицы прибыл специальный офицер Фюрера, который должен был повести в бой живую технику. Вернее, не прибыл, а прибыла. Потому что этим самым офицером была Юлия Байльшмидт. Пруссия также привезла с собой приказ о начале наступления, согласно которому первый удар должна была наносить авиация.
– Ого-го! – хохотали танки и Бисмарк. – Тебе везет, мелкий! Будешь возить такую прекрасную попку!
Юльхен демонстративно делала вид, что ничего не слышит, а Ноа старался куда-нибудь спрятаться, в результате чего едва не пропустил начало наступления.
– Надеюсь в воздухе ты не такой рохля, как на земле, – усмехнулась Байльшимдт, застегивая летную куртку.
Мессершмитт покраснел от смущения и принял облик самолета. Юлия забралась в кокпит, коснулась было приборной доски, но двигатель завелся сам.
– Что мне делать, госпожа? – тихо спросил Ноа.
– Ничего, – снова усмехнулась Пруссия. – Дальше буду действовать я. Погнали!
Промелькнул под колесами шасси и ушел вниз асфальт аэродрома. Две сущности, два воплощения – германской техники и германской земли – слившись воедино, рванулись в еще безмятежное голубое небо. Но таким оно было не долго.
Вскоре справа и слева возникли целые сонмы темных хищных силуэтов. Они поднимались с земли, выстраивались клинами, следуя тем же курсом, что и Ноа с Юлией.
– Кто это? – в голосе Мессершмитта звучало волнение и страх. – Это тоже…
– Да, это самолеты Рейха, – подтвердила Байльшмидт. – На два часа, внизу наша эскадрилья. Пристраиваемся к ним.
– А что мы должны будем делать?
Юльхен тихо прыснула.
– Воевать, что же еще?
– Но я не умею… – едва слышно проговорил истребитель.
Он ожидал вспышки гнева, криков, ругани, быть может назидательных речей о долге перед Великой Германией, но вместо этого его пилот лишь рассмеялась легко и непринужденно.
– Не волнуйся, это несложно. Когда дело дойдет до драки, сам все поймешь.
Ноа смущенно замолчал. Впрочем, очень скоро обстановка позволила подтвердить слова Юлии на практике. Земля внизу расцвела букетами огней зенитных орудий, воздух наполнился воем снарядов и грохотом взрывов. Первый взмах косы смерти прошелся по рядам немцев, а следом за ним снизу поднялись вражеские истребители. Эфир наполнился криками о помощи и отборной руганью.
– Защищайте бомберов! – рявкнула Байльшмидт в переговорник. – Вперед! F;r Vaterland!
Небо вскипело. Небо взорвалось огнем, криками и болью. Небеса бурлили и дрожали от несметного количества металла, плоти и душ, слившихся воедино в этом безумном вареве битвы. Среди взрывов, дыма и огня зениток кружились в дикой пляске самолеты, а рядом с ними незримыми тенями скользили демоны битв.
Ноа был счастлив. Его душа пела. Мессер даже не мог представить, что может быть что-либо упоительнее схватки, когда ты сходишься с врагом лицом к лицу всего на краткий миг, после чего один летит дальше, а другой падает вниз грудой обгоревшего металла. Что может быть упоительнее победы, после которой небрежно стираешь с лица вражью кровь и дерзко кричишь: «Следующий!».
Он чувствовал каждое движение своего пилота, вплоть до дрожания ресниц. Ощущал каждый вздох, слышал каждое биение сердца. Ее сильные, но чуткие руки уверенно держали штурвал, а сам Ноа, отдавшись во власть этих рук, чутко отвечал на каждое прикосновение. Самолет и летчица слились воедино, полностью доверившись каждый своему партнеру. Так, наверное, происходило с легендарными всадниками драконов, живших сотни лет назад…
А потом немецкие бомбардировщики, наконец, добрались до своих целей, и смерть спустилась с небес на землю, чтобы продолжить свой танец там.
– Задание выполнено! – передала Юльхен в эфир. – Возвращаемся, парни!
Ноа взвыл от боли. Три Яка спикировали сверху и пулеметными очередями прошили крыло и хвост Мессершмитта. Заложил вираж, сбил одного, остальных прикончили парни из эскадрильи. На этом воздушная битва закончилась, противники разошлись и отправились на свои базы – зализывать раны и считать убитых.
– Ты как? – взволновано спросила Пруссия, когда Ноа выровнялся.
– Все в порядке, госпожа, – боевой задор проходил, и Мессер снова становился прежним тихоней.
Однако когда через несколько минут лета, он задрожал всем корпусом, а из выхлопных патрубков вырвались несколько язычков пламени, Байльшмидт поняла, что все вовсе не в порядке. Она оглянулась назад и только и смогла, что тихо выругаться. Очередь Яка прошлась почти по всему фюзеляжу, и кое-где из пулевых отверстий сочилось нечто, очень похожее на масло.
– Ноа…
– Все хорошо, госпожа.
Еще через полчаса вибрация корпуса стала постоянной. Масло сочилось все сильнее.
– Ноа, ты ранен…
– Все хорошо, госпожа.
– Датчики температуры говорят об обратном, – хмуро заметила Пруссия. – Ноа, двигатель не выдержит.
– Выдержит.
– Ноа, нужно совершить аварийную посадку, пока не поздно.
– Ни за что, – голос Мессершмитта дрожал и срывался, но в нем, тем не менее, звучала уверенность. – Папа Вальтер приказал мне доставить вас обратно живой и невредимой, и я намерен выполнить его приказ. В конце концов… – он даже сумел усмехнуться. – Я всегда был послушным мальчиком.
Родной аэродром был совсем близко. Ноа дрожал, будто в лихорадке, часто клевал носом. Двигатель истребителя натужно выл, пламя танцевало на концах патрубков, зато масло уже почти не текло.
Ребята из эскадрильи пошли на посадку. Диспетчер приветствовал их ободряющими словами, но Мессершмитт не слушал.
– Я доставил вас на базу, госпожа, – Юльхен словно наяву увидела его привычную застенчивую улыбку. – Жаль не удастся выпить вместе с вами за победу…
– Ты что такое… – начала было Пруссия.
Протяжно захрипев, двигатель истребителя дохнул пламенем и заглох. В зловещей тишине отчетливо послышался свист ветра в пулевых отверстиях в обшивке и тихий голос Ноа:
– Прощайте, госпожа Юлия…
– Ноа!
Он не ответил. В последний раз провернулся и остановился винт, самолет покачнулся и стал крениться вперед и вправо. Подсветка приборов потускнела и замерцала.
– Ноа!
Юльхен в ярости саданула кулаком по приборной панели. Подсветка на миг вспыхнула и тут же потускнела вновь. Нос просел еще больше.
– Не смей умирать, слышишь?!
Она сжала кулаки. И с удивлением обнаружила кровь на тыльной стороне ладони – видать порезалась о край приборной доски. Шальная мысль мелькнула в голове Пруссии. Повинуясь не совсем понятному ей самой порыву, Юльхен вытащила из-за голенища нож и от души резанула себя по ладони, после чего щедро плеснула кровью на приборную панель Мессершмитта.
Подсветка вспыхнула и загорелась прежним ровным светом. Двигатель чихнул, вторя ему, дрогнул винт.
– Госпожа Юлия? – Ноа говорил с трудом. – Что вы делаете? Катапультируйтесь пока не поздно!
– Ни за что! – она от души намазала кровью панель. – Мы вместе начали полет, вместе его и закончим.
– Мы же разобьемся!
– Заводи двигатель.
– Не могу…
– Заводи!
Окровавленная рука с силой сжала штурвал. Двигатель зачихал, плюнул огнем, но вновь загудел, хоть и с натугой. Курс слегка выровнялся, но угол снижения все еще был слишком велик. До земли оставалась всего тысяча метров.
– Госпожа… это бессмысленно… Катапультируйтесь… Вы слишком важная персона…
– Нет, – ухмылке Юлии позавидовал бы сам Локки. – Я тебя не оставлю. Потому что в отличие от тебя, я всегда была непослушной девочкой.
Поля, расположенные за аэродромом, стремительно приближались. Двигатель ревел и захлебывался от натуги. Ноа и Юльхен кричали от боли. Вместе. Перед самой почвой Пруссии все же удалось выровнять самолет под нужным углом, но погасить скорость она уже не успела. От удара ее подкинуло в кокпите, словно тряпичную куклу, с силой приложило головой о лобовое стекло. Подняв вокруг себя фонтаны земли, Мессершмитт пропахал в поле глубокую борозду и замер, зарывшись носом в грунт.
Шатаясь от усталости, держась за разбитую голову, Юльхен кое-как выбралась из кокпита. Со стороны аэродрома уже бежали товарищи Ноа и санитарные команды, а Пруссия склонилась над принявшим человеческую форму Мессером.
– Ноа…
– Моя госпожа… цела? – он уже никого не узнавал. Кровь текла из многочисленных ран, кроме того у парня были переломаны ноги.
– Я цела, Ноа.
– Я… ног не чувствую…
Байльшмидт подавила стон.
Крики бегущих были все отчетливее. Вот-вот товарищи и медики окажутся здесь. И все без толку.
– Гос…
– Юльхен, Ноа, просто Юльхен, – она улыбнулась через силу. По щеке скатилась одинокая слезинка.
– Юльхен… – в груди парня клокотало. – Я прошу тебя об одолжении… Не хочу… так. Я летать хочу… Юльхен…
Его дрожащая рука втиснула что-то в ее судорожно сжатые пальцы. Пруссия опустила взгляд. Нож. Его любимый нож, с которым он никогда не расставался.
– И о нем позаботься… – Ноа протянул ей своего плюшевого мишку. – Я знаю, Пантера и Ульрих будут его обижать… Ему будет грустно одному… Позаботься…
– Обещаю… – Юлия сжала нож, другой рукой пригладила непослушные волосы Мессершмитта.
– Ноа! – раздался колоритный баритон Бисмарка. – Госпожа Байльшмидт!
– Пошли все вон! – рявкнула Пруссия, бросив испепеляющий взгляд через плечо.
Спасательная команда замерла, не смея подойти. Даже Папа Вальтер не рискнул приблизиться, увидев слезы стоявшие в глазах девушки.
– Юльхен… – он протянул руку, провел пальцами по щеке прусски. – Прощай…
Она упрямо мотнула головой.
– До свидания, Ноа. До встречи в Вальгалле, – отчеканила Байльшмидт, поднимая нож.
Никто не издал ни звука, когда Юлия медленно поднялась с колен и, пошатываясь, направилась в сторону собравшихся. Окровавленный нож Ноа остался лежать на его груди. Остановившись напротив притихших товарищей Мессершмитта, обвела их таким холодным взглядом, что поежился даже Бисмарк.
– Веселье кончилось, ребятки, – тихо произнесла Юльхен, сжимая в руке мишку. – Не ждали, да? Вы, небось, думали, что война это игра, наподобие тех, в которые вы привыкли играть? Так вот вам истинное лицо войны. Любуйтесь!
Она порывисто шагнула вперед, молча оттолкнув в сторону замешкавшихся Тигра и Пантеру. Сделав несколько шагов, остановилась, вновь повернулась к угрюмо молчавшей технике.
– Я надеюсь только на одно, – тихо, но отчетливо произнесла Пруссия. – Что, когда придет время, каждый из вас найдет в себе мужество, послужить Фатерлянду до самого конца. Так же, как Ноа. А теперь отдыхайте. На завтра назначено массированное танковое наступление.