Записки рабочего. Часть 1

В память о стройотряде.Сергиев-Посад 2011.Подстанция Ярцево.
Имена и названия убраны.

25.07  06.06 p.m.
;Столько строк, столько рисунков... Книга... Я считал, что здесь напишу заготовки романа. Написал.
Сегодня двадцать пятое. Я уже долгий двадцать один день в этом стройотряде. Три странные и тяжёлые недели...(...)
(...) Город N. Города они бывают разные. Что ябольше всего в них ценю, так это архитектурный план. Этот город мне очень не нравится. Пускай лучше он был полностью деревянным... Хрущёвки не радуют глаз. Центр города вообще никакой... Неужели он так и останется в моих воспоминаниях таким хмурым и некрасивым?(...)
(...) Кара лжи. Переложение стихотворного цикла.
1.
Лес… Большой лес…Солнце почти не проникает сквозь кроны деревьев. А может быть уже закат?Может, поэтому здесь нет солнца?
Так долго он уже брёл сквозь него. Под ногами стараяасфальтовая дорога, поросшая травой и вся в трещинах. Когда-то где-то в другойжизни он уже шёл здесь, но тогда дорога была ещё относительно новой. Он шёл сдругом. Вокруг туда-сюда сновали люди. Это был его последний путь в тот день. Исамый долгий. Он помнит беседку, в которой они остановились отдохнуть. Оноставил там жёлудь. Случайно. Он устал уже тогда. Слишком. Он оставил будущийамулет. Теперь нет смеха, ругани. Теперь просто нет звуков и голосов. Лес…
А когда-то в лесу он убил. Когда-то давно, когда этойстраны, как таковой, не было вообще. Он любил женщину.Он любил человека. Ему нельзя было её любить.Он был… другим? Да, другим.Одним из тех приблежённых Единого. Одним из Первых. Первых и величайших. Первых и сильнейших. Он любил, а она лгала. Лгала и изменяла. И с кем? С рабом! С рабом, который возомнил себя убийцей Первых. Раб убил его мать.Его отца. Он не знал об этом. Но раб умер от его руки потому, что позарился на его женщину, на его любовь. А потом женщина сказала правду. Она сказала, что всегда любила только этого раба.
Он хотел ударить и разорвать её за эти слова.
Он сказал только: "Ты всегда будешь жить,дрянь, и видеть, как я буду карать ваших детей. Я вижу, что ты беременна. Твои дети будут страдать за твою ложь. Жестоко страдать. Не при жизни, а после смерти. "
Женщина упала на колени: "Нет, пожалуйста, Дерер. Лучше убей!"
Он повернулся и вышел. Щелчок пальцев и дом загорелся. Женщина горела и чувствовала боль от ожогов. Она чувствовала, что она сгорает заживо, но оставалась жива. Икогда дом сгорел дотла, посреди пепелища сидела нагая женщина. Вся в слезах и невредимая.
***
Первый направлялся к подруге. После смерти жены он долго не знал женщины. Он направлялся к их общей подруге, чтобы она заглушила его боль и утешила. Первых было мало. Их очень мало осталось. Первые не давали своим детям имена привычные рабскому слуху. Они называли детей в честь древа-покровителя. Первого звали Дуб. И вот ирония судьбы: из-за дуба вышел человек. Вышел раб с мечом в руках. Дуб ничего не успел сделать. Он только прошептал: "Ты кто, наглец?" и упал, с пронзённым сердцем.
- Убийца рода твоего, тварь, - сказал наглец, стирая кровь с меча.

*** 
-Ты ведь понимаешь, что пал?
-Да, дядька Ясень, понимаю.Но я хочу...
-Молчать, Дерер! Я дам тебе то, что ты хочешь, но сюда ты больше не войдёшь. Никогда. Только к вратам.
Дерер вздохнул.
-Я говорил всегда, что тот кому покровительствует сам Лес либо возвышается, либо падает,- продолжил дядька Ясень.
-Я помню,- ответил Дерерю
-Я говорил, что это, в первую очередь, зависит от тебя,- сказал Ясень. -Ты готов?
-Так... Ты убил убийцу своих родителей. Ты отомстил. Поэтому я тебе прощу. Но ты всё равно падёшь.
И ветер, внезапно, подхватил Дерера и понёс его, кружа в воздухе. И сломал он его крылья, чтобы он не мог вернуться. И упал Дерер. Упал в мир, где нет ни звуков, ни голосов, лишь стоны лжецов.
7:06
Bob Dylan - Stuck Inside Of Mobile With The Memphis Blues Again

;

2.
Событием называют любое... Подсознательное?
Смерть, забвение - это такое прекрасное состояние. Даже именно, забвение. Но ему не повезло. Пустошь. Другого места не находилось, для того места, куда он попал. Он был лжецом и ненавидел себя за это. Он изменял жене и постоянно ей лгал. Он и другой лгал, что холост. Его жизнь была кругом пропитана ложью. Он хотел умереть. Он хотел умереть. Он хотел забвения. И однажды с утра, когда он переходил улицу на пути к работе, его сбил грузовик.
И вот он в этой пустоши. Здесь нет ни звуков, ни голосов. Лишь стоны. Он шёл, брёл куда-то. А под ногами он видел обрывки его писем к жене и детям. И он знал, что эти письма написаны их кровью. И от этого знания он тоже стонал.
Серое безмолвное небо окутало город. Лишь иногда тучи расступались на тонкие узкие полосы голубого неба, словно шрамы, светящиеся в небе. Город гудел. Город гудел и разговаривал. Проезжали машины и трамваи. Город, казалось, жил, но вместе с тем был мёртвым. Дома без людей отражали в окнах тучи. Группа людей, спотыкаясь, шла вдоль улиц. Уже рыжеватый предзакатный свет иногда озарял их лица. Город не видел их, они не видели города. Для них город был совсем мёртвый: старая, потресвкавшаяся, дорога, заросшие травой трамвайные пути, громадина жёлто-синего здания похожего на старую французскую тюрьму с разбитыми стёклами.
Лишь вороны понимали, кто преследует изменников и лжецов.
"Кар", -раздолось среди городского гула. Город не заметил, лишь редкий прохожий проводил ворона взглядом.
А среди неба летел мудрый ворон. Летел, поднимаясь всё выше и выше. И холод уже сковывал крылья, и воздух разрывал лёгкие. Но ворон всё летел и летел, ибо видел он уже подобные процессии и знал их конец. Он был предрешён. Человек напрасно верит...
Всего лишь жаль ворону человека, взглянувшего на него. Ворон не хотел, чтобы человека сожрал демон Дерер. Хотел ворон, чтобы человек искупил вину в городе и оказался в раю.
(...)
Сон в похмелье.
Жил-был... Ну, не знаю кто. Допустим, Рюмий. Рюмий был красавцем. И все девицы в городе любили Рюмия. И все они выходили от Рюмия по утрам чистые и светлые.
 И однажды пришла к нему девушка Ня. Ня была самой-самой ня в городе. И никогда не старела Ня и было ей уже 600 лет.
В общем приходит она к Рюмию вся такая красивая и фигуристая Ня, а за ней катятся бочки. Бочки с вином, брагой, самогоном, сидром, элем и т.д. И телега виски.Огромная телега.
У Рюмия рот челюсть отвисла от такого великолепия и Ня, стоящей, в чём мать родила.
И стала Ня спаивать Рюмия, а ночью отрезвлять его для любовных игр. Да таких, что весь город слышал их.
И когда через пару месяцев оставалось ещё пол-телеги виски,Рюмий сказал "Хватит", Ня хищно улыбнулась и превратилась в старую ведьму.
-Моя подруга Смерть просила наказать тебя, Алхимик, за эликсир бессмертия. Это всё твоя кара навеки, бессмертный,- засмеялась она.
Рюмий в страхе бросился бежать из дома, но чтобы он ни открыл, везде была Ня.
Мораль сей басни такова: "Допивайте виски всегда и не шутите со Смертью."