Ущелье волка36р

В проеме, появился сам магистр.
- Что так расстроило доктора Райдера? Я никогда не видел его в таком возбужденном состоянии.
- Наверное, мои не стандартные вены.
- Как Вы себя чувствуете?
- Превосходно. С нетерпением жду обещанного кофе.
- Я распорядился, его Вам сейчас принесут.
- С 3% сливками?
- Разумеется. Если, доктор Райдер решил, что это Вам не повредит...
- Это должно меня взбодрить.
Я хотела добавить какую-нибудь колкость, но не успела. В помещение вошел молодой человек шкафоподобной наружности, с лицом, полностью лишенным интеллекта с выдающимся вперед квадратным подбородком и совершенно не сочетвшимися с его внешностью голубыми глазами. Этакий, истинный ариец с чертами австралопитека. Фарфоровая чашечка в его лапообразных руках, выглядела, по меньшей мере, комично. Я едва удержалась, чтоб не пырснуть со смеху.

В общем, о нем можно было сказать: «я не вышел лицом, я как даун, родила меня мать Ева Браун. Нарекла меня мама Адольфом, накормила варенным вервольфом».*
Он что-то промямлил насчет «моего кофе» и протянул мне чашку. С трудом сдерживая улыбку, я приподнялась и уселась на столе, продолжая держать согнутую в локте руку.
«Шкаф» отступил на три шага назад и, заложив руки за спину, стал по стойке «смирно», рядом с магистром, устремив ничего не выражающий взгляд куда-то в пространство поверх моей головы. Эдакий оловянный солдатик, нет, уместнее назвать его свинцовым.
Нужно отдать должное, кофе оказался великолепным и в прямом смысле вернул меня к жизни.
Фон Дорст терпеливо наблюдал, как я неторопливо пила ароматный напиток, нарочно смакуя каждый глоток и, заодно обдумывала план своих дальнейших действий.
К сожалению, как я не пыталась тянуть время, кофе закончился.
- Надеюсь, фройляйн Максимилиана, Вы окончательно пришли в себя? – Поинтересовался магистр, когда я вернула пустую чашку его помощнику.
- Вы всерьёз полагаете, что я не проиграю партию чемпиону мира по шахматам?
Этот вопрос был частью моего плана, если не большим - ключевой частью.
- Вы ведь не хотите, чтобы Ваш лейтенант стал подопытным кроликом, доктора Райдера?
- Нет, не хочу, - ответила я.
Спрыгнув со стола, опустила рукав и надела куртку.
- Значит, не проиграете?
- Не проиграю. Только дайте слово, если не проиграю, Вы освободите Робера и позволите ему уйти.
- Хорошо, фройляйн, я даю Вам слово, выполнить Вашу просьбу. Прошу Вас, - магистр пригласил меня к выходу из операционной.
В лаборатории уже стоял стол, с шахматной доской и расставленными в готовности необычными фигурами в виде скандинавских богов.
Магистр отдал распоряжение Бруно, привести Эрика Гринберга. Сам же занял кресло, услужливо пододвинутое тем верзилой, который приносил мне кофе.
Я взглянула в сторону Робера, который с интересом наблюдал за происходящим. Только наблюдал, т.к., что-либо сказать он все равно не смог бы из-за пластыря на губах.
Вероятно, фон Дорст счел излишним дальнейшее наше с ним общение. Тем не менее, мы обменялись мимолетными взглядами. Для меня этого оказалось достаточно, чтобы прочитать поддержку в глазах лейтенанта. Думаю и он прочел благодарность в моих.

Наш немой разговор внезапно оборвался, т.к. в помещение вошел тот, с кем мне предстояло «сразится» на шахматном поле. Следом вошел Бруно, бесцеремонно толкнувший замешковавшегося на входе знаменитого гроссмейстера мировой величины.
- Повежливее. – «Мировая величина» не терпела подобного обращения. – Что это значит, фон Дорст?
- Для начала здравствуйте, господин Гринберг, - мягко ответил магистр, расплываясь в предельно благодушной улыбке.
Он поднялся из кресла и подошел почти вплотную к гроссмейстеру.
- Это значит, господин Гринберг, что Вам предстоит сыграть партию вон с той симпатичной девушкой, - указал он в мою сторону.
- Вот как?! - Выражение лица Эрика Гринберга из негодующего превратилось, в надменно-презрительное, когда его взгляд упал на меня.
- Кто Вы такая, фройляйн?
- Молчать! – Гаркнул на него магистр и от его улыбки не осталось и следа. Теперь это был хищник, готовый в любое мгновение вцепиться в глотку своей жертве. – Я сказал сыграть партию, но не разговаривать! Вам не зачем знать, кто эта девушка. От Вас требуется одно – умение переставлять фигуры по шахматной доске. Запомните, господин Гринберг для всего мира – Вы пропали без вести в Арденнах! Вас уже никто ни кто не ищет! Вас попросту нет!
- Вы пытаетесь мне угрожать, фон Дорст?
В ответ лицо магистра вновь преобразилось.
- Что Вы, господин Гринберг? О каких угрозах может идти речь, я просто призываю Вас проявить благоразумие и выполнить то, что от Вас требуется. В этом случае, гарантирую, что ни один волос не упадет с Вашей головы и головы Вашего приятеля. Вас отыщут спасатели, только помнить о своем чудесном спасении в горах Вы ничего не будете. Как видите, мои условия вполне приемлемы. Так, что предлагаю не обострять ситуацию, поскольку мой помощник Бруно Хартман, мягко говоря, недолюбливает людей Вашей национальности. Представляете, что случиться с Вами и Вашим приятелем.
Я перевела взгляд на Бруно. По выражению его лица было понятно, что у «Дахау свои ноу-хау».
Видимо, что-то подобное понял и Эрик Гринберг, потому что он как то сразу «остыл».
- Что я должен делать? – Его вопрос уже не «изрыгал пламя ненависти».
- То, господин Гринберг, за что Вам присвоен титул чемпиона мира.
Гроссмейстер, снова глянул в мою сторону.
- Вы хотите сказать, что этой девице по зубам такой орешек, как я?
- Это и предстоит узнать.
Гринберг сложил руки на груди и устремил свой взгляд на приготовленное «поле боя».
- Я чувствую здесь какой-то подвох – задумчиво произнес он. – Скажите хотя бы Вы фон Дорст, кто она?
- Повторяю, Вам не зачем это знать. Сделаете свое дело и Вы свободны. Довольно полемики, прошу к столу господа, для розыгрыша цвета фигур.
«Сыграй за черных…» - Всплыло у меня в подсознании.
- Я бы уступила право первого хода господину Гринбергу.
- Что скажите, Гринберг? – Усмехнулся магистр. – Ведь желание дамы закон.
- Интересно, с чего такое великодушие? - Глядя на меня, спросил гроссмейстер.
- Из уважения к Вашему титулу, господин Гринберг, - я ответила, не смотря на запрет фон Дорста.
- Хорошо, - согласился гроссмейстер, - Пусть будет по Вашему, фройляйн.
Мы заняли места за столом.
- Время на обдумывание ходов не ограничено, - предупредил магистр, усаживаясь в свое кресло.
Пешка Гринберга двинулась на е4.
«И Вы туда же» - мелькнуло у меня в голове.
Я приняла контрмеры, так что «детский мат» мне не грозил. Впрочем, меня заботило совсем другое…
Условия и исход этой игры. Условия необходимые и достаточные. Моё подсознание заставило работать мозг со скоростью электронной машины, перебирая все известные шахматные композиции. Я их видела не в прямом смысле, они мелькали, как в ускоренном кино.
«Стоп!», - скомандовала я себе, зафиксировав в памяти этюд Леонида Куббеля, созданный им в 1926 году. Расположение фигур было таким: черные – король на h3, слон на h5, пешка на g5, вторая пешка на g4; белые – король на е4, конь на h1, пешка на h2. Ход начинали белые.
Первый вариант: 1.Кре4-е3! Кр:h2 2.Кре3-f2!(грозит 3.Кg3)
2...Крh2:h1 3.Крf2-g3! - взаимный цугцванг!
3...Крh1-g1, пат.
Второй вариант: Если 1.Кg3?, то Кр:h2!, либо (1...Сg6+? 2.Кре3 Кр:h2 3.Крf2) , что ведёт к позиционной ничьей
2.К:h5 пg3 и мои фигуры выигрывают.
Главное необходимое условие поединка – не проиграть! Оно же и достаточное! Поэтому, я остановилась на первом варианте, рассчитывая, на сообразительность моего противника.

Подсознание почти мгновенно отрабатывало последовательность ходов в обратном порядке, от расположения фигур в этюде к текущей комбинации. Решение было найдено, требовалось одно – воплотить его жизнь. Противник передо мной не простой, только мысли читать он не умеет.
Я ответила на следующий ход его, совсем не так, как он, вероятно рассчитывал. Гринберг не без удовольствия «съел» мою пешку. Вопреки логики, вместо того, чтобы прикрыть от «удара» своего коня, я пошла другой фигурой. Это вызвало на лице гроссмейстера удивление. Он намеревался было совершить вполне логичный ход, но его ладонь застыла над доской, так и не притронувшись к фигуре.
Я не выказывала своих эмоций, стараясь сохранять полное спокойствие, прекрасно осознавая, что если, мой противник поступит тоже вопреки логики, у меня имеется минимум три резервных варианта. Признаюсь, это, конечно усложнило бы дальнейшую игру, но все равно привело бы к конечной композиции.
Гроссмейстер не стал «спорить» с логикой и «сражение» продолжилось по «упрощенному» варианту.
Лишь, где-то на 11 ходу, Гринберг, позволил, нарушить запрет фон Дорста и высказать замечание в мой адрес:
- Я не понимаю, чего Вы добиваетесь, фройляйн, такая тактика ведет к Вашему явному проигрышу. Вам трижды удалось избежать мата, но четвертый раз будет для Вашего короля роковым.
Фон Дорст, погруженный в композицию, на доске даже не сделал Гринбергу «замечание». Более того, он тоже согласился с ним.
- Мне тоже, не понятно. Вы верно забыли наши условия, фройляйн?
- Нет, господин, фон Дорст, напротив, я их отлично помню.
Через четыре хода мы пришли к нужной мне комбинации. Теперь все зависело от моего противника, т.к. ход был за ним. И о небо! Его король шагнул с е4 на е3!
Я забрала своим королем его пешку на h2.
- Дьявол! – Вырвалось у гроссмейстера. – Это Куббель! Дьявол Вас забери, фройляйн! И Вас фон Дорст!
Гринберг вскочил из-за стола, переводя взгляд, полный ненависти с меня на магистра, не понявшего такой реакции, и снова на меня.
Хартман полный решимости немедленно усмирить, «взорвавшегося» негодованием гроссмейстера, двинулся к нему, но магистр, поднявшись из кресла, жестом руки остановил его.
- Уймите истерику, господин Гринберг! И объясните, что произошло!
- Эта ведьма свела партию к пату!
Фон Дорст поднялся из кресла, и подошел к столу, рассматривая положение фигур.
Пришла моя очередь сказать свое слово.
- Я выполнила условие партии – «не проиграть». Не выиграть, а не проиграть. Не так ли, господин фон Дорст? Ни я, ни господин Гринберг не одержали победу, но и уж точно не проиграли.